Святитель Нектарий (Теляшин), архиепископ Тобольский

Бу­ду­щий си­бир­ский свя­ти­тель Нек­та­рий (в ми­ру Те­ля­шин Ни­ко­лай Пав­ло­вич) ро­дил­ся в Осташ­ков­ской сло­бо­де в 1586 (или 1587) го­ду в се­мье кре­стья­ни­на. Ро­ди­те­ли его, при­няв­шие мо­на­ше­ский по­стриг уже в пре­клон­ных го­дах, от­ли­ча­лись бла­го­че­сти­ем. В том же ду­хе вос­пи­та­ли они и де­тей. Ни­ко­лай уже в две­на­дцать лет был от­дан на вос­пи­та­ние в Ни­ло­ву пу­стынь, на по­пе­че­ние ее ос­но­ва­те­ля и на­сто­я­те­ля иеро­мо­на­ха Гер­ма­на. В пер­вые два го­да он был обу­чен и чте­нию, и пись­му, и цер­ков­но­му пе­нию, и по­ряд­ку цер­ков­но­го бо­го­слу­же­ния, и по­слу­ша­нию, и на­ча­лам нрав­ствен­но­сти и по­движ­ни­че­ства, то есть по­лу­чил бле­стя­щее по тем вре­ме­нам ду­хов­ное об­ра­зо­ва­ние. Книж­ной пре­муд­ро­сти учил его из­вест­ный справ­щик цер­ков­ных книг Ар­се­ний Глу­хой, пре­крас­но знав­ший гре­че­ский и ла­тин­ский язы­ки, све­ду­щий в ри­то­ри­ке и фило­со­фии.

Вос­пи­та­тель Ни­ко­лая, иеро­мо­нах Гер­ман, был че­ло­ве­ком стро­гим. «Ино­гда, – вспо­ми­нал впо­след­ствии Нек­та­рий, – что ему (Гер­ма­ну) в ру­ках при­лу­ча­лось, тем и жа­ло­вал он ме­ня, сво­е­го си­рот­ку и ни­ще­го птен­ца». Уже бу­дучи ар­хи­епи­ско­пом То­боль­ским, он с бла­го­дар­но­стью вспо­ми­нал об этих стро­го­стях: «Пас­тырь мой плоть мою со­кру­шал, а ду­шу мою спа­сал. То­го ра­ди и те­ла мо­е­го на­чаль­ник был, чтобы ду­ша моя тем­ная свет­ла бы­ла и бе­ла, а не чер­на».

По­сле двух­лет­ней под­го­тов­ки Ни­ко­лай был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Нек­та­рий. Это про­изо­шло в 1601 го­ду. Пер­вые го­ды Нек­та­рия в мо­на­сты­ре бы­ли очень тя­же­лые. Там он пе­ре­нес все ли­ше­ния го­лод­но­го Смут­но­го вре­ме­ни. В пись­ме од­но­му мос­ков­ско­му бо­яри­ну, в 1639 го­ду, он пи­сал: «Как мне за­быть тру­ды и ра­ны, глад и жаж­ду, на­го­ту и бо­со­ту? И до смер­ти мне на­доб­но пом­нить, ка­ко­ва ми­лость Бо­жия на­до мной, греш­ным, бы­ла в пу­сты­ни и что мы ку­ша­ли: вме­сто хле­ба тра­ву па­по­рот и кис­ли­цу, ух­леб­ник и дя­гиль, ду­бо­вые же­лу­ди и дят­ло­ви­ну, и с дре­вес сос­но­ву ко­ру от­мы­ва­ли и су­ши­ли и, с ры­бой сме­шав, вме­сте ис­толк­ши, ели, а гла­дом не умо­рил нас Гос­подь».

Сми­рен­ный по­движ­ник му­же­ствен­но пе­ре­но­сил все невзго­ды. Скор­би и нуж­ды ра­но при­учи­ли его к тер­пе­нию, бе­реж­ли­во­сти, тру­ду и воз­дер­жа­нию. Ни о ка­ких су­ет­ных удо­воль­стви­ях он и по­ня­тия не имел. Все вре­мя, сво­бод­ное от по­слу­ша­ний, упо­треб­лял на чте­ние и пе­ре­пи­сы­ва­ние раз­ных свя­то­оте­че­ских пи­са­ний. Со вре­ме­нем на­сто­я­тель Гер­ман стал при­гля­ды­вать­ся к нему как к до­стой­но­му сво­е­му пре­ем­ни­ку. Пе­ред са­мой кон­чи­ной он да­же взял с Нек­та­рия клят­ву до смер­ти жить в мо­на­сты­ре и не пе­ре­хо­дить ни в ка­кой дру­гой. За на­ру­ше­ние этой клят­вы Нек­та­рий об­ре­кал се­бя на ли­ше­ние... веч­но­го бла­жен­ства!

В 1613 го­ду Нек­та­рий был ру­ко­по­ло­жен в иеро­мо­на­ха. В год смер­ти стро­и­те­ля Гер­ма­на Нек­та­рию бы­ло все­го два­дцать семь лет, но он уже поль­зо­вал­ся та­ким ува­же­ни­ем, что сра­зу же был из­бран на опу­стев­шее ме­сто стро­и­те­ля. Бла­го­да­ря его ста­ра­ни­ям пу­стынь ско­ро при­об­ре­ла мно­го бла­го­де­те­лей. На ее устрой­ство вно­си­ли леп­ту, сре­ди мно­гих дру­гих, мит­ро­по­лит Ро­стов­ский Вар­ла­ам и из­вест­ный ар­хи­манд­рит Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры Ди­о­ни­сий. С их пря­мой по­мо­щью и мо­лит­вен­ным уча­сти­ем при­об­ре­тал Нек­та­рий зем­ли, воз­во­дил необ­хо­ди­мые по­строй­ки, стро­ил и бла­го­укра­шал мо­на­стыр­ские церк­ви. В 1622 го­ду им бы­ла по­стро­е­на цер­ковь о трех гла­вах во имя По­кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри.

Как и рань­ше, его лю­би­мым ке­лей­ным за­ня­ти­ем бы­ло чте­ние и пе­ре­пи­сы­ва­ние свя­то­оте­че­ских книг. Нек­та­рий от­ли­чал­ся ис­клю­чи­тель­ным тру­до­лю­би­ем. Ра­бо­тал он не толь­ко в кел­лии над кни­га­ми, но вме­сте с бра­ти­ей в са­ду.

Его вы­со­кие нрав­ствен­ные ка­че­ства бы­ли за­ме­че­ны, и в 1620 го­ду мит­ро­по­ли­том Нов­го­род­ским Ма­ка­ри­ем он был воз­ве­ден в сан игу­ме­на.

Как-то по­на­до­би­лось ему по мо­на­стыр­ским нуж­дам быть в Москве. Во­лею Про­мыс­ла Бо­жия пред­стал он пред цар­ские очи, и во вре­мя этой встре­чи Гос­подь от­крыл игу­ме­ну Нек­та­рию, что у го­су­да­ря Ми­ха­и­ла Фе­о­до­ро­ви­ча ро­дит­ся сын. Про­ро­че­ство это не за­мед­ли­ло сбыть­ся: 5 мар­та 1629 го­да ро­дил­ся ца­ре­вич Алек­сей, и по же­ла­нию ца­ря вос­пре­ем­ни­ком у свя­той ку­пе­ли Кре­ще­ния стал игу­мен Нек­та­рий. С это­го вре­ме­ни царь Ми­ха­ил Фе­о­до­ро­вич об­ра­тил на него вни­ма­ние и, ко­гда ста­ла сво­бод­ной То­боль­ская ка­фед­ра, пред­ло­жил ее сво­е­му ку­му, игу­ме­ну Нек­та­рию.

В фев­ра­ле 1636 го­да игу­мен Нек­та­рий был хи­ро­то­ни­сан пат­ри­ар­хом Иоаса­фом во епи­ско­па Си­бир­ско­го и То­боль­ско­го с по­сле­ду­ю­щим воз­ве­де­ни­ем в сан ар­хи­епи­ско­па. Ехать в Си­бирь не хо­те­лось, но, пре­дав се­бя Бо­жьей во­ле и не смея ослу­шать­ся ца­ре­ва сло­ва, от­пра­вил­ся епи­скоп Нек­та­рий в То­больск.

Тя­же­ло бы­ло ему, при­вык­ше­му к пу­стын­но­му без­мол­вию, нести сре­ди раз­но­пле­мен­но­го бес­по­кой­но­го на­се­ле­ния бре­мя управ­ле­ния об­шир­ной епар­хи­ей. На но­вом ме­сте столк­нул­ся он с необуз­дан­ны­ми ди­ки­ми нра­ва­ми тех, кто лишь чис­лил­ся хри­сти­а­ни­ном, но по об­ра­зу жиз­ни был ху­же языч­ни­ка. Пы­та­ясь про­ти­во­сто­ять раз­бу­ше­вав­шей­ся сти­хии пьян­ства, он хо­тел лич­ным при­ме­ром учить лю­дей це­ло­муд­рен­ной жиз­ни. По нор­мам то­го вре­ме­ни в поль­зу ар­хи­ерей­ско­го до­ма во­е­во­да дол­жен был вы­став­лять сто ве­дер вод­ки. Свя­ти­тель об­ра­тил­ся к ца­рю с прось­бой за­ме­нить этот об­рок пя­тью­де­ся­тью пу­да­ми ме­да, и царь раз­ре­шил эту за­ме­ну. Пью­щее на­се­ле­ние с раз­дра­же­ни­ем вос­при­ня­ло столь бла­го­че­сти­вое по­ве­де­ние ар­хи­ерея.

Непро­сто скла­ды­ва­лись у свя­ти­те­ля и от­но­ше­ния с мест­ны­ми во­е­во­да­ми, жив­ши­ми по прин­ци­пам ка­зац­кой воль­ни­цы. Так, без ука­за ца­ря и раз­ре­ше­ния мест­но­го ар­хи­ерея, ман­га­зей­ский во­е­во­да Б. Пуш­кин от­пу­стил свя­щен­ни­ка в Рос­сию, по­ста­вив тем са­мым в очень труд­ное по­ло­же­ние не толь­ко вла­ды­ку, но и всех пра­во­слав­ных Ман­га­зеи. «И ныне, го­су­дарь, – пи­сал свя­ти­тель Нек­та­рий ца­рю, – в Ман­га­зее по­па нет, бо­го­мо­лье сто­ит без служ­бы, лю­ди уми­ра­ют без по­ка­я­ния и без При­ча­стия, а мла­ден­цы без Кре­ще­ния. В Си­би­ри по­па­ми скуд­но, и по­слать в Ман­га­зею неко­го».

Ра­чи­тель­ным хо­зя­и­ном про­явил се­бя ар­хи­епи­скоп на Си­бир­ской зем­ле. В го­ды бес­кор­ми­цы пи­сал он ца­рю: «Го­су­дарь, сми­луй­ся, по­жа­лей, чтобы от хлеб­ной ску­до­сти нам, ни­щим тво­им бо­го­моль­цам, вко­нец не по­гиб­нуть и врозь не раз­бре­стись, и твое цар­ское бо­го­мо­лье без служ­бы не ста­ло бы».

Через че­ты­ре го­да свя­ти­тель Нек­та­рий ис­про­сил раз­ре­ше­ния вер­нуть­ся в сто­ли­цу. Раз­ре­ше­ние бы­ло по­лу­че­но 28 де­каб­ря 1639 го­да, и прео­свя­щен­ный Нек­та­рий, от­слу­жив на Кре­ще­ние 1640 го­да по­след­нюю ли­тур­гию, про­стил­ся с паст­вой. 7 ян­ва­ря он вы­ехал в Моск­ву.

Хоть и недол­го управ­лял ар­хи­епи­скоп Нек­та­рий То­боль­ской епар­хи­ей, но оста­вил о се­бе доб­рую па­мять как о пас­ты­ре бла­го­че­сти­вом и про­зор­ли­вом. Дра­го­цен­ным па­мят­ни­ком ис­то­рии Си­бир­ской Церк­ви оста­лось зна­ме­ни­тое «Си­бир­ское пись­мо» свя­ти­те­ля, в ко­то­ром со­дер­жит­ся про­ро­че­ство о тор­же­стве пра­во­сла­вия «по всей Азии» (име­ет­ся в ви­ду Си­бирь). Со­ста­ви­тель крат­кой за­пи­си о его де­я­тель­но­сти в То­боль­ске, Аб­ра­мов, пи­сал: «Ар­хи­епи­скоп Нек­та­рий из­ве­стен ду­хов­ным про­све­ще­ни­ем, стро­гим ино­че­ским по­движ­ни­че­ством, свя­тою, бо­го­угод­ною жиз­нью и тер­пе­ни­ем. Те­ло его по­гре­бе­но да­ле­ко от Си­би­ри, но имя и па­мять о нем бу­дут здесь неза­бвен­ны». Мит­ро­по­лит Пла­тон так­же на­зы­вал его «му­жем жи­тия свя­то­го и пре­тер­пе­ли­во­го».

За­ло­гом сла­вы Нек­та­рия бы­ла са­ма Бо­го­ро­ди­ца, явив­шая свою чу­до­твор­ную ико­ну в Аба­ла­ке в пе­ри­од его свя­ти­тель­ства. «И бы­ли в то вре­мя от об­ра­за ико­ны Пре­свя­тыя Бо­го­ро­ди­цы мно­гие чу­де­са, и до се­го дни, и так уста­но­ви­лось Ея празд­не­ство».

В мар­те 1640 го­да ар­хи­епи­скоп Нек­та­рий вер­нул­ся в Ни­ло­ву пу­стынь, но до 1647 го­да не при­ни­мал на се­бя управ­ле­ния мо­на­сты­рем, а был толь­ко со­ве­то­да­те­лем игу­ме­ну До­ро­фею. С 24 но­яб­ря 1647 го­да ему сно­ва бы­ло пе­ре­да­но управ­ле­ние мо­на­сты­рем со зва­ни­ем стро­и­те­ля.

С ве­ли­ким рве­ни­ем вер­нул­ся он к бы­лым обя­зан­но­стям в Ни­ло­вой пу­сты­ни и на­зи­дал бра­тию лич­ным при­ме­ром стро­гой по­движ­ни­че­ской жиз­ни. При­ня­тый в оби­те­ли об­ще­жи­тель­ный устав за­по­ве­до­вал со­блю­дать неукос­ни­тель­но, так­же тре­бо­вал, чтобы ни­кто из бра­тии не при­об­ре­тал соб­ствен­но­сти и ни­че­го не счи­тал сво­им. Осо­бен­ной сво­ей за­бо­той он по­чи­тал па­мять усоп­ших; сам со­ста­вил си­но­дик для пу­сты­ни со ста­тьей о поль­зе и необ­хо­ди­мо­сти по­ми­но­ве­ния. На­до за­ме­тить, что в ту по­ру се­рьез­ной про­бле­мой бы­ло мо­на­стыр­ское «уте­ше­ние» – ви­но, и борь­бу с ним, как и в быт­ность свою в Си­би­ри, свя­ти­тель вел ре­ши­тель­но, стре­мясь пол­но­стью ис­клю­чить его из оби­хо­да. То­го же до­би­вал­ся и его пред­ше­ствен­ник, ар­хи­манд­рит Гер­ман, и небез­успеш­но.

Свя­ти­тель Нек­та­рий, бу­дучи сам свя­зан клят­вой ар­хи­манд­ри­ту Гер­ма­ну, на соб­ствен­ном опы­те по­знал зна­че­ние кре­пы в мо­на­стыр­ской жиз­ни и неза­дол­го пе­ред смер­тью за­клю­чил с бра­ти­ей до­го­вор, по ко­то­ро­му те обя­за­лись стро­го вы­пол­нять его за­ве­ща­ние. На­ру­ши­те­лей это­го до­го­во­ра ожи­да­ло из­гна­ние из мо­на­сты­ря.

В цар­ство­ва­ние Алек­сея Ми­хай­ло­ви­ча оби­те­ли бы­ли предо­став­ле­ны боль­шие льго­ты: пра­во бес­по­шлин­ной рыб­ной лов­ли на озе­ре Иль­мень, боль­шая де­неж­ная и хлеб­ная ру­га (жа­ло­ва­нье) и про­чее. К то­му вре­ме­ни в мо­на­сты­ре бы­ло уже две де­ре­вян­ные церк­ви, но в ночь на 27 ав­гу­ста 1665 го­да по­жар ис­тре­бил мо­на­стыр­ские зда­ния. При этом бед­ствии свя­ти­тель не пал ду­хом, и на­ско­ро устро­ил ма­лень­кую де­ре­вян­ную цер­ковь и за­ду­мал со­ору­же­ние ка­мен­но­го хра­ма над мо­ги­лой пре­по­доб­но­го. По­лу­чив в Москве раз­ре­ше­ние на стро­и­тель­ство, он на­чал за­го­тав­ли­вать стро­и­тель­ные ма­те­ри­а­лы. В на­ча­ле сле­ду­ю­ще­го 1667 го­да, уже вось­ми­де­ся­ти­лет­ним стар­цем, он сно­ва по­ехал в Моск­ву, здесь за­бо­лел и 15 ян­ва­ря 1667 го­да скон­чал­ся, успев пе­ред кон­чи­ной спо­до­бить­ся ве­ли­кой схи­мы. От­пе­ва­ние его со­вер­шил в Чу­до­вом мо­на­сты­ре пат­ри­арх Ан­тио­хий­ский Ма­ка­рий, при­е­хав­ший в Моск­ву с сон­мом свя­ти­те­лей для су­да над Ни­ко­ном.

Чест­ные остан­ки свя­ти­те­ля, со­глас­но его за­ве­ща­ния, бы­ли от­прав­ле­ны в пу­стынь, и сам царь Алек­сей Ми­хай­ло­вич 22 ян­ва­ря про­во­жал их пеш­ком за пре­де­лы Моск­вы. В фев­ра­ле те­ло свя­то­го бы­ло по­гре­бе­но в пу­сты­ни Твер­ским ар­хи­епи­ско­пом Иоаса­фом.

А через три­ста с лиш­ним лет Гос­подь про­сла­вил свя­ти­те­ля Нек­та­рия, да­ро­вав ему свя­ти­тель­ский ве­нец на Небе­сах, нам же на зем­ле – но­во­го за­ступ­ни­ка.