Блаженная Евфросиния Колюпановская, Алексинская

Евфросиния Колюпановская, Алексинская (не позднее 1755 - 1855), блаженная

В миру княжна Евдокия Григорьевна Вяземская, родилась не позднее 1755 года. Принадлежала к древнему княжескому роду.

Была первой выпускницей Смольного института благородных девиц в Санкт-Петербурге. Получив блестящее образование, обладая тонким умом и красотой, привлекла внимание светского общества и стала одной из любимых фрейлин императрицы Екатерины II. Будущая подвижница дружила с семьями знаменитого полководца Александра Васильевича Суворова и князя Юрия Долгорукова.

Однажды вместе с двумя другими фрейлинами, Марфой и Соломией, решила тайно покинуть дворец и взять на себя крест подвижничества. Причины этого поступка остались сокрыты. В один из летних дней три фрейлины, воспользовавшись пребыванием двора в Царском Селе (ныне - город Пушкин), оставили свои платья на берегу одного из прудов чтобы их считали утонувшими, переоделись в одежды крестьянок и отправились странствовать.

Евдокия побывала в нескольких монастырях: доила коров на скотном дворе, пекла просфоры. Поборов в себе человеческие слабости, испытав свой характер на прочность, в 1806 году она пришла в Москву к митрополиту Платону (Левшину) испросить благословение на подвиг юродства. Владыка благословил княжну и под вымышленным именем "дуры Евфросинии" направил с собственноручным письмом в Серпуховский Владычний монастырь к игумении Дионисии.

Подвижница поселилась в Серпухове, недалеко от обители, на месте монастырских погребов, в тесной избушке, взяв на себя тяжелейший крест одиночества, насмешек и лишений. Евфросиния ничего не готовила, не ходила на сестринскую трапезу, брала лишь хлеб да квас с монастырской кухни - этим и питалась.

В избе вместе с Евфросинией жили две кошки и три собаки - Милка, Розка и Барбоска. Любимцем старицы был ворон, с которым она разговаривала как с человеком. Однажды он спас ей жизнь. В то время в её келье случился пожар: кто-то из озорников, издеваясь над "дурочкой", бросил в открытое окно пучок горящей соломы. Евфросиния стала тушить огонь и так обожглась, что слегла на шесть недель. Ворон не оставил её: он приносил ей в клюве корочки хлеба, ягоды и воду, выхаживая больную хозяйку, в то время как люди забыли о ней.

Не зря пернатый питомец так заботился о своей хозяйке: он отвечал добром за добро. Одна из посетительниц, вместе с подругой ночевавшая в келье у старицы, оставила следующий рассказ о быту подвижницы:

"От чрезвычайно удушливого воздуха мы не могли уснуть. Вдруг в стекло кто-то постучал. Матушка подошла к окну, отворила и проговорила: "Что, нагулялся?" В это время в комнату влетел огромный ворон, каких мы никогда не видывали, и закаркал. Матушка принесла горшок каши, рассыпала ее на коленях и стала кормить ворона. А когда он перестал клевать, матушка набрала в рот каши, и он стал хватать ее изо рта, потом вспорхнул и вылетел вон. В полночь пропел петух, матушка перекрестившись со словами "Во имя Отца и Сына и Святого Духа" оправила лампаду и уже до рассвета молилась".

В своей келье практически никогда не убирала, воздух в ней был настолько тяжелым, что однажды навестившая блаженную московская игумения спросила: "Матушка, зачем вы держите животных? Такой ужасный воздух". На что Евфросиния с улыбкой ответила: "Это мне заменяет духи, которые я так много употребляла при дворе". Животных своих блаженная очень любила, а звери и птицы отвечали ей такой же привязанностью. Стоило ей только выйти из своего жилища, как на голову и на плечи садились голуби и стаи галок сопровождали ее всюду.

Неизменной одеждой юродивой была власяница (рубашка толстого сукна серого цвета), а в лютые морозы - мужской тулуп. Ходила блаженная всегда босая. Волосы были острижены, голову она обматывала тряпицей, а на шее носила медные ожерелье и цепь, на которой висел большой медный крест. Под власяницей - тяжелые вериги, о которых никто не знал. Спала блаженная очень мало, лежа на полу вместе с собаками. А на вопросы, зачем она это делает, отвечала: "Я хуже собак". Ночи ее были посвящены молитвенным бдениям. Строгая по отношению к себе, Евфросиния не могла спокойно смотреть на человеческое горе, на людские страдания и скорби. Во время жестоких напастей вымаливала она у Господа обильные дожди, щедрые урожаи и исцеления болящим.

Старица никому не рассказывала о своём прошлом, но порой обстоятельства приоткрывали её происхождение. Однажды в 1812 году, когда в Россию вторглась армия Наполеона, французские офицеры увидели блаженную, которая собирала какие-то травки, корешки, камешки. Оккупанты стали издеваться над ней, оскорблять и бранить, а в ответ услышали обилчение на чистейшем французском языке.

Смирение и молитвенные труды открыли в Евфросинии дар прозорливости. Однажды по дороге в Серпухов заспорили две помещицы: как лучше обращаться с подчиненными. Сошлись на том, что обращаться нельзя ни строго - будут роптать, ни кротко - избалуешь. Заехали к старице. Блаженная побеседовала с ними о том о сем, а потом вдруг заметила: "Кротко, кротко".

Рассказы о чудесах Евфросинии разнеслись по всей Центральной России. Но, как часто случается, земная слава повлекла за собой зависть, злобу и сплетни. Наговаривали на неё и монахини Владычнего монастыря, и светские власти. Раздраженная на "странную" подвижницу новая игумения обители повелела убить трёх ее собак. Евфросиния расплакалась, говоря: "собак убили - и меня убьют". Вскоре после этого подвижница переселилась из Серпухова в село Колюпаново Тульской губернии (ныне - в Алексинском районе Тульской области).

В Колюпанове местная помещица Протопопова полюбила старицу, построила ей светлую горницу, оштукатурила ее, деревья вокруг насадила. Но блаженная поселила в этих хоромах собак, кошек, индеек и цыплят, сама же облюбовала маленькую, душную каморку. Все четвероногие и пернатые обитатели небольшой комнатки находились в мире и согласии друг с другом. К Евфросинии же потекли посетители - люди шли из разных мест, просили молитвенной помощи, благодарили за исцеления.

Тяготясь людской славой, Евфросиния любила уходить за версту от Колюпанова в уединенное место рядом с Окой. В глубоком овраге с крутыми склонами, поросшими густым лесом, она предавалась тихой молитве. По дну оврага протекал небольшой ручеек, известный под названием речки Прошенки. В 1840-х годах на склоне оврага подвижница собственными руками выкопала небольшой колодец, и, когда больные обращались к ней за помощью, говорила им: "Берите воду из моего колодезя - и будете здоровыми".

В беседах со своим духовником иеромонахом Павлином (Просперовым) старица предсказывала, что в будущем в Колюпанове возникнет иноческая обитель.

Скончалась Евфросиния 3 июля 1855 года в возрасте более 100 лет и была похоронена около местного деревянного храма.

В 1929 году большевики уничтожили Колюпановскую церковь, но почитание святой не прекращалось. Так, Евфросинию Колюпановскую очень чтила Анастасия Ивановна Цветаева, родная сестра поэтессы Марины Цветаевой. Анастасия Ивановна свидетельствовала о получении исцеления по молитвам к блаженной. По окончании ссылки, в 1959 году, Цветаева вместе с пожилой знакомой Татьяной Андрейчевой и её внучкой Ритой поехала в Тульскую область, отыскала источник подвижницы, и впоследствии приезжала сюда ежегодно. В 1988 году святая Евфросиния была прославлена в Соборе Тульских святых в лике блаженных по почину архиепископа Тульского Максима (Крохи).

В 1996 году на месте прежнего Колюпановского храма был построен новый, каменный, в честь Казанской иконы Божией Матери - церковь вновь учрежденного Колюпановского Казанского женского монастыря. В храме, с левой стороны, над могилой Евфросинии, поставлена мраморная рака. Источник старицы Евфросинии почитается чудотворным и привлекает сюда многочисленных паломников.