- РАСПРОДАЖА
- Уцененные товары
- Аналои
- Архиерейские и монашеские принадлежности
- Браслеты
- Вентиляция храмов
- Венцы венчальные
- Вертепы рождественские
- Водосвятные баки, чаши, кропила
- Гробницы под Плащаницу
- Дарохранительницы и дароносицы
- Двери храмовые
- Евангелия напрестольные и требные. Апостолы
- Евхаристические наборы и принадлежности
- Жертвенники
- Запрестольные кресты. Запрестольные иконы
- Игры православные. Наборы для творчества
- Иконостасы
- Иконы
- Кадила, кадильницы
- Киоты
- Книги православные. Печатная продукция
- Ковры, ковровые покрытия
- Ковчеги. Мощевики. Раки для мощей.
- Кожгалантерея
- Колокола
- Кольца, перстни
- Косметика
- Крестики нательные
- Кресты напрестольные, требные, аналойные
- Кресты-голгофы напольные для храма
- Кресты наперсные, цепи
- Крестильные ящики для священника
- Купели для крещения
- Купола, кресты
- Ладан
- Лампады и принадлежности
- Литийные (всенощные) блюда
- Масло
- Образки, нательные иконки
- Облачения для священнослужителей
- Облачения и принадлежности храмовые
- Панагии
- Паникадила. Хоросы. Бра
- Панихидные столы и крышки
- Плащаницы
- Подарочные сертификаты ORTOX
- Подсвечники
- Подставки церковные, столы
- Полки для икон, домашние иконостасы
- Пошивочная продукция, сумки
- Престолы. Облачения на престол
- Принадлежности для отпевания и погребения
- Продукты питания
- Просфорные принадлежности
- Роспись храмов
- Свечи
- Свечные лавки. Ящики для свечей. Мебель для притвора
- Седалища, стасидии, троны, скамьи, пуфы
- Семисвечники
- Сени
- Средства для ухода за церковной утварью
- Стрючицы. Кисточки для помазания
- Сувениры
- Уголь кадильный
- Утварь по старинным эскизам
- Утварь в греческих церковных традициях
- Футляры и подарочная упаковка
- Хоругви церковные. Фонари пасхальные. Рипиды
- Цепочки, шнуры, гайтаны
- Церковные сосуды
- Часы
- Четки православные
- Элементы декора храма. Ограждения солеи и амвона
- Ювелирные изделия
- Ящики для пожертвований
Священномученик Серафим (Чичагов), Петроградский, митрополит
Митрополит Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) родился 9 июня 1856 года; он правнук знаменитого адмирала В.Я. Чичагова, одного из первых исследователей Ледовитого океана, и внук П.В. Чичагова
[1]
.
Леонид получил образование сначала в Первой Санкт-Петербургской классической гимназии, а затем в Пажеском корпусе, по окончании которого был зачислен в Преображенский полк. В тридцать семь лет он получил звание полковника. К этому времени уже были напечатаны его литературно-исторические труды: «Дневник пребывания Царя-Освободителя в Дунайской армии в 1877 г.», «Французская артиллерия в 1882 г.», «Записки о П.В. Чичагове».
В 1879 году Леонид Михайлович женился на Наталье Николаевне Дохтуровой, внучатой племяннице генерала Д.С. Дохтурова, героя Отечественной войны 1812 года.
Военная карьера не удовлетворяла Леонида Михайловича. С раннего детства он отличался глубокой религиозностью. Потеряв родителей, он, по его словам, привык искать утешение в религии. Полковник гвардейского Преображенского полка стал старостой Преображенского собора на Литейном проспекте и жертвовал немалые средства на храм.
Чувство милосердия, желание помогать страждущим привели Леонида Михайловича к изучению медицинских наук, и впоследствии он написал книгу «Медицинские беседы».
В 1893 году Леонид Михайлович объявил о своем желании оставить военную службу и, к великому удивлению близких, вышел в отставку в чине полковника армии, решив избрать иной жизненный путь – священство.
Жена его тяжело переживала это решение. Отец
Иоанн Кронштадтский
, духовным сыном которого был Леонид Михайлович, сказал ей:
– Ваш муж должен стать священником, и вы не должны препятствовать избранному вашим мужем пути, так как на этом поприще он достигнет больших высот.
Выйдя в отставку, Леонид Михайлович переехал с семьей в Москву и приступил к изучению богословских наук, готовясь к рукоположению. 28 февраля 1893 года он был рукоположен в кремлевском Успенском соборе в сан священника и приписан к кремлевской синодальной церкви Двунадесяти апостолов.
Через два года о. Леонид был определен священником для духовного окормления военнослужащих артиллерийского ведомства Московского военного округа.
Он со свойственной ему энергией частью на свои средства, частью на пожертвования отреставрировал храм – во имя святителя Николая на Старом Ваганькове, принадлежавший Румянцевскому музею и в течение тридцати лет стоявший закрытым, в котором и стал служить. В том же году неожиданно скончалась Наталья Николаевна, оставив четырех дочерей, из которых младшей было десять лет. Поручив воспитание дочерей двум доверенным лицам, о. Леонид в том же году поступил в Троице-Сергиеву Лавру и принял иночество. 14 августа 1898 года он был пострижен в мантию с именем Серафим.
После смерти настоятеля Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря архимандрита Досифея обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев назначил на этот пост иеромонаха Серафима. Вскоре он был возведен в сан архимандрита и назначен благочинным монастырей Владимирской епархии. Он нашел древнюю обитель разрушающейся, обновил ее на собранные им пожертвования и за пять лет своего управления привел в цветущее состояние. Особые усилия были предприняты им по благоустройству арестантского отделения Суздальской тюрьмы-крепости: он капитально отремонтировал здание и устроил библиотеку для узников. Такое отношение архимандрита Серафима к узникам сразу сказалось: девять закоренелых сектантов вернулись в православие, и это позволило ему ходатайствовать перед Святейшим Синодом об освобождении остальных. По его ходатайству тринадцать человек были выпущены на свободу, и тюрьма перестала существовать.
Став священником, о. Леонид занялся составлением «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», которая явилась самым значительным трудом его жизни. О причине составления ее он сам впоследствии рассказывал следующее: «Когда после довольно долгой государственной службы я сделался священником в небольшой церкви за Румянцевским музеем, мне захотелось съездить в Саровскую пустынь, место подвигов преподобного
Серафима
, тогда еще не прославленного, и когда наступило лето, поехал туда. Саровская пустынь произвела на меня сильное впечатление. Я провел там несколько дней в молитве и посещал все места, где подвизался преподобный Серафим. Оттуда перебрался в Дивеевский монастырь, где мне очень понравилось и многое напоминало о преподобном Серафиме, так заботившемся о дивеевских сестрах. Игумения приняла меня очень приветливо, много со мной беседовала и, между прочим, сказала, что в монастыре живут три лица, которые помнят преподобного: две старицы-монахини и монахиня Пелагея (в миру Параскева, Паша)
[2]
. Особенно хорошо помнит его Паша, пользовавшаяся любовью преподобного и бывшая с ним в постоянном общении. Я выразил желание ее навестить, чтобы услышать что-либо о преподобном из ее уст. Меня проводили к домику, где жила Паша. Едва я вошел к ней, как Паша, лежавшая в постели (она была очень старая и больная), воскликнула:
– Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.
Я ответил Паше, что по своему общественному положению не могу быть принятым Государем и передать ему в уста то, что она мне поручает. Меня сочтут за сумасшедшего, если я начну домогаться быть принятым Императором. Я не могу сделать то, о чем она меня просит.
На это Паша сказала:
– Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный.
В смущении я покинул келью старицы. После нее пошел к двум монахиням, помнившим преподобного. Они жили вместе и друг за другом ухаживали. Одна была слепая, а другая вся скрюченная и с трудом передвигалась по комнате: она заведовала прежде квасоварней и как-то, передвигая в погреб по ступенькам лестницы тяжелую бочку с квасом, полетела вниз, и вслед за ней бочка, ударившая ее по средним позвонкам спинного хребта всею своею тяжестью. Обе они были большие молитвенницы, слепая монахиня постоянно молилась за усопших, при этом души их являлись к ней, и она видела их духовными очами. Кое-что она могла сообщить и о преподобном.
Перед отъездом в Саров я был у о. Иоанна Кронштадтского, который, передавая мне пять рублей, сказал:
– Вот прислали мне пять рублей и просят келейно молиться за самоубийцу: может быть, вы встретите какого-нибудь нуждающегося священника, который бы согласился молиться за несчастного.
Придя к монахиням, я прочитал перед слепой записочку, в которую вложил пять рублей, данных мне о. Иоанном. Помимо этого я назвал имя своей покойной матери и просил молиться за нее. В ответ услышал:
– Придите за ответом через три дня.
Когда я пришел в назначенное время, то получил ответ:
– Была у меня матушка ваша, она такая маленькая, маленькая, а с ней Ангелочек приходил.
Я вспомнил, что моя младшая сестра скончалась трех лет.
– А вот другой человек, за которого я молилась, тот такой громадный, но он меня боится, все убегает. Ой, смотрите, не самоубийца ли он?
Мне пришлось сознаться, что он действительно самоубийца, и рассказать про беседу с о. Иоанном.
Вскоре я уехал из Дивеевского монастыря и, возвращаясь в Москву, невольно обдумывал слова Паши. В Москве они опять пришли мне в голову, и вдруг однажды меня пронзила мысль, что ведь можно записать все, что рассказывали о преподобном Серафиме помнившие его монахини, разыскать других лиц из современников преподобного и расспросить их о нем, ознакомиться с архивами Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и заимствовать оттуда все, что относится к жизни преподобного и последующего после его кончины периода. Привести весь этот материал в систему и хронологический порядок, затем этот труд, основанный не только на воспоминаниях, но и на фактических данных и документах, дающих полную картину жизни и подвигов преподобного Серафима и значение его для религиозной жизни народа, напечатать и поднести Императору, чем и будет исполнена воля преподобного, переданная мне в категоричной форме Пашей. Такое решение еще подкреплялось тем соображением, что царская семья, собираясь за вечерним чаем, читала вслух книги богословского содержания, и я надеялся, что и моя книга будет прочитана.
Таким образом зародилась мысль о «Летописи».
Для приведения ее в исполнение я вскоре взял отпуск и снова отправился в Дивеево. Там мне был предоставлен архив монастыря, так же как и в Саровской пустыни. Но прежде всего я отправился к Паше и стал расспрашивать ее обо всех известных эпизодах жизни преподобного, тщательно записывал все, что она передавала мне, а потом ей записи прочитывал. Она находила все записанное правильным и, наконец, сказала:
– Все, что помню о преподобном, тебе рассказала, и хорошо ты и верно записал, одно нехорошо, что ты меня расхваливаешь.
В это время игумения Дивеевского монастыря отправилась в Нижний Новгород на ярмарку, чтобы закупить годовой запас рыбы для монастыря, а когда я в ее отсутствие пожелал навестить Пашу, то застал ее совершенно больной и страшно слабой. Я решил, что дни ее сочтены. Вот, думалось мне, исполнила волю преподобного и теперь умирает. Свое впечатление я поспешил передать матери казначее, но она ответила:
– Не беспокойтесь, батюшка, без благословения матушки игумении Паша не умрет.
Через неделю игумения приехала с ярмарки, и я тотчас пошел сообщить о своих опасениях относительно Прасковии, уговаривая ее немедленно сходить к умирающей, дабы проститься с ней и узнать ее последнюю волю, иначе будет поздно.
– Что вы, батюшка, что вы, – ответила она, – я только приехала, устала, не успела осмотреться; вот отдохну, приведу в порядок все, тогда пойду к Паше.
Через два дня мы пошли вместе к Паше. Она обрадовалась, увидев игумению. Они вспомнили старое, поплакали, обнялись и поцеловались. Наконец игумения встала и сказала:
– Ну, Паша, теперь благословляю тебя умереть.
Спустя три часа я уже служил по Параскеве первую панихиду. Возвратившись в Москву с собранным материалом о преподобном Серафиме, я немедленно приступил к своему труду. Вскоре я овдовел и принял монашество с именем Серафима, избрав его своим небесным покровителем. «Летопись» была издана в 1896 году и преподнесена Государю, что повлияло на решение вопроса о прославлении преподобного Серафима».
«Летопись» эта выдержала два издания – в 1896 и 1903 годах – и представляет собой подробное описание создания монастыря в Дивееве – четвертого удела Божией Матери на земле. Книга по собранному материалу в сравнении с известными трудами других авторов наиболее достоверно отражает все события, происшедшие со дня основания монастырей в Сарове и Дивееве, рассказывает о первоустроительнице, матушке Александре, содержит жизнеописание преподобного Серафима и близких ему людей.
В 1902 году архимандриту Серафиму было видение, о котором он впоследствии рассказал своему духовному сыну протоиерею Стефану Ляшевскому: «По окончании «Летописи» я сидел в своей комнатке в одном из дивеевских корпусов и радовался, что закончил наконец труднейший период собирания и написания о преподобном Серафиме. В этот момент в келию вошел преподобный Серафим и я увидел его как живого. У меня ни на минуту не мелькнуло мысли, что это видение – так все было просто и реально. Но каково же было мое удивление, когда батюшка Серафим поклонился мне в пояс и сказал:
– Спасибо тебе за летопись. Проси у меня все что хочешь за нее.
С этими словами он подошел ко мне вплотную и положил свою руку мне на плечо. Я прижался к нему и говорю:
– Батюшка, дорогой, мне так радостно сейчас, что я ничего другого не хочу, как только всегда быть около вас.
Батюшка Серафим улыбнулся в знак согласия и стал невидим. Только тогда я сообразил, что это было видение. Радости моей не было конца».
Используя свои связи в придворных кругах, архимандрит Серафим сумел встретиться с императором Николаем II и склонил его в пользу открытия мощей.
По повелению императора в августе 1902 года было поручено произвести предварительное освидетельствование останков старца Серафима митрополиту Московскому Владимиру, епископам Тамбовскому Дмитрию и Нижегородскому Назарию вместе с суздальским архимандритом Серафимом Чичаговым и прокурором Московской Синодальной конторы Ширинским-Шихматовым.
Освидетельствование останков преподобного показало, что нетленных мощей нет.
При обсуждении этого вопроса в Синоде возникла смута. Практически весь Синод был против. Куда ехать? Зачем? Мощей нетленных нет, только кости. Ехать в глушь, в лес!
На открытии настаивал лишь сам государь, с ним единомысленны были только обер-прокурор Саблер и митрополит Антоний (Вадковский).
Однако император не оставил намерения канонизировать старца Серафима и всячески поддерживал благоговейную память о нем. В октябре 1902 года он прислал в дар Серафимо-Дивеевскому монастырю лампаду к находящейся в Троицком соборе иконе Божией Матери «Умиление», перед которой на молитве скончался отец Серафим. Лампаду, по повелению его величества, доставил в обитель архимандрит Серафим. В воскресенье, 20 октября, по совершении божественной литургии в соборном храме о. Серафим торжественно установил перед образом Богоматери лампаду и возжег ее к великой радости сестер.
11 января 1903 года к освидетельствованию останков старца Серафима приступила назначенная Синодом комиссия в составе десяти человек под руководством митрополита Московского
Владимира
. Членом этой комиссии был также и архимандрит Серафим. Результатом явился подробный акт освидетельствования, представленный на монаршее усмотрение. Государь, прочитав его, написал: «Прочел с чувством истинной радости и глубокого умиления».
Донесение комиссии и желание императора убедили Синод принять решение о канонизации преподобного Серафима Саровского.
Синод постановил: «Ввиду ожидаемого ко дню прославления и открытия святых мощей преподобного отца Серафима, Саровского чудотворца, стечения большого количества посетителей и богомольцев, признано необходимым принять меры к надлежащему устройству путей сообщения и потребных помещений... поручить архимандриту Суздальского монастыря и прокурору Московской Синодальной конторы князю Ширинскому-Шихматову принять заведование всеми подготовительными мерами для устройства и приведения к благополучному окончанию многосложных дел, связанных с предстоящим торжеством прославления преподобного отца Серафима».
На этом не закончились труды о. Серафима, связанные с прославлением преподобного. Он написал краткое житие преподобного Серафима Саровского и краткую летопись Серафимо-Дивеевского монастыря.
Возвратясь после саровских торжеств в древний Суздаль, о. Серафим занялся подготовительными работами к предстоящему празднованию 500-летия со дня кончины преподобного Евфимия, Суздальского чудотворца, и составил жизнеописание этого святого. Но отпраздновать в Суздале этот юбилей ему не пришлось. 14 февраля 1904 года он был назначен настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, где пробыл год, но за это время сумел отреставрировать величественный собор знаменитой обители.
28 апреля 1905 года в Успенском соборе Московского Кремля митрополитом Владимиром (Богоявленским), епископом
Трифоном (Туркестановым)
и епископом Серафимом (Голубятниковым) архимандрит Серафим был хиротонисан во епископа Сухумского.
При хиротонии владыка так определил свой жизненный путь: «Многоразлично совершается призыв Божий! Неисследимы пути Провидения Божия, предопределяющие пути человеку. Со мной вот уже в третий раз в продолжение последних двенадцати лет происходят перевороты, которые меняют весь строй моей жизни. Хотя я никогда не забывал молитвенно простирать руки к Богу в надежде на Его милосердие и всепрощение, но мог ли себе представить, что мой первоначальный светский путь, казавшийся естественным и вполне соответственным моему рождению и воспитанию, продолжавшийся так долго и с таким успехом, не тот, который мне предназначен Богом? И как я должен был убедиться в этом? Несомненно, путем испытаний и скорбей, ибо известно, что скорби – это лучшие провозвестники воли Божией, и от начала века они служили людям знамением избрания Божия. Испытав с восьмилетнего возраста сиротство, равнодушие людей, беспомощность и убедившись в необходимости проложить себе жизненный путь собственным трудом и многолетним учением, я по окончании образования, еще в молодости, прошел все ужасы военного времени, подвиги самоотвержения, но, сохраненный в живых дивным Промыслом Божиим, продолжал свой первоначальный путь, претерпевая многочисленные и разнообразные испытания, скорби и потрясения, которые окончились семейным несчастьем – вдовством. Перенеся столько скорбей, я вполне убедился, что этот мир, который так трудно перестать любить, делается через них нашим врагом и что мне предопределен в моей жизни особенный, тернистый путь... Тяжело испытывать пути Божии! Не потому, что требуется безусловная покорность, совершенное послушание и всецелая преданность в волю Божию, даруемые Самим Господом; тяжело потому, что, как говорит святитель
Филарет, митрополит Московский
, мир, побежденный верою, плененный в ее послушание, допущенный посему в область ее, непременно внес в нее свой собственный дух; таким образом, сей враг Христа и христианства очутился в пределах самого христианства, прикрывшись именем христианского мира, он действует свободно и учреждает себе мирское христианство, старается обратно переродить сынов веры в сынов мира, сынов мира не допустить до возрождения в истинную жизнь христианскую, а на непокорных ему вооружается ненавистью, лукавством, злословием, клеветами, презрением и всяким орудием неправды.
Поэтому жизнь людей, взятых из мира и поставленных на духовный путь, особенно многотрудная и многоскорбная. Подобное произошло и со мной. Иные опоясывали меня и вели туда, куда я не ожидал и не мечтал идти, и эти люди были, конечно, высокой духовной жизни. Когда по их святым молитвам во мне открылось сознание, что Сам Господь требует от меня такой перемены в пути ради Его Божественных целей, что это необходимо для всей моей будущей жизни, для предназначенных мне еще испытаний и скорбей, для моего сораспятия Христу, то несмотря ни на какие препятствия, поставленные мне миром, я исполнил святое послушание и сначала принял священство, а по вдовстве – монашество. Долго я переносил осуждения за эти важные шаги в жизни и хранил в глубине своего скорбного сердца истинную причину их. Но наконец Сам Господь оправдал мое монашество в ближайшем моем участии в прославлении великого чудотворца преподобного Серафима. Ныне, по всеблагой воле Господа, я призываюсь на высокое служение Церкви Христовой в сане епископа».
Владыка, едва появившись в Грузии, столкнулся с положением грозным: революция 1905 года всколыхнула грузинский национализм; и епископ со всей присущей ему энергией принялся бороться против смуты.
На Сухумской кафедре епископ Серафим прослужил недолго и в 1906 году был переведен в Орел. В Орловской епархии он пробыл до 1908 года. Это время владыка деятельно занимался устройством церковно-приходской жизни, организовал в епархии приходские советы с возложением на них обязанностей церковной благотворительности.
Впоследствии епископ Серафим на основании своего опыта в Орловской епархии составил «Обращение к духовенству епархии по вопросу о возрождении приходской жизни». В «Обращении» пункт за пунктом рассматривались все стороны приходской жизни, подробно объяснялось, что такое возрождение приходской жизни, цель его и что надо сделать для достижения желаемых результатов.
По мнению владыки Серафима, «необходимо вернуться к церковно-общественной жизни древнерусского прихода, чтобы приходская община занималась единодушно не только просвещением, благотворительностью, миссионерством, но и нравственностью своих сочленов, восстановлением прав старших над младшими, родителей над детьми, воспитанием и руководством молодого поколения, утверждением христианских и православных установлений.
Для возрождения пастырства и приходской жизни требуется прежде всего объединение пастырей с пасомыми. Этому могут способствовать пастырские собрания и съезды. Возрождение приходской жизни должно исходить от епископа. Если последний не объединится со своими помощниками-пастырями, то они не объединятся между собой и с прихожанами; если епископ не проникнется этой идеей возрождения прихода, не будет сам беседовать во время съезда епархии с пастырями, давать им самые подробные практические указания, не станет с полным самоотвержением переписываться с недоумевающими священниками, сыновне вопрошающими архипастыря в своих затруднениях, не будет печатать в «Епархиальных ведомостях» свои наставления и указания, все то, что он хотел бы пояснить и ввести, то приходское оживление не произойдет и жизненное начало не проникнет в наши омертвелые общины».
В 1907 году преосвященного Серафима назначили членом Синода; через год – епископом Кишиневским и Хотинским. В Кишиневе, как ранее в Орле, он занялся возрождением приходов, имея уже богатый опыт. Владыка объезжал епархию, беседовал со священнослужителями, иноками, мирянами и учащимися.
К этому времени относится история изгнания старца
Варсонофия (Плиханкова)
из Оптиной пустыни и перевода его в Голутвин монастырь. По изложению И.М. Концевича, епископ Серафим принял в ней деятельное участие на стороне гонителей старца. По рассказу священника Василия Шустина, духовного сына о. Варсонофия, дело обстояло иначе: «Нашлись люди, которым мудрость батюшки (о. Варсонофия. – И. Д.) не давала жить, и враг не дремал. Поселился в скиту некто Митя Косноязычный из города Козельска. Был он пьяница и тайно развращал монахов. Батюшка не мог этого терпеть и выселил его из скита. Сейчас же против батюшки открыто ополчился целый легион... В Оптину приехала одна из женщин петербургского религиозно-политического кружка графини Игнатьевой и собрала против батюшки все обвинения, какие только можно было измыслить. Приезжавший в Оптину епископ Серафим (Чичагов) обелил батюшку, но дело его отзыва из Оптиной уже было где-то решено. Отец Варсонофий должен был покинуть скит...»
[3]
В Кишиневе владыка Серафим прослужил до 1912 года, когда был назначен архиепископом Тверским и Кашинским.
Революция 1917 года застала архиепископа Серафима в Санкт-Петербурге; вернувшись в Тверь, он узнал, что епархиальный съезд проголосовал за удаление его из епархии и Синод, руководимый обер-прокурором Львовым, отправил его на покой.
Архиепископ Серафим был избран членом Поместного Собора 1917/18 годов. После Собора он был возведен в сан митрополита с назначением в Варшаву, но из-за сложившейся политической обстановки не смог отправиться к месту назначения, поселился в Москве и служил в различных храмах.
Во время Первой мировой войны из Польши было эвакуировано в Россию почти все православное духовенство. После заключения Брестского мира возник вопрос о возвращении в Польшу духовенства и имущества Православной Церкви. Митрополит Серафим подал заявление в Совет Народных Комиссаров с просьбой разрешить ему вместе с духовенством выехать в Польшу, но получил отказ. Вскоре началась гражданская война, и все хлопоты по переезду в Польшу пришлось отложить. Владыка поселился в Черниговском скиту около Троице-Сергиевой Лавры, где прожил, почти не выезжая, до конца 1920 года. В январе 1921 года он получил предписание Синода о необходимости ускорить возвращение в Варшаву православного духовенства и церковного имущества. До него доходили слухи о бедственном положении православного населения Польши, которое за время войны почти лишилось храмов и духовенства. Митрополит обратился к управляющему делами Совнаркома Горбунову и в Народный Комиссариат иностранных дел с просьбой выяснить вопрос об отправке в Польшу. И получил ответ, что дело может быть рассмотрено по прибытии в Москву официального польского представительства. Весной 1921 года в Москву прибыли представители Польши; владыка посетил их и объяснил необходимость возвращения в Польшу духовенства. Тотчас после посещения поляков у него был произведен обыск и изъято два письма: одно – главе католической церкви в Польше кардиналу Каповскому, другое – протоиерею Врублевскому, представлявшему в Варшаве интересы православного духовенства. 11 мая 1921 года владыка был вызван на допрос в ЧК к некоему Шпицбергу для объяснений относительно писем.
После ухода митрополита Шпицберг составил заключение, что никоим образом нельзя отпускать Чичагова в Польшу, где он будет действовать «как эмиссар российского патриарха» и «координировать – против русских трудящихся масс за границей фронт низверженных российских помещиков и капиталистов под флагом «дружины друзей Иисуса». Шпицберг потребовал заключить митрополита Серафима в Архангельский концлагерь. С этим согласились начальник 7-го отдела СО ВЧК Самсонов и его заместитель Агранов. В то же время секретный сотрудник ЧК донес, что владыка агитирует против изъятия церковных ценностей. 24 июня 1921 года состоялось заседание судебной Тройки ВЧК в составе Самсонова, Апетера и Фельдмана, которые постановили: «Заключить гражданина Чичагова в Архангельский концлагерь сроком на два года», но не отдали распоряжение о его аресте и этапировании. И владыка продолжал жить на воле и служить в храмах Москвы, между тем как срок заключения уже начал отсчет; митрополита арестовали только 12 сентября 1921 года и поместили в Таганскую тюрьму.
Сразу же после его ареста Наталья и Екатерина Чичаговы стали хлопотать перед Калининым о смягчении участи отца. Они просили, чтобы власти освободили его или хотя бы оставили в заключении в Москве, учитывая возраст и болезни. Калинин написал, что можно оставить в московской тюрьме «приблизительно на полгодика». 13 января начальником 6-го секретного отделения ВЧК Рутковским по распоряжению ВЦИК было составлено заключение по «делу» митрополита: «С упрочением положения революционной соввласти в условиях настоящего времени гр. Чичагов бессилен предпринять что-либо ощутительно враждебное против РСФСР. К тому же, принимая во внимание его старческий возраст 65 лет, полагаю, постановление о высылке на 2 года применить условно, освободив гр. Чичагова Л.М. из-под стражи». 14 января 1922 года президиум ВЧК постановил освободить митрополита из-под стражи; 16 января он вышел на свободу. Всю зиму владыка тяжело болел.
Однако ГПУ вовсе не собиралось отпускать его на волю – и здесь не имели значения ни возраст, ни болезни святителя, а только цели самого учреждения. Его преследовали и ссылали не из-за противоправных поступков, а стремясь нанести Церкви как можно больший урон. 22 апреля 1922 года Рутковский дал новое заключение по «делу» митрополита: «Принимая во внимание, что
Белавиным
, совместно с Синодом, по-прежнему ведется реакционная политика против советской власти и что при наличии в Синоде известного реакционера Чичагова лояльное к власти духовенство
[4]
не осмеливается открыто проявлять свою лояльность из-за боязни репрессий со стороны Чичагова, а также и то, что главная причина последовавшего освобождения Чичагова от наказания его, якобы острое болезненное состояние, не находит себе оправдания после его освобождения и нисколько не мешает Чичагову заниматься делами управления духовенства, полагаю... Чичагова Леонида Михайловича... задержать и отправить этапным порядком в распоряжение Архангельского губотдела для вселения на местожительство, как административного ссыльного сроком по 24 июня 1923 г.»
25 апреля судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта приговорила митрополита Серафима к ссылке в Архангельскую область.
В мае 1922 года владыка прибыл в Архангельск в самый разгар арестов и судебных процессов по делам об изъятии церковных ценностей. И сразу же ГПУ вознамерилось его допросить, чтобы узнать его мнение о мероприятиях, касающихся изъятия церковных ценностей. Митрополит был болен, явиться в ГПУ не мог и изложил свое суждение письменно. «Живя в стороне от церковного управления и его распоряжений, – писал он, – я только издали наблюдал за событиями и не участвовал в вопросе об изъятии ценностей из храмов для помощи голодающему населению. Все написанное в современной печати по обвинению епископов и духовенства в несочувствии к пожертвованию церковных ценностей на народные нужды преисполняло мое сердце жестокой обидой и болью, ибо многолетний служебный опыт мой, близкое знакомство с духовенством и народом свидетельствовали мне, что в православной России не может быть верующего христианина, и тем более епископа или священника, дорожащего мертвыми ценностями, церковными украшениями, металлом и камнями более, чем живыми братьями и сестрами, страдающими от голода, умирающими от истощения и болезней... Чувствовалось, что по чьей-то вине произошло роковое недоразумение...»
В Архангельске митрополит прожил до конца апреля 1923 года, а затем с разрешения ВЦИК переехал в Москву; ни в каких церковных делах участия не принимал, на службу ездил в Данилов монастырь к своему духовнику архимандриту Георгию Лаврову и архиепископу
Феодору (Поздеевскому)
, сам почти нигде не бывал и у себя мало кого принимал.
Многое в жизни семидесятилетнего старца было связано с преподобным Серафимом Саровским. Даже теперь, двадцать лет спустя после канонизации преподобного, ГПУ ставило ему в вину организацию торжеств: «1б апреля 1924 года гр. Чичагов Леонид Михайлович был арестован секретным отделом ОГПУ по имеющимся материалам: в 1903 году Чичагову было поручено руководство и организация открытия мощей Серафима Саровского...»
Арестованный митрополит давал объяснения следователю ГПУ Казанскому относительно своего участия в открытии мощей преподобного Серафима: «Я принимал непосредственное участие в открытии мощей Серафима Саровского по распоряжению Синода, утвержденному Николаем; последний узнал о моей близости к Дивеевскому монастырю от бывшей княгини Милицы Ивановны. Я знаю, что Серафим был особо чтимым угодником у Романовых. Приблизительно лет за 5 до открытия мощей Серафима я написал из разных источников «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря».
Следствие интересовалось, нет ли в «Летописи» намеков на революционные события, на современную смуту в государстве, в Церкви и в обществе в связи с рассказом о том, что выкопанную по благословению преподобного Серафима канавку антихрист не перейдет. Владыка отвечал: «Говоря о «канавках»... я подразумеваю распоряжение Серафима о вырытии канав и предсказания его в связи с будущей историей Лавры, которая должна быть выстроена на этом окопанном месте, о судьбе этой Лавры и канавок в дни антихриста. Но никаких намеков на смуту в государстве, в Церкви, в обществе моя книга не содержит».
8 мая 1924 года патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство об освобождении находившегося в Бутырской тюрьме митрополита Серафима, престарелого и больного, за лояльное отношение которого к существующей гражданской власти он, патриарх Тихон, ручается.
Письмо было получено Тучковым на следующий день и оставлено без последствий, дело шло своим чередом. Наконец, 17 июля 1924 года уполномоченный ОГПУ Гудзь предложил освободить митрополита Серафима из-под стражи, и вскоре тот был освобожден. В это время власти приказали живущим в Москве архиереям покинуть город. Владыка хотел поселиться в Дивеевском монастыре, но игумения монастыря Александра (Траковская) ему в этом отказала.
Митрополита Серафима приняла игумения Арсения (Добронравова) в Воскресенский-Феодоровский женский монастырь, находившийся около города Шуи Владимирской области
[5]
.
Владыка приехал с дочерью Натальей (в монашестве Серафима), которая была очень близка к отцу и много помогала ему в заключении и ссылке.
В монастыре митрополит часто служил, а в воскресные и праздничные дни всегда. После таких служб устраивался праздничный обед, на котором присутствовал и митрополит Серафим.
Прекрасный знаток пения и сам сочинитель духовной музыки, митрополит Серафим большое внимание уделял церковному хору, разучивая с монастырскими певчими песнопения и проводя спевки.
Блаженны годы, которые он прожил в монастыре. Редкостный мир царил среди сестер, любивших и почитавших свою игумению как первую подвижницу и самого смиренного в монастыре человека. И какое удовольствие было слушать митрополита, когда он читал вторую часть «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», описывающую события, предшествовавшие канонизации преподобного Серафима. В «Летописи» была подробно описана та смута, которая произошла в Синоде, когда пришло время всецерковно прославить преподобного Серафима. До революции рукопись не была допущена к печати цензурой, а после революции прекратилось христианское книгопечатание. «Летопись» впоследствии была арестована на одном из обысков и пропала.
В 1928 году митрополит Серафим был назначен управляющим Санкт-Петербургской епархией. За два года, что он прожил в монастыре, все привыкли к владыке и полюбили его. Участие в богослужениях и сама жизнь много знающего митрополита, участника торжественной канонизации преподобного Серафима, воспоминания о встречах с людьми, знавшими преподобного, и чтение «Летописи» весьма украшали многоскорбную в настоящих условиях монастырскую жизнь. Проводы были трогательные и грустные. Монахини понимали, что расстаются с ним навсегда. Вместе с владыкой игумения Арсения отпустила монахинь Севастиану и Веру, которые помогали ему в монастыре и впоследствии помогали ему по хозяйству до самого его ареста.
В то время, когда другие архиереи колебались в признании каноничности власти митрополита Сергия (Страгородского), митрополит Серафим признал ее сразу. Человек порядка, привыкший мыслить в категориях строгой иерархии, он считал восстановление централизованной власти наиболее важным делом. По отношению к власти владыка придерживался принципа: «Закон суров, но это закон».
Свою первую литургию в Петербурге он совершил в Преображенском соборе на Литейном проспекте, где когда-то был старостой.
Резиденция митрополита была в Новодевичьем монастыре. В первую же неделю правления он собрал здесь священников города и, указав им, что «не их дело церковная политика и не им осуждать архиереев», начал отчитывать за те непорядки, которые успел подметить за литургией. Он категорически запретил проведение исповеди во время литургии, так же как и общую исповедь.
Владыка служил каждое воскресенье в одном из храмов города или пригорода. После службы он проповедовал. В кратких и сильных словах он разъяснял смысл Таинства, как сильна молитва после пресуществления Даров:
– Дух Святой, – говорил митрополит, — пресуществляет на престоле Дары, но Он сходит и на каждого из нас, обновляет наши души, умственные силы, всякая молитва, если она произносится от всего сердца, будет исполнена.
И когда митрополит после благословения Даров преклонял колени, припадая к престолу, все молящиеся падали ниц.
Особенную важность он видел в сохранении Таинств, как они заповеданы церковной традицией и святыми отцами. Священник
Валентин Свенцицкий
писал о владыке, что тот в своем докладе против общей исповеди, между прочим, говорил: «Никакой общей исповеди не существовало ни в древности, ни впоследствии, и нигде о ней не упоминается на протяжении всей истории Православной Церкви... Установление общей исповеди является явной заменой новозаветного Таинства ветхозаветным обрядом».
По пятницам в Знаменской церкви у Московского вокзала, где был придел преподобного Серафима, митрополит читал акафист преподобному. Читал наизусть, а после акафиста беседовал с народом.
Особо почитал владыка Царицу Небесную и часто говорил о большой любви Божией Матери к земле Русской. «Эта любовь явилась в многочисленных иконах Божией Матери на Святой Руси. Но росли наши грехи и беззакония: Божия Матерь отступила от нас, и скрылись святые чудотворные иконы Царицы Небесной, и пока не будет знамения от святой чудотворной иконы Божией Матери, не поверю, что мы прощены. Но я верю, что такое время будет и мы до него доживем».
Всю жизнь митрополит боролся за чистоту православия. Святой праведный Иоанн Кронштадтский незадолго до своей смерти, благословляя его в последний раз, сказал:
– Я могу покойно умереть, зная, что ты и преосвященный Гермоген
[6]
будете продолжать мое дело, будете бороться за православие, на что я вас и благословляю.
Всю жизнь владыка занимался благотворительностью. Еще будучи военным, он обратил внимание на беспомощность лиц военного ведомства, расстроивших свое здоровье во время прохождения службы. Он учредил благотворительное общество помощи военным, которые были не в состоянии вследствие болезни служить и были вынуждены выходить в отставку до приобретения прав на пенсию.
Митрополит Серафим заботился о детях-сиротах, родители которых погибли на войне. Широкая бесплатная медицинская практика владыки была направлена на облегчение страданий страждущих. Во время русско-японской войны по его благословению формировались санитарные поезда, и он сам собирал пожертвования.
Придавая огромное значение возрождению приходской жизни, владыка Серафим считал необходимым через приходские советы организовывать школы, библиотеки и столовые.
Сам отведав горечь уз и ссылки, он с любовью и благоговением хоронил умершего в тюрьме архиепископа
Илариона (Троицкого)
. Тело его выдали родственникам в грубо сколоченном гробу. Когда гроб открыли, никто не узнал владыку, так изменили его внешность заключение и болезнь. Владыка Серафим принес свое белое облачение и белую митру. По облачении тело архиепископа положили в другой гроб. Отпевание совершал сам митрополит Серафим в сослужении шести архиереев и множества духовенства.
У владыки Серафима было много духовных детей. Сохранилось его письмо из ссылки (Архангельск, 1922 год) духовному сыну Алексею Беляеву
[7]
. Вот выдержка из него: «Все мы люди, и нельзя, чтобы житейское море не пенилось своими срамотами, грязь не всплывала бы наружу и этим не очищалась бы глубина целой стихии.
Ты же будь только с Христом, единой Правдой, Истиной и Любовью, а с Ним все прекрасно, все понятно, все чисто и утешительно. Отойди умом и сердцем, помыслами от зла, которое властвует над безблагодатными, и заботься об одном – хранить в себе, по вере, божественную благодать, через которую вселяется в нас Христос и Его мир.
Не видеть этого зла нельзя; но ведь вполне возможно не допускать, чтобы оно отвлекало от Божией правды. Да, оно есть и ужасно по своим проявлениям, но как несчастны те, которые ему подчиняются. Ведь мы не отказываемся изучать истину и слушать умных людей, потому что существуют среди нас сумасшедшие в больнице и на свободе. Такие факты не отвращают от жизни; следовательно, с пути правды и добра не должно нас сбивать то, что временами злая сила проявляет свое земное могущество. Бог поругаем не бывает, а человек что посеет, то и пожнет.
Учись внутренней молитве, чтобы она была не замечена по твоей внешности и никого не смущала. Чем более мы заняты внутренней молитвой, тем полнее, разумнее и отраднее наша жизнь вообще. И время проходит незаметнее, быстрее. Для того особенно полезна Иисусова молитва и собственные короткие изречения «помоги мне, Господи» или «защити и укрепи», или «научи» и проч.
Молящийся внутренне, смотрит на все внешнее равнодушно, рассеянно, ибо эта молитва не умственная, а сердечная, отделяющая от поверхности земли и приближающая к невидимому Небу.
Учись прощать всем их недостатки и ошибки и ввиду подчинения их злой силе, и, несомненно, ненормального состояния духа. Говори себе:
«Помоги ему, Господи, ибо он духовно болен!» Такое сознание помешает осуждению, ибо судить может только тот, кто сам совершен и не ошибается, все знает, а главное, знает наверное, что человек действует не по обстоятельствам, сложившимся вокруг него, а по своему произволению, по своей страсти».
В Петербурге митрополит прослужил пять лет; 14 октября 1933 года указом Синода он был отправлен на покой. 24 октября он совершил свою последнюю службу в Спасо-Преображенском соборе и вечером выехал в Москву. Первое время владыка жил в резиденции митрополита Сергия (Страгородского), пока подыскивали жилище. В начале 1934 года он поселился в Малаховке, а затем переехал на станцию Удельная, где арендовал полдачи. Это были две небольшие комнаты и кухня. В одной комнате была устроена спальня владыки, с большим количеством книг, икон и рабочим письменным столом. Другая комната отведена под столовую-гостиную. Здесь стояли обеденный стол, фисгармония и диван; на стене висел большой образ Спасителя в белом хитоне
[8]
, написанный владыкой.
Спокойными и безмятежными были последние месяцы жизни митрополита в Удельной. Самое скорбное это были старость и связанные с нею болезни. Он сильно страдал от гипертонии, одышки, последнее время от водянки, так что передвигался с трудом и из дома почти не выходил. Днем к нему приходили духовные дети, иные приезжали из Петербурга; посещали владыку митрополиты Алексий (Симанский) и Арсений (Стадницкий), приезжая на заседания Синода. Вечерами, когда все расходились, митрополит садился за фисгармонию и долго-долго играл известную духовную музыку или сочинял сам. И тогда мир и покой разливались повсюду. Благодатная жизнь подходила к концу. Ее оставалось немного. И что еще сделать, как еще при немощах и болезнях потрудиться Господу. И так хотелось единственного – быть рядом с преподобным, которому он послужил когда-то.
Но что же может вознести в те обители, где он обитает, всю жизнь распинавший в себе плоть с ее страстьми и похотьми? Только мученичество. Первохристианский венец.
Митрополита арестовали глубокой осенью 1937 года. Ему был восемьдесят один год, и несколько последних дней он чувствовал себя совершенно больным, так что сотрудники НКВД затруднились увозить его в арестантской машине – вызвали скорую помощь и отвезли в Таганскую тюрьму. Они решили его убить. Допрос был формальностью. 7 декабря Тройка НКВД постановила: митрополита Серафима – расстрелять.
Всего в тот день Тройкой НКВД по Московской области было приговорено к расстрелу несколько десятков человек. Приговоренных разделили на несколько партий. В первый день, 9 декабря, расстреляли пять человек, на следующий день – сорок одного человека, на другой день еще пять человек и среди них митрополита Серафима. Расстреливали неподалеку от деревни Бутово рядом с Москвой в просторной тогда дубовой роще, которую оградили со всех сторон глухим забором
[9]
. На дубах были устроены смотровые площадки, откуда охрана зоны присматривала, чтобы во время расстрелов и потом при захоронении сюда не приближались посторонние. Расстреливала бригада палачей, иногда приезжало расстреливать начальство.
Незадолго до ареста митрополит Серафим говорил: «Православная Церковь сейчас переживает время испытаний. Кто останется сейчас верен Святой Апостольской Церкви – тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства».
После ареста митрополита Серафима остались две его келейницы, монахини Вера и Севастиана. Монахиню Веру арестовали через несколько дней после ареста митрополита. Монахиня Севастиана не захотела ее оставить и последовала за ней добровольно. Обе были приговорены к заключению в лагерь. Мать Севастиана там умерла, а мать Вера вернулась через пять лет по окончании срока заключения и умерла в 1961 году у своих родственников в Вятской области.
Игумен Дамаскин (Орловский)
«Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 2». Тверь. 2001. С. 423–450
Примечания
[1]
Чичагов Павел Васильевич (1765-1849), адмирал, морской министр, член Государственного Совета, с 1811 года главнокомандующий Черноморским флотом, а также Дунайской армией в Бессарабии, Молдавии и Валахии. По заключении Бухарестского мира наместник Бессарабии и генерал-губернатор, автор трудов по бессарабской истории в первые годы по присоединении этой области к России. С 1814 года и до своей кончины жил за границей.
[2]
Не путать с известной блаженной Пашей Саровской, скончавшейся в 1915 году.
[3]
Записки об о. Иоанне Кронштадтском и об оптинских старцах. Издание православно-миссионерского книгоиздательства, г. Белая Церковь, королевство С.Х.С., 1929.
[4]
Имеются в виду обновленцы, с помощью которых ГПУ рассчитывало разрушить Российскую Православную Церковь.
[5]
Ныне Ивановская область.
[6]
Епископ Гермоген (Долганёв) – замучен безбожниками 16(29) июня 1918 года.
[7]
Впоследствии он стал священником. Скончался 15 декабря 1987 года в Пюхтицком женском монастыре, где жил последние годы на покое.
[8]
Ныне образ находится в московском храме пророка Илии в Обыденском переулке.
[9]
В Бутово расстрелы и захоронения стали производиться с конца 1936 года. До этого расстрелянных хоронили на свободных участках кладбищ Москвы. Поначалу в Бутово был обустроен «стрелковый полигон», чтобы приучить население окрестных деревень к выстрелам. Устройством мест расстрела занимался исполняющий обязанности коменданта У НКВД по Московской области Садовский А.В. Руководили расстрелами начальник УРКМ Семенов М.И. и начальник АХО НКВД по Московской области Берг И.Д. Расстрелы производились специальной группой, в которую входили исполнявший обязанности начальника по охране зоны «Бутово» Шинин С.А., а также Чесноков Ф.Я. и Ильин И. Приговоренных привозили автозаками, иногда по сорок-пятьдесят человек в машине. Всего в день привозили по триста-четыреста человек. Захоронения производились во рвах длиной около пятисот метров каждый. Небольшие группы расстрелянных хоронили в ямах. После расстрела охранники зоны убирали трупы и засыпали рвы /Архив УКГБ по Москве и Московской обл. Арх. № П-67528. Л. 2-5, 283-285, Архив УКГБ по Омской обл. Арх. № 271080/.
Источник: fond.ru
Молитва священномученику митрополиту Серафиму Чичагову
Акафист священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому
Текст утвержден Священным Синодом
Русской Православной Церкви
15 апреля 2008 года (журнал № 14)
Конда́к 1
Избра́нный архиере́ю и до́брый во́ине Христо́в,/ святи́телю о́тче Серафи́ме,/ воспису́ем ти похва́льная пе́ния,/ ты бо, всем се́рдцем Бо́га возлюби́в,/ ве́рен Ему́ да́же до сме́рти пребы́л еси́/ и вене́ц Небе́сныя сла́вы прия́л еси́./ Те́мже, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Го́споду,/ моли́ Це́ркви Росси́йстей непоколеби́мей пребы́ти/ и сыново́м земна́го оте́чества твоего́ спасти́ся,/ да с любо́вию зове́м ти:
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
И́кос 1
А́нгельскому служе́нию подража́я, богому́дре святи́телю Серафи́ме, ревни́тель Правосла́вныя ве́ры яви́лся еси́ и, ду́шу пла́менную име́я, мно́гим лю́дем изря́дный наста́вник был еси́. Мы же, благодаря́ще Бо́га, дарова́вшаго нам такова́го архипа́стыря сла́вна, воспева́ем ти сицева́я:
Ра́дуйся, сла́внаго ро́да до́брое прозябе́ние;
ра́дуйся, свети́льниче ве́ры негаси́мый.
Ра́дуйся, изде́тска Бо́га возлюби́вый;
ра́дуйся, в Нем еди́нем наде́жду полага́вый.
Ра́дуйся, оте́чества на́шего кра́сный пло́де;
ра́дуйся, моли́твенниче ко Го́споду усе́рдный.
Ра́дуйся, любо́вию к Бо́гу и лю́дем преиспо́лненный;
ра́дуйся, на́роду Бо́лгарскому ра́тным по́двигом послужи́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 2
Ви́дя себе́ отроча́ мла́до и си́ра су́ща, Серафи́ме всесла́вне, Отцу́ си́рых ско́рби серде́чныя прине́сл еси́ и́, Того́ покро́вом покрыва́емь, в моли́твах и уче́нии усе́рдие ве́лие яви́л еси́. Мы же, прославля́юще Отца́ Небе́снаго, ни еди́наго си́ра оставля́ющаго, воспева́ем с тобо́ю Ему́: Аллилу́ия.
И́кос 2
Ра́зум почита́ющих тя, святи́телю, недоумева́ет, коль мно́гия тала́нты дарова́ ти Госпо́дь, я́же ты, я́ко ве́рный раб Христо́в, умно́жил еси́ сия́ во сла́ву Це́ркве. Сего́ ра́ди Госпо́дь, ви́дя ве́рность твою́ в ма́лом, над мно́гими тя поста́ви, мы же с любо́вию взыва́ем ти си́це:
Ра́дуйся, в и́стинах христиа́нских измла́да наста́вленный;
ра́дуйся, от ю́ности Го́спода всем се́рдцем возлюби́вый.
Ра́дуйся, во испыта́ниих мно́гих Бо́гом ди́вно храни́мый;
ра́дуйся, по́двиги му́жества, я́ко до́брый во́ин, во бра́ни яви́вый.
Ра́дуйся, зако́ны Бо́жия в творе́нии Его́ уразуме́вый;
ра́дуйся, лю́дем боля́щим и неду́жным сострада́вый.
Ра́дуйся, целе́бными древесы́ врачева́ние лю́дем подава́вый;
ра́дуйся, святы́м враче́м‑безсре́бреником уподо́бивыйся.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 3
Си́лою Вы́шняго направля́емь, в чи́не иере́йстем Бо́гу послужи́ти возжеле́л еси́, святи́телю о́тче Серафи́ме, и, благослове́нием пра́ведника Кроншта́дтскаго укрепля́емь, вся кра́сная ми́ра сего́, я́ко уме́ты, вмени́л еси́ и, на служе́ние па́стырское ре́вностне устреми́вся, добр плод сотвори́л еси́, поя́ во умиле́нии се́рдца Зижди́телю Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 3
Име́я тща́ние о Це́ркви Христо́вой, святы́й пра́ведный Иоа́нн пред кончи́ною свое́ю благослови́ тя ико́ною свято́ю и завеща́ ти, я́ко ча́ду своему́ духо́вному, ра́товати о Правосла́вии. Мы же, восхваля́юще усе́рдие твое́ в исполне́нии во́ли Бо́жией, со благогове́нием вопие́м ти:
Ра́дуйся, послуша́ния па́стырю Кроншта́дтскому до́брый рачи́телю;
ра́дуйся, заве́тов его́ ве́рный исполни́телю.
Ра́дуйся, отца́ твоего́ духо́внаго от поноше́ния защити́вый;
ра́дуйся, ве́рных к единомы́слию призыва́вый.
Ра́дуйся, па́ствы твоея́ богому́дрый окорми́телю;
ра́дуйся, уста́вов церко́вных при́сный блюсти́телю.
Ра́дуйся, чистоты́ Правосла́вныя ве́ры пропове́дниче;
ра́дуйся, Преда́ния оте́ческаго благогове́йный храни́телю.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 4
Бу́ря недоуме́ния смути́ тя, святи́телю, егда́ блаже́нная ста́рица Параске́ва откры́ тебе́ повеле́ние преподо́бнаго Серафи́ма, е́же возвести́ти Импера́тору Росси́йскому о откры́тии святы́х моще́й его́. Ты же, после́дуя зо́ву сему́, ле́топись оби́тели Диве́евския соста́вил еси́ и в прославле́нии подви́жника Саро́вскаго усе́рдно потруди́лся еси́, воспева́я Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 4
Слы́шавше ве́рнии лю́дие благода́тныя труды́ твоя́, прославле́ния ра́ди Саро́вскаго подви́жника подъя́тыя, святи́телю Серафи́ме, просла́виша Бо́га, дарова́вшаго ти му́дрость и ра́зум. Сего́ ра́ди и мы, по́двиги твоя́ помина́юще, гла́сом хвале́ния вопие́м ти:
Ра́дуйся, преподо́бнаго Серафи́ма пла́менно возлюби́вый;
ра́дуйся, усе́рдными труды́ твои́ми того́ просла́вивый.
Ра́дуйся, благода́тнаго посеще́ния его́ удосто́енный;
ра́дуйся, обетова́нием ста́рца, вку́пе при́сно пребыва́ти, обра́дованный.
Ра́дуйся, святы́ми его́ моли́твами укрепле́нный;
ра́дуйся, све́том любве́ его́ ди́вно просвеще́нный.
Ра́дуйся, я́ко се́рдце твое́ скрижа́льми Ду́ха Бо́жия соде́лал еси́;
ра́дуйся, я́ко ду́ши ве́рных Боже́ственным ра́зумом озари́л еси́.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 5
Я́ко боготе́чная звезда́, просия́л еси́, досточу́дне, егда́ жезл архиере́йский вручи́ ти Госпо́дь и поручи́ смотре́нию твоему́ па́ству мно́гих градо́в и ве́сей Росси́йских. Ты же, ду́шу за лю́ди полага́я, премно́гия доброде́тели яви́л еси́ и, чистоту́ Правосла́вия огражда́я, благоче́стие христиа́нское насажда́л еси́, призыва́я пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 5
Ви́дя оскуде́ние ве́ры в наро́де на́шем, я́ко страж неусы́пный Це́ркве Христо́вы яви́лся еси́, богому́дре, и, заве́ту преподо́бнаго Серафи́ма о стяжа́нии Ду́ха Свята́го после́дуя, призыва́л еси́ ве́рныя лю́ди правосла́вную ве́ру и́стинным благоче́стием укрепля́ти. Мы же, о сем ра́дующеся, глаго́лем ти сицева́я:
Ра́дуйся, па́ствы твоея́ прему́дрый управи́телю;
ра́дуйся, хра́мов и оби́телей Бо́жиих до́брый украси́телю.
Ра́дуйся, в служе́нии святи́тельстем ре́вность показа́вый;
ра́дуйся, к церко́вным та́инствам благогове́йно приступа́ти призыва́вый.
Ра́дуйся, к дея́нию богомы́слие приложи́вый;
ра́дуйся, моли́тву в основа́ние доброде́телей полага́ти науча́вый.
Ра́дуйся, смире́нием твои́м мно́гия доброде́тели стяжа́вый;
ра́дуйся, ко спасе́нию путь ве́рным показа́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 6
Пропове́дуя сло́во и́стины, призыва́л еси́, святи́телю Серафи́ме, па́стыри вку́пе с миря́нами возрожда́ти жизнь церко́вную, да усе́рдием их не уга́снет ве́ра Правосла́вная, пра́вда же Бо́жия да вразуми́т лю́ди росси́йския воспева́ти хвале́бную песнь Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 6
Возсия́ благода́ть, святи́телю о́тче Серафи́ме, в житии́ твое́м, ты бо, труды́ к трудо́м прилага́я и тща́ние неусы́пное о ча́дех церко́вных име́я, и́стинный па́стырь Христо́в в земли́ Росси́йстей яви́лся еси́. Сего́ ра́ди воспева́ем тя си́це:
Ра́дуйся, па́стырскаго служе́ния до́брый рачи́телю;
ра́дуйся, прему́дрости Бо́жией ди́вный стяжа́телю.
Ра́дуйся, мно́гими дарова́нии от Го́спода украше́нный;
ра́дуйся, и́стинныя ве́ры усе́рдный пропове́дниче.
Ра́дуйся, е́ресей и душевре́дных уче́ний обличи́телю;
ра́дуйся, ю́ным от собла́знов ми́ра ве́рное огражде́ние и защище́ние.
Ра́дуйся, во благостоя́нии Це́ркве спасе́ние Росси́и ви́девый;
ра́дуйся, до конца́ дней твои́х Оте́честву на́шему ве́рно послужи́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 7
Хотя́й в Правосла́вии страну́ Росси́йскую утверди́ти и от губи́тельства враг ви́димых и неви́димых огради́ти, боле́зновал еси́ се́рдцем о Оте́честве твое́м, святи́телю Серафи́ме, и, Го́споду предстоя́, усе́рдно моли́л еси́ о спасе́нии ста́да Христо́ва, вопия́ к Нему́: Аллилу́ия.
И́кос 7
Но́ваго Серафи́ма яви́ тя Госпо́дь, егда́ на Оте́чество на́ше прии́де тьма безбо́жия. Ты же, святи́телю, тезоиме́нному ста́рцу подража́я, приле́жно моли́л еси́ Пресвяту́ю Богоро́дицу, я́ко Засту́пницу Усе́рдную, да отве́рзет две́ри милосе́рдия Своего́ и укрепи́т лю́ди росси́йския в ве́ре Правосла́вней. Сего́ ра́ди вопие́м ти си́це:
Ра́дуйся, и́скренней любо́вию к Бо́жией Ма́тери испо́лненный;
ра́дуйся, ми́лостию Ея к земли́ Росси́йстей уте́шенный.
Ра́дуйся, я́ко Засту́пницу Оте́чества и Сте́ну Неруши́мую Ю́ благовести́вый;
ра́дуйся, моли́твою к Ней па́ству укрепи́вый.
Ра́дуйся, усе́рдный и те́плый пред Не́ю моли́твенниче;
ра́дуйся, Гербове́цкия Ея́ ико́ны сугу́бый почита́телю.
Ра́дуйся, Покро́в Пресвяты́я Богоро́дицы над оби́телию Диве́евскою просла́вивый;
ра́дуйся, мно́гая чудеса́ благода́тная, от Нея́ быва́емая, списа́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 8
Сла́вное явле́ние си́лы Бо́жией ви́дим на тебе́, святи́телю Христо́в Серафи́ме, егда́ кресто́м вооружи́вся, сло́вом благода́тным лю́ди правосла́вныя от неве́рия огражда́л еси́, заблу́ждшия же и совраще́нныя вразумля́л еси́, неуста́нно взыва́я к Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 8
Весь бысть, я́ко серафи́м о́гненный, всеблаже́нне о́тче, неусы́пно пеки́йся о слове́снем ста́де твое́м. Те́мже тя, я́ко па́стыря до́браго, пе́сньми похва́льными воспева́ем та́ко:
Ра́дуйся, Це́ркве Правосла́вныя тве́рдое укрепле́ние;
ра́дуйся, е́ресей и раско́лов небоя́зненное посрамле́ние.
Ра́дуйся, стра́ждущим и в беде́ су́щим ско́рый помо́щниче;
ра́дуйся, душ немощны́х ди́вный цели́телю.
Ра́дуйся, отпа́вших от Правосла́вия кро́ткий вразуми́телю;
ра́дуйся, смяте́нных и озло́бленных му́дрый наказа́телю.
Ра́дуйся, заблу́ждшия к покая́нию приводи́вый;
ра́дуйся, любо́вию твое́ю сердца́ хла́дная согрева́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 9
Вся́кое естество́ а́нгельское восскорбе́, егда́ наро́д земли́ на́шея хла́дностию ве́ры от Бо́га отступи́. Ты же небоя́зненный защи́титель Правосла́вия яви́лся еси́, угото́вав себе́ к му́ченическому страда́нию. Тем, тя ублажа́юще, со благогове́нием вопие́м Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 9
Вити́йствующий язы́к оскудева́ет пред мно́жеством дарова́ний, от Бо́га ти да́нных, досточу́дне о́тче, я́же му́дре употреби́в, я́ко многопло́дная ма́слина яви́лся еси́. Мы же, а́ще и неиску́сни есмы́, оба́че ча́да твоя́ су́ще, восхваля́ем тя си́це:
Ра́дуйся, сло́ва Бо́жия ре́вностный пропове́дниче;
ра́дуйся, па́стырей и наро́да церко́внаго усе́рдный учи́телю.
Ра́дуйся, оте́чества на́шего му́жественный во́ине;
ра́дуйся, по́двигов ра́тных по́мощию Бо́жией до́блестный соверши́телю.
Ра́дуйся, душ и теле́с любвеоби́льный врачева́телю;
ра́дуйся, святы́х образо́в иску́сный живописа́телю.
Ра́дуйся, пе́сней церко́вных му́дрый сочини́телю;
ра́дуйся, дея́ний уго́дников Бо́жиих благогове́йный состави́телю.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 10
Спасти́ хотя́й лю́ди Росси́йския, поста́ви тя Христо́с, о́тче Серафи́ме, па́стыря ве́рна слове́сных ове́ц, да не расточа́тся в годи́ну безбо́жия. Ты же, зо́ву Бо́жию после́дуя и благослове́нием пра́веднаго Иоа́нна Кроншта́дтскаго наставля́емь, Правосла́вие ре́вностно защища́л еси́ и призыва́л еси́ лю́ди в братолю́бии пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 10
Сте́на заступле́ния бысть ти Богоро́дица Де́ва, о́тче чадолюби́вый, егда́ терпе́л еси́ гоне́ния и у́зы темни́чныя. Це́рковь же, в беда́х су́щую, и чад ея́ ве́рных моли́твами твои́ми и забо́тою па́стырскою укрепля́л еси́. Сего́ ра́ди мир правосла́вный сла́вит тя си́це:
Ра́дуйся, святе́йшаго Патриа́рха Ти́хона ве́рный послу́шниче;
ра́дуйся, священному́ченика Петра́ во испове́дании ве́ры подража́телю.
Ра́дуйся, митрополи́та Се́ргия и́скренний сподви́жниче;
ра́дуйся, алтаря́ Госпо́дня досто́йный служи́телю.
Ра́дуйся, всего́ себе́ в же́ртву Го́сподеви преда́вый;
ра́дуйся, гоне́ния мно́гая претерпе́вый.
Ра́дуйся, поруга́ния в заточе́нии кро́тко прие́мый;
ра́дуйся, правосла́вную ве́ру да́же до сме́рти сохрани́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 11
Пе́ние всеумиле́нное ко Пресвяте́й Тро́ице прине́сл еси́ се́рдцем и житие́м твои́м, святи́телю Серафи́ме, наипа́че же кончи́ною му́ченическою, просла́вльшей Бо́га; сего́ ра́ди преше́л еси́ во оби́тели небе́сныя, иде́же со А́нгельскими ли́ки пое́ши Триипоста́сному Бо́гу: Аллилу́ия.
И́кос 11
Свет Христо́в просвети́ тя от младе́нства, святи́телю Серафи́ме, сего́ ра́ди, я́ко свети́льник, возсия́л еси́ лю́дем мно́гими доброде́тельми. Мы же, пребыва́юще во мра́це грехо́в и скорбе́й на́ших, назида́емся чу́дным житие́м твои́м и со упова́нием прославля́ем тя си́це:
Ра́дуйся, я́ко ве́рный раб, Христу́ после́довавый;
ра́дуйся, о́браз жития́ доброде́тельнаго и кончи́ны му́ченическия яви́вый.
Ра́дуйся, ве́рою несумне́нною враго́в посрами́вый;
ра́дуйся, в муче́ниях, я́ко зла́то в горни́ле, очище́нный.
Ра́дуйся, я́ко в не́мощи твое́й си́лу Бо́жию яви́л еси́;
ра́дуйся, я́ко смире́нием ко́зни диа́вольския посрами́л еси́.
Ра́дуйся, блаже́нную сла́ву от Бо́га стяжа́вый;
ра́дуйся, нетле́нным венце́м с новому́ченики увенча́нный.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 12
Благода́тию Ду́ха Свята́го тече́ние жи́зни соверши́л еси́ и ве́ру соблю́л еси́ невреди́мо, святи́телю Христо́в Серафи́ме. Сего́ ра́ди прия́л еси́ вене́ц пра́вды, угото́ванный тебе́ от Подвигополо́жника Христа́, Ему́же, в ра́дости предстоя́ с новому́ченики и испове́дники Росси́йскими, вопие́ши: Аллилу́ия.
И́кос 12
Пою́ще песнь хвалы́ Человеколю́бцу Бо́гу, ди́вному во святы́х Свои́х, прославля́ем тя, о́тче Серафи́ме, я́ко сокро́вище благода́тных даро́в Ду́ха Свята́го яви́лся еси́. Сего́ ра́ди во умиле́нии се́рдца взыва́ем ти си́це:
Ра́дуйся, во оби́тели небе́сныя водвори́выйся;
ра́дуйся, Пресвяту́ю Тро́ицу при́сно велича́ющий.
Ра́дуйся, в ри́зах бе́лых А́гнцу Бо́жию предстоя́щий;
ра́дуйся, оби́лием весе́лия духо́внаго преиспо́лненный.
Ра́дуйся, в ли́це святи́телей Христо́вых велича́емый;
ра́дуйся, в со́нме новому́ченик росси́йских прославля́емый.
Ра́дуйся, о нас пред Го́сподем непосты́дный хода́таю;
ра́дуйся, моли́тв с ве́рою к тебе́ прибега́ющих ско́рый исполни́телю.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 13
О, священному́чениче Серафи́ме, всеросси́йский свети́льниче и во́ине Христо́в добропобе́дный, венце́м му́ченичества от Го́спода увенча́нный! Не забу́ди ста́до твое́ и умоли́ Влады́ку Христа́ в любви́ к Правосла́вию нам утверди́тися, в ве́ре укрепи́тися и ве́чныя изба́витися му́ки, да с тобо́ю воспева́ем Ему́: Аллилу́ия.
[Се́й конда́к глаго́лется три́жды.]
[Далее повторяем 1‑е икос и кондак:]
И́кос 1
А́нгельскому служе́нию подража́я, богому́дре святи́телю Серафи́ме, ревни́тель Правосла́вныя ве́ры яви́лся еси́ и, ду́шу пла́менную име́я, мно́гим лю́дем изря́дный наста́вник был еси́. Мы же, благодаря́ще Бо́га, дарова́вшаго нам такова́го архипа́стыря сла́вна, воспева́ем ти сицева́я:
Ра́дуйся, сла́внаго ро́да до́брое прозябе́ние;
ра́дуйся, свети́льниче ве́ры негаси́мый.
Ра́дуйся, изде́тска Бо́га возлюби́вый;
ра́дуйся, в Нем еди́нем наде́жду полага́вый.
Ра́дуйся, оте́чества на́шего кра́сный пло́де;
ра́дуйся, моли́твенниче ко Го́споду усе́рдный.
Ра́дуйся, любо́вию к Бо́гу и лю́дем преиспо́лненный;
ра́дуйся, на́роду Бо́лгарскому ра́тным по́двигом послужи́вый.
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Конда́к 1
Избра́нный архиере́ю и до́брый во́ине Христо́в,/ святи́телю о́тче Серафи́ме,/ воспису́ем ти похва́льная пе́ния,/ ты бо, всем се́рдцем Бо́га возлюби́в,/ ве́рен Ему́ да́же до сме́рти пребы́л еси́/ и вене́ц Небе́сныя сла́вы прия́л еси́./ Те́мже, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Го́споду,/ моли́ Це́ркви Росси́йстей непоколеби́мей пребы́ти/ и сыново́м земна́го оте́чества твоего́ спасти́ся,/ да с любо́вию зове́м ти:
Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.
Моли́тва
О, вели́кий и пречу́дный уго́дниче Христо́в, священному́чениче Серафи́ме!
Приими́ ны́не на́шу смире́нную песнь благодаре́ния и умоли́ Вседержи́теля Бо́га в Неразде́льней Тро́ице прославля́емаго низпосла́ти нам мир и благоде́нствие, да сохрани́тся от разоре́ния держа́ва на́ша. Любо́вию и му́дростию твое́ю лю́ди росси́йстии к едине́нию собо́рному приведи́ и от ересе́й и раско́лов огради́. Си́лою хода́тайства твоего́ терпе́ние в ско́рбех и боле́знех нам низпосли́.
О, всехва́льный святи́телю Христо́в! Испроси́ у Всеми́лостиваго Бо́га пода́ти нам пре́жде конца́ покая́ние, да сподо́бимся с тобо́ю зре́ти лица́ Его́ добро́ту неизрече́нную, воспева́юще Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха во ве́ки. Ами́нь.
Тропарь Серафиму (Чичагову), митр. Петроградскому, священномученику
глас 5
Во́инство Царя́ Небе́снаго/ па́че земна́го возлюби́в,/ служи́тель пла́менный Святы́я Тро́ицы яви́лся еси́./ Наставле́ния Кроншта́дтскаго па́стыря/ в се́рдце свое́м слага́я,/ да́нная ти от Бо́га многообра́зная дарова́ния/ к по́льзе наро́да Бо́жия преумно́жил еси́./ Учи́тель благоче́стия/ и побо́рник еди́нства Церко́внаго быв,/ пострада́ти да́же до кро́ве сподо́бился еси́./ Священному́чениче Серафи́ме,/ моли́ Христа́ Бо́га// спасти́ся душа́м на́шим.
Перевод: Воинство Царя Небесного больше земного возлюбив, ты стал пламенным служителем Святой Троицы. Поучения Кронштадтского пастыря в сердце своем храня, данные тебе от Бога многообразные дарования на пользу народа Божиего ты преумножил. Ты был учителем благочестия и защитником единства Церковного, удостоившись пострадать за Христа до смерти. Священномученик Серафим, моли Христа Бога о спасении душ наших.
Канон священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому
глас 4
Тропарь, глас 8.
Мудрым девам уподобився, светильник душевный во всем житии соблюл еси неугасим, и яко пламенем огня, достойно имени еже ко Христу любовию, к небесному житию востекл еси, и по славнем успении твоем, пред лицем Владыки твоего, яко богосветлая свеща сияеши, иноком наставниче, Серафиме преподобне, испроси любовию чтущим тя, умное светозарение Святыя Троицы, мир и велию милость. Дважды. Слава, и ныне.
Богородичен: Иже нас ради рождеися от Девы, и распятие претерпев Благии, испровергии смертию смерть, и воскресение явль яко Бог, не презри ихже созда рукою Своею, яви человеколюбие Свое милостиве, приими рождьшую Тя Богородицу молящуся за ны, и спаси, Спасе наш, люди согрешьшия.
Песнь 1
Ирмос: Отверзу уста моя, и наполнятся Духа, и слово отрыгну Царице Матери, и явлюся светло торжествуя, и воспою радуяся Тоя чудеса.
Во свете пренебеснем парящими, отче, крилы, Божию лицу серафимски приближаяся, земных и плотных мудровании превышьши покажи, иже тя воспети дерзающих.
Образ был еси в человецех, ангельскаго воистину жития, во плоти сыи, на небесех дух свой имяше, отнюду же и возлюбленнаго си Христа, воцаритися в сердце твоем, восприяти сподобися.
За премногая откровения и чудныя благодати, Исусовы язвы на теле смиреннем ношаше, да преобразится сие подобно телу славы Его, иже смертию Своею смерть покаряющаго.
Слава: Любовь познал еси, юже превышнии Отец нам даде, возлюбленнаго ради Сына, и Троицы чадо явился еси неложное, Распятому за ны терпением даже до конца подражал еси, и светом Воскресения Его присно наслаждаешися.
И ныне: Юже прежде сложения мира, в Невесту избра небесныи Жених, и ангельский лик немолчными гласы поет, образ Твой пречистый, Марие, верныи служитель Твой паче видимых всех возлюби, ныне же лицем к лицу зрит Тя ясно.
Песнь 3
Ирмос: Твоя певцы, Богородице, живыи нетления источниче, лик Себе совокупльши духовен, утверди, и в божественней Ти славе, венцем славы сподоби.
Больши сея любве никтоже имать, да кто душу за други своя положит, ты же, отче, всенощными течении слезными, во всем иже на земли житии твоем, за спасение людское душу непрестанно полагаше.
Льва рыкающаго весь мир поглотити, сего зубы сокрушил еси, на камени твердем Христове утвердився, сего ради победитель явился еси, и ныне тя молитвенно призывающих, противу лютых страстей укрепи.
Слава: Еже к Богу дерзновением твоим вооружаеми, на иже без правды гонящих нас мужески ополчаемся, Исусово имя присно в сердцах имуще, Троице державней песнь трисвятую поюще, пение Бога нашего.
И ныне: Не умолчим еже славити Твоя величия, Марие Пречистая, на Тя все упование наше возлагаем, яко Мати явилася еси, Иже небесы и землею невместимаго, ангелом Царя и человеком Спасителя.
Седален, глас 8.
От начала священнаго твоего жития, мудрости мирския и тленныя тщету презрел еси, Премудрость Божию ипостасную, паче пламене разжженною любовию возжелел еси, и Креста спасеное таинство, в непорочную душу свою восприим, того непобедимою силою укрепляем, равноангельному житию сподобися, и якоже другое солнце в мире просиял еси. Сего ради воспеваем твоя подвиги, чудоносне отче наш Серафиме, и верою вопием ти, моли Христа Бога, согрешением оставление даровати, чтущим пресветлую память твою.
Слава, и ныне. Богородичен: Многия щедроты Твоя, и неизреченное матернее Ти милосердие, коль краты небрежением преобидех, в лености мнозе жив, окаянныи, николиже поревновах, иже Христовых ученик житию. И из глубины обышедших мя смертоносных страстей взываю, простри руку помощи ми, Владычице, и молитвою Си, еже к Сыну и Богу Твоему, спаси мя, ненадежно погибающаго, Тя бо едину имам помощь и надежду, неключимый раб Твой.
Песнь 4
Ирмос: Седяи во славе, на престоле Божественнем, на облаце легце прииде Исус Пребожественныи, от Пречистыя Девы, и спасе вопиющия, слава Христе, силе Твоей.
Устне твои источник жизни показастеся, износяще святых Писаний словеса, Божия хотения поведающе. Ныне от уз мертвенныя плоти изшед, слышиши Премудрости глаголы неизреченныя, темже и от помрачения прелести спаси рабы своя.
Богу присно сердцем внимая, еже от века уготованное Его царствие, духовныма очима видел еси. Сего ради и от лукаваго наносимыя ти скорби, и от ненаказанных человек озлобления, тебе яко стрелы младенец вменяхуся.
Слава: От младенства явлен был еси, яко сосуд избранный, и до старости Богу работая, от силы в силу восходиши, возрастая премудростию же и добродетельми, на злобу мирскую евангельски младенствуя.
И ныне: Голубице пречистая и боголюбивая, междорамии златыми паче солнца блистающи, Яже теплаго молитвенника Твоего, знаменьми и чудесы осияваеши, возсияй в сердцах наших богоразумия и чистоты зарю, и Свету невечернему сотвори причастники.
Песнь 5
Ирмос: Удивишася всяческая о божественней славе Твоей, Ты бо, браку неискусимая Девице, прият во утробе надо всеми сущаго Бога, и родила еси безлетнаго Сына, всем воспевающим Тя мир подавающа.
О дивному чудеси, паче слова и разума Пречистыя пришествию, Яже возлюбленнаго Своего служителя, от одра смертнаго воздвиже, и апостол и мучениц лик ему, яко брату и другу ближнему, радостию беседоваху.
Мира сего честь и славу презрел еси, мирен дух стяжати возжелел еси, сего ради мир Божиий, иже превыше всякого ума, соблюдаше сердце твое и разумения твоя, и добрая дела твоя, в человецех яко свет просветишася.
Слава: От рода добра, промыслом Вышняго Царя избранный, яко многоценен камень, к венцу Небесныя Царицы возложися, в нем же предивною славою сияя, исцелений лучи болящим душам испущаеши.
И ныне: Церкви Божия преукрашенная, Еяже ради ангелом Непостижимый, на земли яко человек явися, ныне церквам устави смущения, просвети душам недоумения, совестныя раны уврачуй, приводя во единомыслие люди Своя, яже Сын Твой стяжа, честною Си кровию.
Песнь 6
Ирмос: Божественное се и всечестное, совершающе празднество, богомудреннии, Божия Матере, приидите, руками восплещем, от Нея Рождьшагося верою славяще.
Умным чиноначалиям, вышнему престолу предстоящим, духовными восхождении приближился еси, отче, разжженныя убо ради Христовы любве, серафимским именем достойно зовешися.
Павловы раны нося, борения терпя и подвизаяся, вся яже на земли яко уметы вменив, да Христа единаго приобрящеши, темже и духом на небесная вознесеся, и неизреченныя Божия доброты узрел еси.
Облечеся, яко избран Богови, свят и возлюблен, в милосердие и благостыню, кротость и смиренномудрие, ближняго яко Христа приемля любовию, воистину Владыце своему уподобися.
Слава: Едино просил еси на земли от Бога, еже жити во ограде святей Его, яко горлица гнездо обрете, олтари Господа сил, Царя небеснаго, в них же во гласе исповедания, непорочную жертву хвалы принося, духом веселяшеся.
И ныне: Ты едина еси избавление наше, Приснодевая чистая, о Тебе узы вражия удобь разрушаются, и плененныя свобождаются. Отжени от паствы Сына Твоего душепагубныя волки, силою Креста и молитв Твоих, Богомати Владычице.
Кондак, глас 8.
Российской земли, во единонадесятыи час, пресветло восиявшая звезда, молитвенниче теплыи о мире, и скорбящим душам милостивное утешение, свет и радость Христову низпосли в сердца чад твоих, да песненно вопием ти: радуйся, отче Серафиме, святым ангелом собеседниче.
Икос.
Ангельский глас, иже Пречистей Деве реченный, от младенства прилежно в сердце приим, от всесвятаго пребезначальнаго Огня, светильник душевный возжегл еси, и Божественною любовию разгараем, Крест Христов на рамо возложил еси, в постех же и бдениих, безплотных житию подражая, плоти своея сосуд, обителище Духу Божию сотворил еси. Сего ради явлению Небесныя Владычицы сподобився, дарованием чудес по премногу от Нея обогатился еси. И ныне Святей Троице предстоиши веселяся, и свет Ея неизреченный видиши, и купно со ангельскими лики, и с чинми преподобных, трисвятое пение возглашаеши, и о Христоименитых людех непрестанно Богу молишися. Тем же и наша смиренныя молитвы не презри, но приими, и яко благоуханный фимиам вознеси, к недомыслимому горнему престолу, всех Владыки и Господа нашего. Да верно чтущии тя чада, во хвалении светло поем песнь богорадованную: радуйся, отче Серафиме, святым ангелом собеседниче.
Песнь 7
Ирмос: Не послужиша твари, богомудрении паче Зиждителя, но огненное прещение мужески поправше, радовахуся поюще, препетыи Иже отцем Господь и Бог, благословен еси.
Дары Цареви своему принесе, веру чисту яко злато, надежду нетленну яко смирну, яко ливан возжегл еси, юже на небеса возносящую любовь. Церковь явился еси одушевленна, и мирно приношение, преподобен священник, и жертва Богу приятная.
Учениче имя от купели стяжал еси, иже Слову Божию возлюбленнаго наперсника, и сего словесем последуя, премудростию обогатился еси, яко за ближняго душу свою полагати, еже есть любы крестная и совершенная.
Слава: Яко от разбойник раны терпеливно подъял еси, яко о люте мучащих тя моляшеся, помози и мне, иже бесовскими прилоги, даже до отчаяния разбиену, душу мою избави, многими напастьми вражиими, от путей святых низринуту.
И ныне: Свет от Света, Иже прежде век восиявыи, и в лета последняя на землю пришед, во Твою пречистую утробу вселися, негасимую Тя, Богородице, свещу показа, иже вся мирския концы, истинным богоразумием просвещающу.
Песнь 8
Ирмос: Отроки благочестивыя в пещи, Рожество Богородиче спасло есть. Тогда убо образуемо, ныне же действуемо, вселенную всю воздвиже пети, Господа воспевайте дела, и превозносите Его во веки.
Явился еси в терноносная времена, яко крин прекрасен, смятенным сердцам мир Христов благоухал еси. Тако и на теле церковнем болезненныя раны, миром братолюбия уврачуй, да единеми усты и единем сердцем, Христа Бога нашего поем, и превозносим во веки.
Елико во тме страстей, и сени смертней седящих, иже света животнаго никакоже видящих, и о сих руце к небесем воздевает, молитвенник огнедохновенныи, иже свыше пламенем омертвелыя души возжегая, и содружебники Богу сотворяя во веки.
Слава: Лучами добродетелей твоих, лед нечувствия в душах разваряеши, речными устремлении чудес твоих, церковь Божию веселиши, темже и неверствия и ересей свирепыя волны потопи, да Христа Бога поем и превозносим во веки.
И ныне: Едина еси, Марие, в дщерех земных порока не имущи, яко ряснами златыми, благодатию небесною преудобрена, сего ради славящих Тя, Богородицу, радости безсмертныя причастники сотвори, да в родех родов воспеваем имя Твое, и превозносим во веки.
Песнь 9
Ирмос: Радуйся, Царице, матерем и девам славо, всяка бо доброгласна благоглаголива уста мудрящаяся, не могут Тебе воспети достойно, недоумеет же разум всяк Твоего Рожества разумети. Тем же Тя согласно славим.
Не убоимся, братие, яко смутишася языцы, царствия державная уклонишася, от гласов вод многих потрясеся земля, но нетленнаго царствия упованием утвердимся, тебе последующе, отче, иже неложно любящии тя.
Ангельским чином совоспевая, с лики преподобных ныне, отче, согласно поеши, свят, свят, свят еси, Троице единоначальная, неподвижимое во веки царство, и держава еси непобедимая, иже православно верующим вТя.
Слава: От псаломских удолии, и от апостольских садов, яко цветцы похваления, неискусною собранная рукою, приемли милостивно, отче, устен младенческая немования, и яже от смиренна сердца воздыхания, и прости согрешьшаго на небо и пред тобою, неключимаго раба твоего.
И ныне: Устами радости восхвалю Тя, рано в гуслех исповемся Ти, Исусе Боже, Девыя Сыне, возшедый на небо пренебесное, и на земли чаемыи со славою. Ты возвеличил еси в мире, иже премирныя Твоея любве рачителя, но и нас совершающих память его, помяни, Владыко, егда приидеши во царствии Твоем.
Вернуться к списку