Мученик Андрей Гневышев

Му­че­ник Ан­дрей ро­дил­ся 3 ав­гу­ста 1872 го­да в го­ро­де Бе­жец­ке в се­мье куп­ца Ива­на Гне­вы­ше­ва, за­ни­мав­ше­го­ся тор­гов­лей муч­ным то­ва­ром и для этой це­ли арен­до­вав­ше­го в го­ро­де лав­ку. Ан­дрей Ива­но­вич на­сле­до­вал за­ня­тия от­ца и за­ни­мал­ся тор­гов­лей льня­ным се­ме­нем, льно­во­лок­ном, став со вре­ме­нем круп­ным спе­ци­а­ли­стом в этой об­ла­сти. Не остав­ляя сво­е­го тор­го­во­го де­ла, он слу­жил сор­ти­ров­щи­ком во фран­цуз­ской фир­ме «Эр­нест Ма­ке», имев­шей его сво­им пред­ста­ви­те­лем в Бе­жец­ке.
В Первую ми­ро­вую вой­ну Ан­дрей Ива­но­вич был при­зван на фронт ря­до­вым. По­сле ре­во­лю­ции все его иму­ще­ство: скла­ды, лав­ки и до­ма — бы­ло ото­бра­но вла­стя­ми. Дом, в ко­то­ром он жил с же­ной, сго­рел во вре­мя по­жа­ра в 1921 го­ду, и Ан­дрей Ива­но­вич вы­стро­ил на этом же ме­сте но­вый, но его впо­след­ствии ото­бра­ли вла­сти, и ему при­шлось сни­мать квар­ти­ру. Ан­дрей Ива­но­вич, впро­чем, ни­ко­гда не жа­лел о по­те­ре иму­ще­ства — Бог дал, Бог и взял. К 1937 го­ду у него оста­лась лишь ло­шадь с зим­ней и лет­ней упря­жью, что поз­во­ли­ло ему ра­бо­тать воз­чи­ком в го­судар­ствен­ном учре­жде­нии.
Глу­бо­ко ве­ру­ю­щий че­ло­век, Ан­дрей Ива­но­вич был ста­ро­стой в Ни­коль­ском хра­ме в Бе­жец­ке, где в то вре­мя слу­жил ви­ка­рий Твер­ской епар­хии, епи­скоп Бе­жец­кий Гри­го­рий (Ко­зы­рев); с ним и с его бра­тья­ми-свя­щен­ни­ка­ми Ан­дрей Ива­но­вич имел дав­ние дру­же­ские от­но­ше­ния.
На­ста­ло вре­мя мас­со­вых бес­по­щад­ных го­не­ний, и мест­ные ор­га­ны НКВД ста­ли со­став­лять справ­ки на всех цер­ков­но­слу­жи­те­лей и ве­ру­ю­щих для по­сле­ду­ю­ще­го их аре­ста. 3 но­яб­ря 1937 го­да за­ме­сти­тель на­чаль­ни­ка Бе­жец­ко­го от­де­ла НКВД со­ста­вил справ­ку на арест Ан­дрея Ива­но­ви­ча, где го­во­ри­лось, что тот при­над­ле­жал «к цер­ков­ной контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пи­ров­ке из чис­ла быв­ших тор­гов­цев и мо­на­хинь» ^[1] .
В ночь со 2-го на 3 но­яб­ря Ан­дрей Ива­но­вич был аре­сто­ван, за­клю­чен в бе­жец­кую тюрь­му и сра­зу до­про­шен.
— Рас­ска­жи­те след­ствию, с кем вы из быв­ших тор­гов­цев и лиц ду­хов­но­го зва­ния име­е­те зна­ком­ство и под­дер­жи­ва­е­те свя­зи.
— В на­сто­я­щее вре­мя я ни с кем из быв­ших тор­гов­цев или свя­щен­но­слу­жи­те­лей зна­ком­ства и свя­зей не имею. В про­шлом, при­мер­но го­ду в 1932-1933, я один раз был при­гла­шен на име­ни­ны к епи­ско­пу Гри­го­рию Ко­зы­ре­ву. Ино­гда я бы­вал на квар­ти­ре у епи­ско­па Гри­го­рия по цер­ков­ным во­про­сам...
— Рас­ска­жи­те, ка­кие ва­ми и при­сут­ству­ю­щи­ми на име­ни­нах у Ко­зы­ре­ва ве­лись раз­го­во­ры.
— За вре­мя мо­е­го при­сут­ствия раз­го­во­ров на по­ли­ти­че­ские те­мы или об от­но­ше­ни­ях Церк­ви и го­су­дар­ства не бы­ло.
— След­ствие рас­по­ла­га­ет дан­ны­ми, что вы, бу­дучи на од­ном из со­бра­ний ду­хо­вен­ства, го­во­ри­ли о нерен­та­бель­но­сти кол­хо­зов и воз­му­ща­лись ре­жи­мом со­вет­ской вла­сти. При­зна­е­те ли вы се­бя в этом ви­нов­ным?
— Ви­нов­ным се­бя в этом не при­знаю, по­доб­ных мыс­лей про­тив кол­хо­зов или со­вет­ской вла­сти не вы­ска­зы­вал.
— Из­вест­но ли вам, где на­хо­дят­ся в на­сто­я­щее вре­мя Гри­го­рий Ко­зы­рев и его бра­тья Иван и Ва­си­лий?
— До мо­е­го аре­ста я слы­шал... что епи­скоп Гри­го­рий Ко­зы­рев и его бра­тья Иван и Ва­си­лий аре­сто­ва­ны ор­га­на­ми НКВД; за что — для ме­ня неиз­вест­но.
— След­стви­ем уста­нов­ле­но, что вы, на­хо­дясь на квар­ти­ре Гри­го­рия Ко­зы­ре­ва во вре­мя его име­нин, а так­же и во вто­рой раз во вре­мя его юби­лея в 1935 го­ду, ве­ли раз­го­вор контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра, на­прав­лен­ный про­тив со­вет­ской вла­сти. Рас­ска­жи­те, ка­кой раз­го­вор ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра вы ве­ли про­тив со­вет­ской вла­сти.
— Это я от­ри­цаю. Ни­ка­ко­го контр­ре­во­лю­ци­он­но­го раз­го­во­ра, на­прав­лен­но­го про­тив со­вет­ской вла­сти и пар­тии, мы не ве­ли.
— След­стви­ем уста­нов­ле­но, что вы в ав­гу­сте 1937 го­да... в церк­ви сре­ди на­се­ле­ния вы­ра­жа­ли ярую зло­бу по адре­су со­вет­ской вла­сти, про­по­ве­дуя о невы­но­си­мой жиз­ни в Со­вет­ском Со­ю­зе, и угро­жа­ли кре­сто­вым по­хо­дом па­пы Рим­ско­го. В этом вы се­бя ви­нов­ным при­зна­е­те?
— Нет, это пол­но­стью от­ри­цаю и за­яв­ляю, что это­го я не го­во­рил ни­ко­гда.
— След­ствие по­след­ний раз от вас тре­бу­ет прав­ди­вых по­ка­за­ний о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти.
— За­яв­ляю, что я во­об­ще рас­ска­зы­вать след­ствию о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти не бу­ду, так как я ее ни­ко­гда не про­во­дил.
27 де­каб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла Ан­дрея Ива­но­ви­ча к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь.
По­сле сме­ны ру­ко­вод­ства НКВД и рас­стре­ла гла­вы НКВД Ежо­ва, же­на Ан­дрея Ива­но­ви­ча, Ан­то­ни­на Ива­нов­на, ста­ла хло­по­тать об осво­бож­де­нии му­жа, но при­го­вор был остав­лен без из­ме­не­ний. Ста­ро­ста Ни­коль­ской церк­ви Ан­дрей Ива­но­вич Гне­вы­шев скон­чал­ся 7 мар­та 1941 го­да в Кар­го­поль­ла­ге Ар­хан­гель­ской об­ла­сти и был по­гре­бен в без­вест­ной мо­ги­ле.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Фев­раль».
Тверь. 2005. С. 388-391

При­ме­ча­ния

^[1]  УФСБ Рос­сии по Твер­ской обл. Д. 14480-С, л. 7.

Ис­точ­ник:  fond.ru