- Новинки
- Выгодная цена
- Распродажа
- Последний товар
- Коллекции
- Как оставить отзыв
- Хит продаж
- Весеннее обновление
- Уцененные товары
- Аналои
- Архиерейские и монашеские принадлежности
- Браслеты
- Венцы венчальные
- Вертепы рождественские
- Водосвятные баки, чаши, кропила
- Гробницы под Плащаницу. Раки. Сени
- Дарохранительницы и дароносицы
- Двери храмовые
- Евангелия напрестольные и требные. Апостолы
- Евхаристические наборы и принадлежности
- Жертвенники
- Запрестольные кресты. Запрестольные иконы
- Игры православные. Наборы для творчества
- Иконостасы
- Иконы
- Кадила, кадильницы
- Киоты
- Книги православные. Печатная продукция
- Ковры, ковровые покрытия
- Ковчеги. Мощевики
- Кожгалантерея
- Колокола
- Кольца, перстни
- Косметика
- Крестики нательные
- Кресты напрестольные, требные, аналойные
- Кресты-голгофы напольные для храма
- Кресты наперсные
- Крестильные ящики для священника
- Купели для крещения
- Купола, кресты
- Ладан
- Лампады
- Литийные блюда
- Масло
- Образки, нательные иконки
- Облачения, пошивочная продукция
- Панагии
- Паникадила. Хоросы. Бра
- Панихидные столы и крышки
- Плащаницы
- Подарочные сертификаты ORTOX
- Подсвечники
- Подставки церковные, столы
- Полки для икон, домашние иконостасы
- Престолы. Облачения на престол
- Принадлежности для отпевания и погребения
- Продукты питания
- Просфорные принадлежности
- Свечи
- Свечные лавки. Ящики для свечей. Мебель для притвора
- Седалища, стасидии, троны, скамьи, пуфы
- Семисвечники
- Средства для ухода за церковной утварью
- Стрючицы. Кисточки для помазания
- Сувениры
- Уголь кадильный
- Утварь по старинным эскизам
- Утварь в греческих церковных традициях
- Футляры и подарочная упаковка
- Хоругви церковные. Фонари пасхальные. Рипиды
- Цепочки, шнуры, гайтаны
- Церковные сосуды
- Часы
- Четки православные
- Элементы декора храма. Ограждения солеи и амвона
- Ювелирные изделия
- Ящики для пожертвований
Подпишитесь на рассылку и получайте свежие новости и акции нашего магазина.
Равноапостольный Мефодий, архиепископ Моравский
Краткие жития равноапостольных Кирилла и Мефодия
Святые равноапостольные первоучители и просветители славянские, братья Кирилл и Мефодий происходили из знатной и благочестивой семьи, жившей в греческом городе Солуни. Святой Мефодий был старшим из семи братьев, святой Константин (Кирилл – его монашеское имя) – самым младшим. Святой Мефодий был сначала в военном звании и был правителем в одном из подчиненных Византийской империи славянских княжеств, по-видимому, Болгарском, что дало ему возможность научиться славянскому языку. Пробыв там около 10 лет, святой Мефодий принял затем монашество в одном из монастырей на горе Олимп. Святой Константин с малых лет отличался большими способностями и учился вместе с малолетним императором Михаилом у лучших учителей Константинополя, в том числе у
Фотия
, будущего патриарха Константинопольского. Святой Константин в совершенстве постиг все науки своего времени и многие языки, особенно прилежно изучал он творения святителя
Григория Богослова
. За свой ум и выдающиеся познания святой Константин получил прозвание Философа (мудрого). По окончании учения святой Константин принял сан иерея и был назначен хранителем патриаршей библиотеки при храме Святой Софии, но вскоре покинул столицу и тайно ушел в монастырь. Разысканный там и возвращенный в Константинополь, он был определен учителем философии в Высшей константинопольской школе. Мудрость и сила веры еще совсем молодого Константина были столь велики, что ему удалось победить в прениях вождя еретиков-иконоборцев Анния. После этой победы Константин был послан императором на диспут для прений о Святой Троице с сарацинами (мусульманами) и также одержал победу. Вернувшись, святой Константин удалился к брату своему святому Мефодию на Олимп, проводя время в непрестанной молитве и чтении творений святых отцов.
Вскоре император вызвал обоих святых братьев из монастыря и отправил их к хазарам для евангельской проповеди. На пути они остановились на некоторое время в городе Корсуни, готовясь к проповеди. Там святые братья чудесным образом обрели мощи священномученика
Климента, папы Римского
(память 25 ноября). Там же в Корсуни святой Константин нашел Евангелие и Псалтирь, написанные "русскими буквами"
[1]
, и человека, говорящего по-русски, и стал учиться у этого человека читать и говорить на его языке. После этого святые братья отправились к хазарам, где одержали победу в прениях с иудеями и мусульманами, проповедуя евангельское учение. На пути домой братья снова посетили Корсунь и, взяв там мощи святого Климента, вернулись в Константинополь. Святой Константин остался в столице, а святой Мефодий получил игуменство в небольшом монастыре Полихрон, недалеко от горы Олимп, где он подвизался прежде.
Вскоре пришли к императору послы от моравского князя Ростислава, притесняемого немецкими епископами, с просьбой прислать в Моравию учителей, которые могли бы проповедовать на родном для славян языке. Император призвал святого Константина и сказал ему: "Необходимо тебе идти туда, ибо лучше тебя никто этого не выполнит". Святой Константин с постом и молитвой приступил к новому подвигу. С помощью своего брата святого Мефодия и учеников Горазда, Климента, Саввы, Наума и Ангеляра он составил славянскую азбуку и перевел на славянский язык книги, без которых не могло совершаться Богослужение: Евангелие, Апостол, Псалтирь и избранные службы. Это было в 863 году.
После завершения перевода святые братья отправились в Моравию, где были приняты с великой честью, и стали учить богослужению на славянском языке. Это вызвало злобу немецких епископов, совершавших в моравских церквах богослужение на латинском языке, и они восстали против святых братьев, утверждая, что богослужение может совершаться лишь на одном из трех языков: еврейском, греческом или латинском. Святой Константин отвечал им: "Вы признаёте лишь три языка, достойных того, чтобы славить на них Бога. Но Давид вопиет: "Пойте Господеви вся земля, хвалите Господа вси языци, всякое дыхание да хвалит Господа!" И в Святом Евангелии сказано: "Шедше научите вся языки..."". Немецкие епископы были посрамлены, но озлобились еще больше и подали жалобу в Рим. Святые братья были призваны в Рим для решения этого вопроса. Взяв с собой мощи святого Климента, папы Римского, святые Константин и Мефодий отправились в Рим. Узнав о том, что святые братья несут с собой святые мощи, папа Адриан с клиром вышел им навстречу. Святые братья были встречены с почетом, папа Римский утвердил богослужение на славянском языке, а переведенные братьями книги приказал положить в римских церквах и совершать литургию на славянском языке.
Находясь в Риме, святой Константин занемог и, в чудесном видении извещенный Господом о приближении кончины, принял схиму с именем Кирилл. Через 50 дней после принятия схимы, 14 февраля 869 года, равноапостольный Кирилл скончался в возрасте 42 лет. Отходя к Богу, святой Кирилл заповедал брату своему, святому Мефодию, продолжать их общее дело – просвещение славянских народов светом истинной веры. Святой Мефодий умолял папу Римского разрешить увезти тело брата для погребения его на родной земле, но папа приказал положить мощи святого Кирилла в церкви святого Климента, где от них стали совершаться чудеса.
После кончины святого Кирилла папа, следуя просьбе славянского князя Коцела, послал святого Мефодия в Паннонию, рукоположив его во архиепископа Моравии и Паннонии, на древний престол святого апостола Андроника. В Паннонии святой Мефодий вместе со своими учениками продолжал распространять богослужение, письменность и книги на славянском языке. Это снова вызвало ярость немецких епископов. Они добились ареста и суда над святителем Мефодием, который был сослан в заточение в Швабию, где в течение двух с половиной лет претерпел многие страдания. Освобожденный по приказанию папы Римского Иоанна VIII и восстановленный в правах архиепископа, Мефодий продолжал евангельскую проповедь среди славян и крестил чешского князя Боривоя и его супругу Людмилу (память 16 сентября), а также одного из польских князей. В третий раз немецкие епископы воздвигли гонение на святителя за непринятие римского учения об исхождении Святого Духа от Отца и от Сына. Святитель Мефодий был вызван в Рим, но оправдался перед папой, сохранив в чистоте православное учение, и был снова возвращен в столицу Моравии – Велеград.
Здесь в последние годы своей жизни святитель Мефодий с помощью двух учеников-священников перевел на славянский язык весь Ветхий Завет, кроме Маккавейских книг, а также Номоканон (Правила святых отцов) и святоотеческие книги (Патерик).
Предчувствуя приближение кончины, святой Мефодий указал на одного из своих учеников – Горазда как на достойного себе преемника. Святитель предсказал день своей смерти и скончался 6 апреля 885 года в возрасте около 60 лет. Отпевание святителя было совершено на трех языках – славянском, греческом и латинском; он был погребен в соборной церкви Велеграда.
Полные жития равноапостольных Кирилла и Мефодия
Бог благой и всемогущий, сотворивший из небытия к бытию все видимое и невидимое и украсивший всякой красотой, которую, если размышлять понемногу, можно мысленно частично уразуметь и познать Того, Кто сотворил столь многие и дивные создания, ибо «по величию и красоте созданий познается размышлением и Создатель их», Которого воспевают Ангелы Трисвятым гласом и мы, все правоверные, славим во Святой Троице, иначе говоря, в Отце, Сыне и Святом Духе, то есть в трех ипостасях, что можно назвать тремя лицами, но в одном Божестве. Ведь прежде всякого часа, времени и года, выше всякого разума и духовного понимания Отец сам родил Сына, как говорит Премудрость: «Прежде всех холмов рождает Меня». И в Евангелии сказало само Божие Слово пречистыми устами, воплотившись на будущие времена ради нашего спасения: «Я в Отце, и Отец во Мне». От того же Отца и Святой Дух исходит, как сказал сам Сын Божиим Словом: «Дух истины, Который от Отца исходит».
Этот Бог, завершив все творение, как говорит Давид: «Словом Господним утвердились небеса и от дыхания уст Его вся сила их. Ибо Он сказал – и стали, Он повелел – и создались», прежде всего сотворил человека, прах от земли взяв, а от Себя животворным дуновением душу вдохнув, и осмысленную речь и свободу воли дал, чтобы ввести в рай, заповедь заповедав ему для испытания; если хранит ее, то останется бессмертен, если же преступит, смертью умрет, по своей воле, а не по Божиему велению.
А диавол, увидев, что человеку оказана такая честь и назначено ему то место, с которого он из-за своей гордыни пал, заставил (его) преступить заповедь, и изгнал человека из рая, и осудил на смерть. И с тех пор начал неприятель соблазнять многими кознями род человеческий. Но Бог в великой милости и любви не оставил человеков совсем, а на каждый год и время избрал мужа и явил людям дела их и подвиг, чтобы все, уподобляясь им, стремились к добру.
Таков был Енос, который первым отважился призывать имя Господне. А после него Енох, угодив Богу, перенесен был (высоко). Ной праведным оказался в роде своем, он спасся от потопа в ковчеге, чтобы опять наполнилась земля творением Божиим и украсилась. Авраам после разделения языков, когда все впали в заблуждение, Бога познал, и другом Его назван был, и принял обетование, что «в семени твоем благословенны будут все народы». Исаак, подобно Христу, возведен был на гору для жертвы. Иаков идолов тестя уничтожил и видел лестницу от земли до неба: Ангелы Божии по ней восходили и сходили. И благословляя сынов своих, он пророчествовал о Христе. Иосиф прокормил людей в Египте, показав себя (человеком) Божиим. Об Иове Авситидийском Писание говорит, что был праведен, справедлив и непорочен: подвергнутый испытанию, претерпев (его), благословен был Богом. Моисей с Аароном между иереями Божиими Богом (для) фараона назван был, и мучил Египет, и вывел Божий народ – днем вслед за облаком светлым, а ночью за столпом огненным; и море разделил, и прошли по суху, а египтян потопил. И в пустыне безводной напоил народ водой и насытил хлебом Ангельским и птицами; и говорил с Богом лицом к лицу, как невозможно человеку с Богом говорить, (и) дал народу закон, написанный Божиим перстом. Иисус Навин, одолев врагов, разделил землю между народом Божиим. Судьи также одержали много побед. А Самуил, получив Божию милость, помазал и поставил царя по слову Господню. Давид с кротостью пас народ и научил (его) песням Божиим. Соломон, получивший от Бога мудрости больше всех людей, много добрых поучений создал и притчей, хоть сам их и не выполнял. Илия обличил голодом людскую злобу, и воскресил мертвого отрока, и, принеся словом с неба огонь, опалил многих, и жертвы сжег чудесным огнем; перебив нечестивых иереев священников, взошел на небо на колеснице огненной и конях, дав ученику удвоенный дух. Елисей, (его) милоть получив, вдвое больше чудес совершил. Другие пророки, каждый в свое время, пророчествовали о будущих удивительных делах. После них великий Иоанн, ходатай между Ветхим и Новым законом, стал крестителем и свидетелем Христовым и проповедником живым и мертвым.
Святые апостолы Петр и Павел с остальными учениками Христовыми, как молния, прошедшая по всему миру, осветили всю землю. После них мученики кровью своей смыли скверну, а преемники святых апостолов, крестив цесаря, великим подвигом и трудом разрушили язычество. Сильвестр праведно из трехсот и восемнадцати отцов, приняв себе в помощь великого цесаря Константина, собрав в Никее Первый Собор, победил Ария и проклял его и ересь его, которую тот воздвигал на Святую Троицу, как когда-то Авраам с тремястами и восемнадцатью слугами перебил царей и принял благословение и хлеб и вино от Мельхиседека, царя Салимского, ведь был тот иереем Бога Всевышнего. Дамас же и
Григорий Богослов
со ста пятьюдесятью отцами и великим царем Феодосием в Царьграде подтвердили святой Символ, то есть «Верую во единого Бога», и, изгнав Македония, прокляли его и хулу его, которую он говорил на Святого Духа. Целестин и Кирилл с двумястами отцами и другим царем сокрушили в Ефесе Нестория со всей болтовней, которую он говорил на Христа. Лев и Анатолий с правоверным царем Маркианом и с шестьюстами и тридцатью отцами прокляли в Халкидоне безумие и болтовню Евтихиевы. Вигилий с богоугодным Юстинианом и со ста шестьюдесятью пятью отцами, Пятый Собор собрав, изыскав (где какая болтовня укрылась), прокляли. Агафон, апостольский папа, с двумястами и семьюдесятью отцами с честным Константином царем на Шестом Соборе многие восстания раскололи и всем тем собором, изгнав, прокляли, я говорю о Феодоре Фаранском, Сергии и Пирре, Кире Александрийском, Гонории Римском, Макарии Антиохийском и прочих приспешниках их, а христианскую веру, на истине стоящую, укрепили.
После же всего этого Бог милостивый, «Который хочет, чтобы всякий человек спасен был и до истинного познания дошел», в наше время ради нашего народа, о котором никто и никогда не заботился, для доброго дела воздвиг нам учителя, блаженного учителя Мефодия, которого все добродетели и подвиги к каждому из этих угодников приложив, не постыдимся: ведь одним он равен был, других немного меньше, а иных больше, – красноречивых превзойдя добродетелью, а добродетельных – красноречием. Каждому уподобившись, образ каждого собой явил: страх Божий, хранение заповедей, чистоту плоти, прилежание в молитвах и святости, слово сильное и кроткое – сильное для противников, а кроткое для принимающих поучение, ярость, тихость, милость, любовь, страсть и терпение, – он был всем из всего, чтобы всех привлечь.
Был он рода с обеих сторон не худого, но доброго и честного, известного издавна Богу и царю, и всей Солунской стране, что являл и телесный его облик. Поэтому и (участники) споров, любившие его с детства, вели с ним уважительные беседы, пока царь, узнав о быстроте (ума) его, не поручил ему держать славянское княжение, чтобы он узнал все славянские обычаи и привык понемногу, как будто провидя, – я (бы) сказал, – что Бог хотел послать его учителем для славян и первым архиепископом.
Проведя на княжении много лет и увидев множество беспорядочных волнений этой жизни, он сменил стремление к земной тьме на мысли о небе, ведь он не хотел возмущать благородную душу тем, что не вечно – не пребывающим. И, найдя удобное время, он избавился от княжения и пошел на Олимп, где живут святые отцы. Постригшись, он облачился в черные ризы и пребывал, с покорностью повинуясь. И, исполняя весь монашеский чин, обратился к книгам.
Но случилось в то время следующее: послал царь за Философом, братом его, (чтобы идти) к хазарам (и) чтобы тот взял его себе в помощь. Ведь там были иудеи, сильно хулившие христианскую веру. Он же сказал, что: «Я готов умереть за христианскую веру». И не ослушался он, но, идя, служил как раб меньшему брату, повинуясь ему. Он молитвами, а Философ словами превозмогли тех и посрамили. Царь же и патриарх, увидев подвиг его, годный для Божиего пути, убеждали его (согласиться), чтобы посвятили в архиепископы на почетное место, где есть потребность в таком муже. Так как он не соглашался, принудили его и поставили игуменом в монастыре, который называется Полихрон, доход которого измеряется двадцатью четырьмя спудами золота, а отцов в нем больше семидесяти.
Случилось же в те дни, что Ростислав, князь славянский, и Святополк послали из Моравии к царю Михаилу, говоря так: «Мы Божией милостью здоровы, но пришли к нам много учителей христиан от итальянцев, и от греков, и от немцев, уча нас по-разному, а мы, славяне, люди простые, и нет у нас, кто бы наставил нас истине и научил разуму. Потому, добрый владыка, пошли такого мужа, который наставит нас всякой правде». Тогда царь Михаил сказал Философу Константину: «Слышишь ли, Философ, эту речь? Никто другой не может этого сделать, кроме тебя. Так на тебе дары многие и, взяв брата своего игумена Мефодия, ступай же. Ведь вы солуняне, а солуняне все хорошо говорят по-славянски».
Тут они не посмели отказаться ни перед Богом, ни перед царем, по слову святого апостола Петра, как он сказал: «Бога бойтесь, царя чтите». Но, почувствовав величие дела, предались они молитве вместе с другими, кто был такого же духа, что и они. И тут явил Бог Философу славянские книги. И тот, тотчас упорядочив буквы и составив беседы, отправился в путь в Моравию, взяв Мефодия. И стал он, снова с покорностью повинуясь, служить Философу и учить вместе с ним. И когда минуло три года, возвратились они из Моравии, выучив учеников.
Узнав же о таковых людях, Апостолик Николай послал за ними, желая видеть их, как Ангелов Божиих. Он освятил учение их, положив славянское Евангелие на алтаре святого апостола Петра, и посвятил в попы блаженного Мефодия.
Было много других людей, которые поносили славянские книги, говоря, что не подобает никакому народу иметь свои буквы, кроме евреев, греков и латинян, по надписи Пилата, которую он на Кресте Господнем написал. Их Апостолик назвал пилатниками и триязчниками. И одному епископу, который был болен тою же болезнью, он повелел посвятить из учеников славянских трех в попы, а двух в анагностов.
Спустя много дней Философ, отправляясь на Суд, сказал Мефодию, брату своему: «Вот, брат, были мы с тобой в упряжи, пахали одну борозду, и я у леса (дойдя борозду) падаю, свой день окончив. А ты хоть очень любишь гору, но не моги ради горы оставить учительство свое, ибо чем иным можешь ты лучше достичь спасения?».
Послал Коцел же к Апостолику, просил, чтобы отпустил к нему Мефодия, блаженного учителя нашего. И сказал Апостолик: «Не тебе одному только, но и всем тем странам славянским посылаю его учителем от Бога и от святого апостола Петра, первого престолонаследника и держателя ключей от Царствия Небесного». И послал его, написав такую эпистолию: «Адриан, епископ и раб Божий, Ростиславу и Святополку и Коцелу. Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение, что услышали мы о вас духовное, на это уповали мы с желанием и молитвою вашего ради спасения, как воздвиг Господь сердца ваши искать его и показал вам, что не только верою, но и благими делами подобает служить Богу, ведь «вера без дел мертва», и отпадают те, которые «воображают, что знают Бога, но делами отрекаются от Него». Ведь не только у этого святительского престола просили вы учителя, но и у благоверного царя Михаила, чтобы послал он к вам блаженного Философа Константина с братом, покуда мы не сделали. Они же, увидав, что страны ваши находятся под властью апостольского престола, не сделали ничего противного канонам, но к нам пришли и принесли с собой мощи святого Климента. Мы же, тройную радость получив, замыслили послать в ваши страны сына нашего Мефодия, мужа совершенного разумом и правоверного, испытав и посвятив его вместе с его учениками, чтобы учил вас, как вы просили, излагая на языке вашем книги полностью для всего церковного чина, в том числе со святой мессой, то есть службой, и с Крещением, как начал Философ Константин Божией благодатью и молитвами святого Климента. Так же если и кто иной сможет достойно и правоверно говорить, – да будет свято и благословлено Богом и нами и всей Вселенской и Апостольской Церковью, чтобы легче обучились вы заповедям Божиим. Только один этот сохранять вам обычай, чтобы во время мессы сначала читали Апостол и Евангелие по-латыни, потом по-славянски. Да исполнится слово Писания, что «будут хвалить Господа все народы», и другое: «И все станут говорить о величии Божием на разных языках, на которых позволит им говорить Святой Дух».
Если же кто из собранных у вас учителей, из тех, кто тешит слух и от истины отвращает к заблуждениям, начнет, дерзнув, вносить между вами разлад, порицая книги на вашем языке, пусть будет отлучен не только от Причастия, но и от Церкви, пока не исправится. Ибо они суть волки, а не овцы, что следует по плодам их узнавать и беречься от них.
Вы же, чада возлюбленные, повинуйтесь учению Божиему и не отриньте поучения церковного, чтобы вы стали истинно поклоняющимися Богу, Отцу нашему небесному, со всеми святыми. Аминь».
Коцел же принял его с великой честью и снова послал его, а также двадцать человек из именитых людей, к Апостолику, чтобы он посвятил его на епископство в Паннонии на престол святого Андроника, апостола из числа семидесяти, что и стало.
После этого старый враг, ненавистник добра и противник истины, воздвиг на него сердце врага, моравского короля, со всеми епископами, что, дескать, «в нашей области учишь». Он же ответил: «Я сам обошел бы стороной, если бы ведал, что ваша. Но она – святого Петра. По правде же, если вы из зависти и жадности вопреки канонам на старые пределы наступаете, препятствуя учению Божиему, то берегитесь, чтобы не разлить свой мозг, желая костным теменем пробить железную гору». Они отвечали ему, говоря в ярости: «Зло себе добудешь». Он ответил: «Истину говорю перед царями и не стыжусь, а вы поступайте со мной, как хотите, ведь я не лучше тех, кто в великих муках лишился и жизни за то, что говорил правду». И когда много вопросов было задано и не смогли опровергнуть его, сказал король, вставая: «Не утруждайте моего Мефодия, ведь он вспотел уже, как у печки». Сказал он: «Так, владыка». Встретили люди как-то потного философа (и) сказали ему: «Почему ты так вспотел?» А он: «С невеждами спорил». И поспорив об этих словах, разошлись, а его, сослав в Швабию, держали два с половиной года.
Дошло до Апостолика. И уведав, послал на них запрет, чтобы ни один королевский епископ не служил мессы, то есть службы, пока его держат. Поэтому отпустили его, сказав Коцелу: «Если будет он у тебя, не уйдешь от нас добром». Но они не ушли от суда святого Петра, ведь из этих епископов четверо умерло.
Приключилось же тогда, что мораване, убедившись, что немецкие попы, которые жили у них, не приятели им, но оковы им куют, всех изгнали и послали к Апостолику: «Так как прежде отцы наши от святого Петра Крещение приняли, то дай нам Мефодия архиепископом и учителем». Тотчас прислал его Апостолик. И принял его Святополк князь со своими мораванами и поручил ему все церкви и духовенство во всех городах. И с того дня начало очень расти учение Божие, и духовенство во всех городах начало расти и множиться, и поганые – веровать в истинного Бога, от своих заблуждений отрекаясь все больше. И моравская власть стала расширять свои пределы и побеждать своих врагов без неудач, как и сами они рассказывают.
Была же в нем пророческая Благодать, так что сбывались многие его прорицания. Об одном или двух из них мы расскажем.
Очень сильный языческий князь, сидевший на Висле, поносил христиан и пакости делал. Послав же к нему, сказал (Мефодий): «Хорошо бы тебе креститься, сын, своею волею на своей земле, чтобы не был ты крещен насильно в плену на чужой земле. И вспомнишь меня». Так и было.
Или вот. Однажды Святополк воевал с погаными и ничего не достиг, но медлил. Когда стала приближаться месса, то есть служба святого Петра, (Мефодий) послал к нему, говоря: «Если пообещаешь провести у меня со своими воинами день святого Петра, то верую, что скоро предаст их тебе Бог». Так и было.
Один человек, очень богатый и советник (князя), женился на своей куме, то есть на ятрови, и (Мефодий) много наставлял и учил, и уговаривал их, но развести их не мог. Потому что другие, выдавая себя за рабов Божиих, втайне развращали их, льстя из-за имущества, и вовсе отвратили их от Церкви. И он сказал: «Придет час, когда не смогут помочь эти льстецы, и вспомните мои слова, но ничего сделать уже будет нельзя». Внезапно, после Божиего отступления, пала на них напасть, «и места их не стало, но будто вихрь, подхватив, рассеял пыль». Много и другого подобного этому было, о чем говорил он открыто в притчах.
Старый враг, ненавистник рода человеческого не мог терпеть всего этого, воздвигнув на него некоторых, как на Моисея, Дафана и Авирона, одних – открыто, других – тайно. Больные иопаторской ересью совращают слабейших с правильного пути, говоря: «Нам Папа дал власть, а его велит изгнать вон вместе с его учением».
Собрав же весь моравский народ, они велели прочесть перед ними эпистолию, чтобы слышали об изгнании его. Люди же, как свойственно человеку, все печалились и скорбели, что лишаются такого пастыря и учителя – кроме слабых, которыми двигала ложь, как листьями ветер. Но когда прочли письма Апостолика, то обнаружили следующее: «Брат наш Мефодий свят и правоверен и делает апостольское дело, и в руках его все славянские земли от Бога и от апостольского престола, а кого он проклянет, будет проклят, а кого благословит, тот да будет свят». И, посрамившись, они разошлись, как туман, со стыдом.
На этом злоба их не кончилась, но стали они говорить, что гневается на него царь и, если найдет, не быть ему живому. Но милостивый Бог не хотел, чтобы и в этом хулили раба Его, Он вложил в сердце царю, ибо сердце царя всегда пребывает в руках Божиих, мысль и послал к нему письмо: «Честный отче, очень хочу тебя видеть. Так сделай милость, потрудись (прибыть) к нам, чтобы мы увидели тебя, пока ты на этом свете, и молитву твою приняли». И он сразу пошел туда, принял его царь с великой честью и радостью и, похвалив его учение, удержал из его учеников попа и диакона с книгами. И все желания его исполнил, чего он хотел, и ни в чем ему не отказал. Обласкав и одарив, проводил его со славою назад на его престол. Так же и Патриарх.
На всех же путях попадал он во многие напасти от диавола: в пустынях к разбойникам, на море в волненья ветров, на реках во внезапные смерчи, так что исполнилось на нем слово апостола: «Беды от разбойников, беды в море, беды на реках, беды от лжебратьев, в трудах и подвигах, в постоянном бдении, во многом голоде и жажде» и в прочих печалях, о которых упоминает апостол.
А потом, оградившись от сомнений и печаль свою на Бога возложив, еще раньше посадив из учеников своих двух попов, отличных скорописцев, быстро переложил все книги, все полностью, кроме Маккавейских, с языка греческого на славянский, за шесть месяцев, начиная с марта месяца до двадцать шестого дня октября месяца. Окончив же, воздал достойную хвалу и славу Богу, дающему такую благодать и удачу. И вознеся с клиром своим Святое Тайное Возношение, отпраздновал память святого Димитрия. Ведь прежде с Философом переложил он только Псалтирь и Евангелие с Апостолом и избранными церковными службами. Тогда же и Номоканон, то есть правило закона, и отеческие книги переложил.
Когда же венгерский король пришел в дунайские страны, он захотел его увидеть: и хотя некоторые говорили и предполагали, что не уйти от него без мучений, он пошел к нему. Но тот, как и подобает владыке, так и принял – с почетом, славою и радостью. И побеседовав с ним, как пристало таким мужам вести беседы, отпустил его, обласкав, поцеловав, с дарами великими, сказав: «Поминай меня всегда, честный отец, в святых твоих молитвах».
Так пресек он со всех сторон обвинения, затворив уста многоречивым, путь завершил и веру сохранил, ожидая праведного венца. И поскольку так угодил, возлюблен был Богом. Стало приближаться время принять покой от страстей и награду за многие труды. И спросили его, говоря: «Кто, считаешь ты, честный отец и учитель, среди учеников твоих был бы преемником тебе в учительстве твоем?». И показал он им на одного из известных учеников своих, именем Горазд, говоря: «Этот из вашей земли свободный муж, научен хорошо в латинских книгах, правоверен. Пусть будет Божия воля и ваша любовь, как и моя». А когда в Вербное воскресенье собрались все люди, он, немощный, войдя в церковь, благословив царя, князя и клириков, и весь народ, сказал: «Стерегите меня, дети, три дня». Так и было. На рассвете третьего дня он сказал следующее: «В руки твои, Господи, влагаю душу мою». И почил на руках иерейских в 6 день месяца апреля в 3-й индикт 6393 года от сотворения всего мира.
Приготовив его к погребению и воздав ему достойную честь, отслужили ученики его церковную службу по-латыни, по-гречески и по-славянски и положили его в соборной церкви. И приложился он к отцам своим и патриархам, и пророкам, и апостолам, учителям, мученикам. И собравшись, бесчисленные народные толпы провожали со свечами доброго учителя и пастыря: мужчины и женщины, малые и большие, богатые и бедные, свободные и рабы, вдовицы и сироты, иноземцы и местные, больные и здоровые, – все, оплакивая того, кто был всем из всего, чтобы всех привлечь. Ты же, святая и честная глава, в молитвах твоих свыше опекай нас, стремящихся к тебе, избавь от всякой напасти, учеников своих и учение распространяя, а ереси изгоняя, чтобы, прожив здесь достойно нашего назначения, стали мы с тобой, стадо твое, одесную сторону Христа, Бога нашего, вечную жизнь принимая от Него. Ему же слава и честь во веки веков. Аминь.
Библиотека литературы Древней Руси. Т. 2. СПб., 2004.
Иное жизнеописание равноапостольных Кирилла и Мефодия
Святой равноапостольный Кирилл, учитель словенский (до принятия схимы – Константин) и старший брат его Мефодий (память 6 апреля) по происхождению славяне, родились в Македонии, в городе Солуни. Святой Кирилл получил блестящее образование, с 14-летнего возраста воспитываясь с сыном императора. Он рано принял сан пресвитера. По возвращении в Константинополь состоял библиотекарем соборной церкви и преподавателем философии. Святой Кирилл с успехом вел прения с еретиками иконоборцами и с магометанами. Стремясь к уединению, он удалился на гору Олимп к своему старшему брату Мефодию, но уединение его продолжалось недолгое время. Оба брата были посланы в 857 году императором Михаилом в миссионерское путешествие для проповеди христианства у хозар. По дороге они останавливались в Херсоне и обрели там мощи священномученика
Климента, папы Римского
. Прибыв к хозарам, святые братья беседовали с ними о христианской вере. Убежденный проповедью святого Кирилла хозарский князь и с ним весь народ приняли христианство. Благодарный князь хотел наградить проповедников богатыми дарами, но они отказались от этого и просили князя отпустить с ними на родину всех греческих пленников. Святой Кирилл вернулся в Константинополь с 200 отпущенными пленниками.
В 862 году началось главное дело святых братьев. По просьбе князя Ростислава император послал их в Моравию для проповеди христианства на славянском языке. Святые Кирилл и Мефодий по откровению Божию составили славянскую азбуку и перевели на славянский язык Евангелие, Апостол, Псалтирь и многие богослужебные книги. Они ввели богослужение на славянском языке. Затем святые братья были вызваны в Рим по приглашению Римского Папы, где папа Адриан встретил их с великой честью, ибо они принесли туда мощи священномученика Климента, папы Римского. По природе болезненный и слабый, святой Кирилл от многих трудов вскоре заболел и, приняв схиму, скончался в 869 году 42-х лет.
Перед смертью он завещал своему брату продолжить христианское просвещение славян. Погребен святой Кирилл в римской церкви святого Климента, где почивают мощи этого священномученика, принесенные в Италию из Херсонеса словенскими учителями.
Примечание
[1] По мнению академика Е.Е.Голубинского, «...вне всякого сомнения и спора, что у автора Жития никоим образом не могло быть речи ни о русских Евангелии и Псалтири, ни вообще о каком-нибудь славянском переводе Библии и странное место в своем теперешнем виде вовсе не принадлежит ему. По всей вероятности, место это ...искажение каких-нибудь подлинных речей автора». Подробнее об этом см. Голубинский Е., Святые Константин и Мефодий – апостолы славянские // Богословские труды. – 1985. – №26. – С. 91-155. (Примечание ред. «Азбуки веры»)
Жизнь и труды преподобных отцов наших Мефодия и Константина, в монашестве Кирилла, учителей славянских
Память 11 мая
Во дни иконоборческих греческих царей Льва Армянина 3092 , Михаила Травла 3093 , или Балба, и затем сына Михаила – Феофила 3094 в городе Солуне, в Македонии, жил знатный и богатый вельможа, званием воин-сотник, по имени Лев. Жену его звали Марией. Жил он благочестиво, исполняя все заповеди Божии, как некогда Иов. У них было семь сыновей: старшего звали Мефодием, а младшего Константином, в монашестве Кириллом.
Святой Мефодий сначала служил, как и отец его, в военном звании. Царь, узнав о нем как о хорошем воине, поставил его воеводой в одно славянское княжество, Славинию, бывшею под греческою державой. Это случилось по особому усмотрению Божию и для того, чтобы Мефодий мог лучше научиться славянскому языку, как будущий впоследствии духовный учитель и пастырь славян 3095 .
Пробыв в чине воеводы около 10 лет и познав суету житейскую, Мефодий стал располагать свою волю к отречению от всего земного и устремлять свои мысли к небесному. К тому же в это время царь-иконоборец Феофил воздвиг гонение на святые иконы. Это гонение еще более открыло пред Мефодием суету мирской жизни и он, оставив воеводство и все утехи мира, ушел в монахи на гору Олимп 3096 , где с большим повиновением и покорностью старался выполнять монашеские обеты, занимаясь при сем изучением священных книг.
Блаженный Константин, младший из сыновей Льва, уже в младенческом возрасте проявлял нечто дивное. Когда мать, по рождении, отдала его кормилице, чтобы та выкормила его, он никак не желал питаться чужим молоком, но только молоком матери своей. Очевидно, благочестивая отрасль не должна была питаться чужим молоком. С рождением Константина добрые родители дали обещание жить как брат с сестрой, как и прожили 14 лет до своей, смерти. Пред смертью мужа Мария плакала, говоря:
– Ни о чем я так не скорблю, как о Константине: как он устроится в жизни?
– Поверь мне жена, – отвечал Лев, – я надеюсь на Бога, что Господь Бог сделает его таковым отцом и строителем, что он устроит всех христиан.
Так и произошло.
Будучи семи лет Константин видел сон, который и рассказал своим родителям.
«Снилось мне, – говорил Константин, – что воевода собрал всех девиц города и сказал мне: выбери себе одну из них в невесты. Я осмотрел и избрал красивейшую из них с светлым лицом и украшенную многими золотыми вещами и дорогими каменьями по имени София».
Поняли родители, что Господь дает отроку девицу Софию 3097 , т.е. премудрость Божию, возрадовались духом и со старанием стали учить Константина не только книжному чтению, но и богоугодному добронравию – премудрости духовной.
«Сын, – говорили они Константину словами Соломона, – чти Господа и укрепишься; храни заповеди и поживешь; словеса Божия напиши на скрижали своего сердца: «скажи мудрости: ты сестра моя! И разум назови родным твоим» ( Прит.7:1–4 ). Премудрость сияет светлее солнца и, если ее будешь иметь своей помощницей, она избавит тебя от многого зла».
Родители отдали Константина в книжное обучение. Он отличался хорошею памятью и разумом, так что в ученье был лучше всех своих сверстников. С ним произошел следующий случай:
Как сын богатых родителей, Константин однажды вместе со своими товарищами отправился на соколиную охоту. Лишь только Константин выпустил своего сокола, поднялся сильный ветер, который унес сокола неизвестно куда. Константин так сильно опечалился о соколе, что два дня не ел ничего, даже хлеба. Человеколюбивый Господь, не желая чтобы юноша так печалился житейскими вещами, этим соколом уловил его, как некогда Плакиду – оленем. Размышляя о утехах сего жития, святой Константин говорил: «Какая эта жизнь, что радость непременно вызывает печаль. С сего дня пойду другим путем, лучшим этого, чтобы можно было мне избежать житейской суеты». С этого времени он стал почти всегда находиться дома, стараясь с большим прилежанием изучать науки, особенно учение святого Григория Богослова.
К сему святителю Константин имел большую любовь и многое из его учения знал наизусть. Начертив на стене изображение святого креста, он под этим крестом написал похвалу святому Григорию в следующих словах: «О святитель Божий, Григорий Богослов ! Ты – телом был человек, житием же явился ангел, ибо уста твои, как уста серафимов, хвалами прославили Бога и своим православным учением просветили вселенную. Молю тебя, прими меня, с верой и любовью к тебе припадающего, и будь моим учителем и просветителем».
Прилежно изучая книги, Константин видел, насколько еще незначительны его познания по причине неимения хорошего учителя, отчего впал в великое уныние. В их городе жил один человек (странник), знавший грамматику. К нему отправился Константин, умолял его и, упав ниц пред ним, сказал:
– Сделай для меня доброе дело: научи меня грамматике.
На это ответил ему странник:
– Отрок, не проси меня. Я дал обещание уже больше никого не учить.
Снова Константин со слезами стал говорить ему:
– Возьми ту часть из дома отца моего, которая принадлежит мне, только научи меня.
Но и это не убедило сего человека. Тогда Константин отправился домой и здесь стал усердно молиться, чтобы Господь исполнил желание его сердца, нашел для него учителя. Господь вскоре выполнил его желание.
В это время в греческой земле умер царь Феофил, и стал царствовать сын его Михаил с матерью своей благочестивой царицей Феодорой. Этот царь остался после отца малолетним и ему в воспитатели были назначены три вельможи: доместик 3098 Мануил, патрикий 3099 Феоктист и логофет 3100 Дроми, который был хорошо знаком с родителями Мефодия и Константина. Логофет, зная о успехах и прилежании Константина, послал за ним, чтобы он учился наукам вместе с юным царем Михаилом, который бы подражал старанию Константина. Отрок воспрянул духом и с радостью отправился в путь, молясь Богу молитвою Соломона: «Боже отцов и Господи милости, – так молился Константин, – сотворивший человека. Дай мне приседящую Твоему престолу премудрость и не исключи меня из числа Твоих отроков, ибо я Твой раб и сын Твоей рабыни. Дай мне, чтобы я знал все то, что угодно Тебе и поработал ради имени Твоего во всю свою жизнь».
В Царьграде Константин проживал то у болярина в доме, то в царских чертогах. В 3 месяца он выучил грамматику, затем изучил Гомера 3101 и геометрию, диалектике и философии учился у Льва и Фотия 3102 . Кроме этих наук изучил риторику, арифметику, астрономию, музыкальное искусство и вообще все прочие эллинские науки. Хорошо знал не только греческий язык, но и другие: латинский, сирский и некоторые иностранные. Своим умом и прилежанием он приводил в удивление своих учителей, за что и получил впоследствии название философа-мудреца. Но он был премудр не только в науках, а также и в жизни, он старался быть смиренным, беседовал с теми, от кого желал получить наставление, и уклонялся от тех, которые могли совратить на зло. Одним словом, он старался переменить земное на небесное и жить с Богом.
Логофет, видя добрую жизнь Константина и его успехи в науках, сделал его управляющим над своим домом, а также позволил ему входить без доклада в царские палаты. Однажды логофет спросил Константина:
– Скажи мне, философ, что называется философией?
– Философия, – отвечал Константин, – есть разумение божеских и человеческих дел, которое учит человека чрез добродетель, насколько возможно, приближаться к Богу, сотворившему человека по Своему образу и подобию.
После сего логофет еще более возлюбил Константина и желал получить от него наставление в философии. Константин в немногих словах изложил пред ним философское учение, за что логофет оказывал ему особое уважение и даже предлагал много золота, но Константин отказался.
У этого вельможи была крестница – девица богатого и славного рода. Логофет задумал женить на ней Константина и уговаривал его так.
– Красота твоя и мудрость, – говорил логофет, – невольно заставляет любить тебя. Есть у меня духовная дочь, девушка красивая, богатая, хорошего и знатного рода Если хочешь, возьми ее себе в жены. От царя ты получишь большую честь и княжество, а в скором времени будешь назначен и воеводой.
– Велик этот дар для желающих, – отвечал Константин, – для меня же нет ничего драгоценнее ученья, чрез которое я могу приобрести разум, истинную честь и богатство.
После таких слов логофет отправился к царице и сказал:
– Молодой философ не любит суеты этой жизни. Постараемся удержать его около себя, а для сего уговорим его посвятиться во священный сан и быть патриаршим библиотекарем при церкви святой Софии. Только таким путем можно удержать его.
Так они и сделали. Константин стал священником и библиотекарем при церкви святой Софии. Но и в сем звании Константин недолго был вместе с ними. Ничего никому не сказав, он отправился в Золотой Рог 3103 и там скрылся в одном монастыре. Долго искали Константина и только через 6 месяцев нашли его. Занять прежнюю должность они не могли уговорить его и только упросили его быть учителем философии в главном Константинопольском училище.
В это время патриарх Иоанн 3104 воздвиг гонение на святые иконы. Тогда был собран собор, на котором постановили удалить сего патриарха с престола. На такое определение собора Иоанн говорил:
– Меня удалили насилием, а обличить не могли, так как никто не может противиться моим словам.
Царь с новым патриархом послали Константина к Иоанну с таковыми словами:
– Если будешь в состоянии обличить сего юношу, тогда снова займешь престол.
Видя такого молодого философа и не зная его сильного ума, Иоанн сказал Константину и посланным:
– Вы не стоите моего подножия. Как же я буду спорить с вами?
– Не держись людских обычаев, – отвечал Константин, – но смотри на заповеди Божие. Как ты, так и мы сотворены из земли, душа же от Бога. Посему, смотря на землю, человек, не гордись!
– Глупо искать цветов осенью, – сказал Иоанн, – а также и старца посылать на войну.
– Ты сам обличаешь себя, – отвечал философ. – Скажи мне, в каком возрасте душа бывает сильнее тела?
– В старости, – отвечал Иоанн.
– На какую войну мы тебя вызываем, – спросил философ, – на телесную или духовную?
– На духовную, – отвечал Иоанн.
– Если ты теперь сильнейший духом, – сказал философ, – то не приводи нам таких сравнений. Мы без времени не ищем цветов, а также безвременно не вызываем тебя на спор.
После этого перешли к беседе. Старец спросил:
– Скажи мне юноша: если крест сломается, мы уже не поклоняемся ему, ни лобызаем его. Как же вы, если только будет одно лицо до персей, не стыдитесь творить ему иконную честь?
– Четыре части имеет крест, – отвечал философ, – и если не будет одной части, то крест потеряет свой вид, икона же имеет вид и подобие, если будет написано лицо того, кого хотели изобразить. Взирающий же смотрит не на лицо льва или рысье, но – на первообраз.
– Вот вы кланяетесь кресту, – сказал старец, – если и нет на нем надписи, иконе же, если не будет написания, не творите почести.
– Всякий крест, – отвечал философ, – имеет подобие Креста Христова, иконы же не имеют одного образа, но различны.
Наконец старец сказал:
– Почему вы кланяетесь иконам, когда Бог сказал пророку Моисею: «не сотвори... всякого подобия» ( Исх 20,4 )?
– Если бы Господь сказал: не сотвори никакого подобия, – отвечал на это философ, – то тогда ты говорил бы правильно; но Господь сказал: всякого, т.е. кроме достойного.
Против сего старец ничего не мог возразить и замолчал. Около этого времени пришли послы в Константинополь от неверных агарян или сарацин, владеющих Сириею. Эти сарацины еще при прежнем царе Феофиле попущением Божиим за грехи подступили к греческой земле и разорили прекрасный город Аморию 3105 . С этих пор они стали гордиться пред христианами своею силой и прислали грамоту в Царьград с хулением на Пресвятую Троицу.
– Как вы, христиане, – писали сарацины, – говорите, что Бог один, а разделяете Его на три: исповедуете Отца, Сына и Духа? Если вы можете это доказать, то пришлите к нам таковых мужей, которые могли бы побеседовать с нами о вере, и убедить нас 3106 .
В это время блаженному Константину было 24 года. Царь вместе с патриархом собрали собор, на который позвали Константина и сказали ему:
– Слышишь ли, философ, что говорят скверные агаряне на нашу веру. Если ты слуга и ученик Святой Троицы, иди и обличи их. И Бог, совершитель всякого дела, славимый в Троице, Отец, Сын и Святой Дух, дает тебе благодать и силу в словах, явить тебя другим Давидом, с тремя каменьями победившего Голиафа ( 1Цар.17 ), и затем благополучно возвратит тебя обратно к нам.
Услыхав такие слова, философ отвечал:
– Рад я идти для веры христианской. Что для меня может быть лучше: умереть или остаться жить ради Святой Троицы?
Дали Константину двух диаков 3107 и отправили их к сарацинам. Они пришли прямо в столицу Сарацинского княжества – Самару, расположенную около реки Евфрата, в которой жил сарацинский князь Амирмушна. Здесь они увидели странные и гнусные вещи, которые делали агаряне на поругание и посмеяние христиан, живущих в тех местах. По повелению сарацинской власти на внешней стороне дверей, где жили христиане, были надписаны образы демонов. Этим агаряне хотели показать, что они гнушаются христианами, как демонами. Как только прибыл к ним Константин, сарацины, указывая на демонов, спросили его:
– Можешь ли, философ, понять, о чем говорят эти изображения?
– Вижу демонский образ, – отвечал философ, – и думаю, что здесь живут христиане. Демоны не могут жить вместе с христианами и бегут от них (находятся вне дверей). Где же нет этого изображения на внешней стороне дверей, там, очевидно, демоны живут внутри здания.
Сарацины пригласили Константина в княжескую палату на обед. За обедом сидели люди умные и книжные, изучившие геометрию, астрономию и др. науки. Они, искушая Константина, спросили его:
– Видишь ли, философ, дивное дело: пророк Магомет принес доброе учение от Бога и обратил многих людей. Все мы одинаково твердо держимся его закона и ничего не меняем. У вас же, христиан, соблюдающих закон Христов, один верует так, а другой иначе и живет, как ему хочется. Есть между вами много учителей, которые учат по-различному, и есть иноки, носящие черную одежду и ведущие особый образ жизни. Однако все вы именуетесь христианами.
– Два вопроса предложили мне, – отвечал блаженный Константин, – о вере христианской и о законе христианском, или: как веруют христиане и как выполняют свою веру в жизни. Скажу прежде всего о вере. Бог наш, как пучина морская – безмерной широты и глубины, непостижим человеческим умом и неизъясним человеческими словами, как говорит о Нем святой пророк Исаия: «род Его кто изъяснит?» ( Ис.53:8 ); на основании этого и учитель наш святой апостол Павел взывает, говоря: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы его и неисследимы пути Его» ( Рим.11:33 ). В эту пучину входят многие, желающие взыскать Бога, и те из них, которые сильны умом и приобрели помощь Самого Господа, безопасно плавают по морю непостижимости Божией; те же, которые умом слабы и по своему самомнению, лишившись помощи Божией, желают переплыть эту пучину в дырявых кораблях, тонут, впадая в ереси и заблуждения, или с трудом остаются на одном месте, волнуясь неизвестностью и сомнениями. Поэтому многие (как говорите вы) из христиан различаются по вере. Это я сказал о вере, а о делах по вере скажу следующее: Закон Христов не другой какой, а тот, который Бог дал Моисею на Синае ( Исх.20:1–18 ), чтобы не убивать, не красть, не прелюбодействовать, не желать чужого и пр. Наш Господь сказал: «не нарушить пришел закон... но исполнить» ( Мф.5:17 ). Для более же совершенной жизни и лучшего богоугождения Господь дал совет проводить более чистую, девственную жизнь и исполнять особые дела, которые ведут в жизнь вечную путем тесным и печальным. Однако к сей жизни Господь не принуждает, и по насилию этого не бывает. Бог создал человека между небом и землею: разумом и смыслом человек отличается от бессловесных, гневом и похотью отличается от ангелов. Затем Бог дал человеку свободную волю, чтобы он делал то, что захочет и к чему будет приближаться – с тем и будет иметь общение: или будет общником ангелов, работая Богу, как учит человека его просвещенный верою разум, или будет иметь общение с несмысленными скотами, если без всякого воздержания будет исполнять все плотские похоти. А так как Бог сотворил человека со свободною волею, то Он желает, чтобы мы спасались не насилием, а по своему желанию и говорит: «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» ( Мф.16:24 ); и: «Кто может вместить, да вместит» ( Мф.19:12 ). Одни из верных христиан шествуют в сей жизни более удобным путем, живут по законам естества целомудренно в честном супружестве, другие же, более ревностные и желающие быть более совершенными, стараются жить подобно ангелам, идут путем тесным. Поэтому христиане ведут различную жизнь.
Ваша же вера и закон, – продолжал Константин, – не имеют никакого неудобства; они подобны не морю, но малому ручью, который может перепрыгнуть всякий, и великий, и малый, без всякого затруднения. В вашей вере и вашем законе нет ничего божественного и богодухновенного, но только человеческие обычаи и плотские мудрования, которые можно без труда выполнить. Ведь законодатель ваш Магомет и не дал вам какой-либо трудновыполнимой заповеди: он даже не отвратил вас от гнева и беззаконной похоти, но разрешил все. Поэтому вы все однообразно выполняете ваш закон, как данный по вашим похотям. Спаситель же наш Христос поступил не так. Сам Он, Пречистый и источник всякой чистоты, желает, чтобы и рабы Его жили свято, отдаляясь от всякой похоти и чистые присоединялись бы только чистым, так как в Его царство «не войдет ничто нечистое» ( Откр.21:27 ).
Тогда сарацинские мудрецы спросили Константина:
– Зачем вы, христиане, Одного Бога разделяете на три: называете Отцом, Сыном и Духом. Если Бог может иметь Сына, то дайте Ему и жену, чтобы было много богов?
– Не хулите Пребожественную Троицу, – отвечал христианский философ, – Которую мы научились исповедовать от древних пророков, которых признаете и вы, как держащиеся вместе с ними обрезания. Они же учат нас, что Отец, Сын и Дух суть Три ипостаси, существо же их едино. Подобие сему можно видеть на небе. Так в солнце, созданном Богом в образе Святой Троицы, находятся три вещи: круг, светлый луч и теплота. Во Святой Троице, солнечный круг есть подобие Бога Отца. Как круг не имеет ни начала ни конца, так и Бог – безначален и бесконечен. Как от солнечного круга происходит светлый луч и солнечная теплота, так от Бога Отца рождается Сын и исходит Дух Святой. Таким образом солнечный луч, просвещающий всю вселенную, есть подобие Бога Сына, рожденного от Отца и являемого в сем мире, солнечная же теплота, исходящая из того же солнечного круга вместе с лучом, есть подобие Бога Духа Святого, Который вместе с рождаемым Сыном, предвечно исходит от Отца, хотя во времени посылается людям и Сыном! 3108 , как например на апостолов был послан в виде огненных языков. И как солнце, состоящее из трех предметов: круга, светлого луча и теплоты не разделяется на три солнца, хотя каждый из сих предметов имеет свои особенности, одно есть круг, другое – луч, третье – теплота, однако, не три солнца, а одно, так и Пресвятая Троица, хотя имеет Три Лица: Отца, Сына и Святого Духа, однако, не разделяется Божеством на три бога, но есть Один Бог. Помните ли вы как говорит Писание о том, как Бог явился праотцу Аврааму у дуба Мамврийского, от которого вы храните обрезание? Бог явился Аврааму в Трех Лицах. «Возвел очи свои (Авраам) и взглянул, и вот три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли. И сказал: Владыка! Если я обрел благоволение пред Тобою, не пройди мимо раба Твоего» ( Быт.18:2–3 ).
Обратите внимание: Авраам видит пред собою Трех Мужей, а беседует как бы с Одним, говоря: «Господи! Если я обрел благоволение пред Тобою». Очевидно святой праотец исповедовал в Трех Лицах Одного Бога.
Мудрецы сарацин, не зная, что сказать относительно учения о Пресвятой Троице, молчали, а затем спросили:
– Как вы, христиане, говорите, что Бог родился от жены? Может ли Бог родиться от женской утробы?
– Не от простой жены, – отвечал философ, – но от небрачной Пречистой Девы родился Бог Сын действием Святого Духа, Который в Пречистой девической утробе несказанно основал плоть Христу Богу и устроил сверхъестественное воплощение и рождение Слова Отца. Посему и заченшая Сына от Святого Духа Дева, как пред рождением, так во время рождения и по рождении, пребывала Девой чистой, по изволению Бога, Которому повинуется всякое созданное существо, по словам церковной песни: «идеже бо хощет Бог, побеждается естества чин» 3109 .
А что Христос родился от чистой Девы Духом Святым, свидетельствует также и ваш пророк Магомет, написав следующее: «Послан Дух Святой к чистой Деве, чтобы по Его изволению Она родила Сына».
– Мы не спорим, – сказали сарацины, – что Христос родился от чистой Девицы, только не называем Его Богом.
– Если бы Христос был простой человек, а не вместе и Бог, то для чего должно было произойти зачатие Его от Святого Духа? Простой человек родится от брачной женщины, а не от Неискусобрачной Девицы и зачинается по естеству от мужа, а не по особому наитию и действию Святого Духа.
После сего сарацины спросили:
– Если Христос есть ваш Бог, то почему же вы не делаете того, что Он велит вам? Ведь написано в Евангелии: молитесь за врагов, делайте добро ненавидящим и притесняющим вас и бьющим вас подставляйте щеку. Вы же поступаете не так: против противников ваших вы оттачиваете оружие.
На это философ отвечал так:
– Если в каком законе будут написаны две заповеди и даны людям для исполнения, то кто из людей будет истинный исполнитель закона: тот ли, кто исполнит одну заповедь, или тот, кто – две?
– Конечно, лучшим исполнителем будет тот, – отвечали сарацины, – кто исполнит две заповеди.
– Христос Бог наш, – сказал на это философ, – повелел нам молиться за обидящих нас и благотворить им, но Он также сказал и это: «нет Больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» ( Ин.15:13 ). Мы переносим обиды, если они направлены только против кого-либо в отдельности, но мы заступаемся и даже полагаем души свои, если они направлены на общество, чтобы наши братья не попали в плен, где могли бы быть совращены к богопротивным и злым делам.
Снова сарацины сказали:
– Христос ваш давал дань за Себя и за других (за апостола Петра). Почему же вы не исполняете этого и не желаете платить дани? Если бы вы действительно заступались друг за друга, то непременно платили бы дань за ваших братьев такому великому и сильному народу измаильтянскому.
– Если кто ходит по стопам своего учителя и желает всегда ходить, – отвечал Константин, – а кто-либо другой совращает его с этого пути, такой человек друг ему или враг?
– Без сомнения – враг, – отвечали сарацины.
– Когда Христос давал дань, – спросил тогда Константин, – какое было царство: Измаильтянское или Римское?
– Римское, – отвечали сарацины.
– Поэтому и мы, – отвечал философ, – следуя за Христом, платим дань царю, живущему в новом Риме (Константинополь) и владеющему древним Римом. Вы же, когда ищете с нас дани, совращаете с пути Христова и бываете нашими врагами.
После этого предложили Константину много других вопросов из тех наук, которые знали. На все вопросы Константин отвечал так, что сарацины не могли ничего сказать. Тогда они спросили его:
– Почему ты все это знаешь?
Тогда Константин привел следующее сравнение:
– Один человек, – сказал он, – почерпнул воду в море и потом носил ее в мешке. Отойдя далеко от моря, он указывая на мешок с водой, говорил всем: «Видите ли воду, которую никто кроме меня не имеет?» К нему подошел один приморский житель и сказал: «Не стыдно ли тебе хвалиться каким-то мешком с водой, чего мы имеем целое море». Так и вы поступаете, когда задаете вопросы из тех наук, которым научились от нас (греков).
Затем, как нечто дивное, сарацины показали Константину виноградник, некогда с усердием насажденный и хорошо разросшийся 3110 . Константин объяснил, как это делается. Тогда сарацины показали ему все свое богатство: дворцы, украшенные золотом, серебром и драгоценными каменьями и сказали:
– Видишь ли, философ, какую силу и какое богатство имеет Омар, владыка сарацин?
– Нет в этом ничего дивного, – отвечал философ. – За все это должно прославлять Бога, давшего эти богатства для наслаждения людям. Все это принадлежит Богу и никому другому.
В конце концов сарацины показали себя такими, какими они есть. Они дали в питье блаженному Константину яд. Но Господь, обещавший всем, кто трудится во имя Его, «если что смертоносное выпьют, не повредит им» ( Мк.16:18 ), сохранил Своего раба целым и невредимым. Сарацины, видя сие чудо, отправили Константина вместе с другими посланными в свою сторону с честью и дарами от своего князя.
В Константинополе царь и патриарх встретили блаженного Константина с похвалою за тот богоугодный труд, который он выполнил. Но не долго был Константин в Царьграде. Скоро он ушел в одно тихое и глухое место, где стал заботиться только о своем спасении. Никакого пропитания он с собой не взял, а возложил в этом случае надежду на Промысл Божий, который чрез христолюбивых людей доставлял ему пищу. Из принесенной пищи Константин ничего не оставлял на другой день, но, после обычной еды, все остальное раздавал нищим, уповая на Бога, Который отверзает Свою щедрую руку и питает Своею благостью все живущее.
Однажды у Константина под большой праздник не было никакой пиши, о чем стал сильно сокрушаться слуга его. Блаженный Константин сказал ему:
– Тот, Кто некогда питал израильтян в пустыне много лет, неужели не напитает и нас в этот великий день? Ты непременно сходи и призови к нам на обед хотя пять нищих и мы будем ждать милости Божией, потому что Он нас не оставит.
Действительно так и случилось. В обеденное время пришел один человек и принес много всякой пищи и десять золотых монет. Блаженный взял это и воздал хвалу Богу, своему Питателю.
Отсюда Константин отправился на Олимп, к старшему брату Мефодию, с которым и стал жить вместе, исполняя в постничестве иноческие подвиги, проводя время в молитве или за книжным чтением 3111 .
В это время к греческому царю Михаилу пришли послы от козар 3112 , с такими словами:
– Мы прежде всего знаем Одного Бога, Который владычествует над всем, и Ему молимся, кланяясь на восток, но при этом содержим и некоторые непотребные обычаи.
Евреи стараются, чтобы мы приняли их веру и дела, и уже многие из нас стали евреями по вере. Сарацины же, вступая с нами в союз и предлагая нам дары, принуждают нас принять магометанскую веру и говорят, что вера сарацин лучше веры всех прочих народов. Поэтому и от вас, с которыми держим старую любовь и дружбу, желаем получить полезный совет и просим вас, чтобы вы прислали к нам какого-либо ученого мужа и, если он изобличит евреев и сарацин, мы примем вашу веру.
Тогда царь Михаил по совету святейшего патриарха Игнатия 3113 , бывшего после святого Мефодия 3114 , решил отправить к козарам блаженного Константина, которого призвали с Олимпийской горы. Передав просьбу козар, царь сказал Константину:
– Иди, философ, к этим людям и с помощью Святой Троицы благовести им учение о Пресвятой Троице. Лучше тебя никто не может выполнить сего поручения.
– Если велишь, владыко, – отвечал Константин, – я с радостью пойду туда пешком, босой и без всего, чего не велел брать Господь Своим ученикам, посылая их на проповедь.
– Если бы ты делал это от себя лично, – отвечал царь, – то я ничего не имел бы против сего, но так как ты отправляешься от нас, то иди с честью и царской помощью.
После этого Константин уговорил брата своего, блаженного Мефодия, знавшего славянский язык, идти с ним на апостольское служение, просветить неверных светом Христовой веры. Мефодий согласился, и они отправились вместе. Лежал им путь через степи, а в степях в это время жили угры, нынешние венгерцы или мадьяры. Эти угры были до того страшны, что даже мало походили на людей: одежду носили мехом вверх, хлеба не сеяли и жили разбоем. Когда святые братья остановились здесь для молитвы, на них напали угры, которые выли как волки, желая растерзать их. Константин не испугался, не оставил своей молитвы и, взывая ко Господу, часто повторял: «Господи помилуй!»
По окончании молитвы угры, увидав Константина, по божественному смотрению, стали кроткими и начали кланяться ему, Константин сказал им несколько поучительных слов, после чего угры отпустили их в дорогу.
Прежде всего святые братья отправились в сопредельный козарам греческий город Херсон, что стоял на морском берегу недалеко от (нынешнего) Севастополя. Здесь они провели немалое время, изучая козарский 3115 и греческий языки. Константин здесь же перевел восемь частей еврейской грамматики. Они изучали ее для того, чтобы успешнее просвещать хозар и состязаться с евреями, которых было много между хозарами 3116 .
Здесь же проживал один самарянин, который ходил к Константину и беседовал с ним о вере. Однажды он принес самарянские книги и показал их Константину. Константин выпросил их у самарянина и, затворившись в своей комнате, стал усердно молить Бога, чтобы Он помог ему изучить их. С помощью Божией Константин скоро и хорошо изучил эти книги. Узнав об этом, самарянин воскликнул: «Воистину, кто верует во Христа, скоро приемлет благодать Святого Духа».
Сын самарянина тотчас же крестился; после него принял Христову веру и самарянин.
В Херсоне Константину удалось найти «Евангелие и псалтирь Русскими письмены писана», а также человека, говорившего этим языком. Константин, беседуя с ним, научился этой речи и, на основании бесед разделил письмена на гласные и согласные буквы и с помощью Божией вскоре начал читать и объяснять найденные книги. Многие, видя таковую мудрость, дивились и славили Бога.
Здесь же святые братья узнали, что мощи святого священномученика Климента папы Римского 3117 , находятся в море. Они стали убеждать херсонского епископа открыть святые мощи. О сих мощах повествуется следующее:
Когда святой Климент был заточен из Рима в Херсон и многих обратил там в христианскую веру, тогда игемон Авфидиан, по повелению царя Траяна 3118 , приказал потопить его в море, навязав на его шею корабельный якорь, чтобы христиане не могли отыскать тела его. Верные ученики святого стояли на берегу и с рыданием смотрели на потопление их учителя. Затем два вернейших ученика, Корнилий и Фив, сказали христианам:
– Помолимся все единодушно, чтобы Господь открыл нам тело святого мученика.
По молитве христиан море отступило назад на три поприща 3119 . Народ, как древле израильтяне в Чермном море, пошел по сухому дну, и нашли мраморную гробницу, сделанную наподобие церкви, и там увидели лежащим святое тело и якорь, с которым был потоплен святой. Христиане намеревались взять оттуда святое тело, но вышеупомянутые ученики сподобились получить откровение, чтобы святые мощи были оставлены неприкосновенными, и что каждый год в воспоминание святого море будет отступать назад на семь дней, давая путь желающим поклониться святым мощам. Так продолжалось 700 лет от царствования Траяна до царствования греческого царя Никифора 3120 . По грехам же людей море перестало отступать назад в царствование Никифора, что доставило великую скорбь христианам.
Святые Константин и Мефодий прибыли в Херсон, когда прошло уже более 50 лет со времени окончательного скрытия святых мощей. Георгий, блаженный епископ Херсона, которого святые братья убедили открыть святые мощи, прежде всего отправился в Константинополь к царю и патриарху взять у них позволение на сие открытие. Вместе с епископом из Константинополя на открытие святых мощей прибыл весь клир церкви святой Софии. Затем все вместе, а также и святые Константин и Мефодий, в сопровождении народа отправились на берег моря, надеясь получить желаемое. Но море не отступало. Тогда, по захождении солнца, сели на корабль и отплыли в море. Вдруг ночью, в самую полночь, воссиял свет от моря и явилась честная глава, а затем и все тело святого Климента стало видно. Святые мощи положили в корабль и с великою честью отвезли в город и положили в Апостольской церкви 3121 . Святые Константин и Мефодий взяли часть святых мощей и возили их всюду, куда сами ходили, пока не отвезли эту часть в Рим.
Из Херсона Константин и Мефодий отправились к козарам, где были с честью приняты каганом козарским, которому отдали грамоту от греческого царя. Блаженному Константину пришлось вести продолжительные беседы с козарами, евреями и сарацинами. В этих беседах Мефодий почти не принимал никакого участия, так как был меньше обучен, чем Константин: он, как бывший воевода, лучше знал, как обходиться с народом, чем как вести ученые беседы. Поэтому Константину, который с малых лет был искусен в науках, хорошо знал священное Писание и был хорошим проповедником, готовым дать ответ на всякий вопрос, пришлось одному вести беседы о вере; Мефодий же помогал Константину своею богоугодною молитвою.
Козары прислали к Константину одного лукавого и хитрого мужа, который сказал ему:
– Вы, греки, имеете дурной обычай поставлять вместо одного царя – другого, из простого, нецарского рода. Так после Никифора поставили царем боярина Михаила Куропалата и, оставив его, возвели на престол Льва Армянина из простого рода, по умерщвлении которого поставили Михаила Травла, родом из Амория. У нас же не так: все наши каганы из каганского рода, и никто у нас не может царствовать, если не будет из этого рода.
На это Константин отвечал краткими словами:
– Разве нехорошо поступил Бог, когда отверг неугодного Ему царя Саула и из числа пастырей стад избрал по Своему сердцу мужа Давида?
Козарин ничего не мог возразить на это и предложил другой вопрос:
– Вы произносите нравоучения из книг, которые держите в руках, мы же не так, но произносим всю мудрость от ее, не гордясь своими писаниями, как делаете вы. Вся мудрость будто находится внутри нас.
– Если встретить нагого человека, – отвечал Константин, – который будет уверять, что имеет много одежды и золота и имений, поверишь ли ему, видя его нагим и не имеющим ничего в руках?
– Нет, – сказал козарин. – Если бы что-либо имел, то не ходил бы нагим.
– Если ты, как хвалишься, поглотил всякую мудрость, – сказал Константин козарину, – то скажи мне: сколько родов было от Адама до Моисея и где какой род жил на земле?
Козарин не мог ничего сказать. Константин продолжал:
– Поэтому я не верю тебе, что ты изучил всякую премудрость и не нуждаешься в книгах.
Святые братья были позваны на обед к кагану. Перед тем, как садиться за стол, каган спросил их:
– Скажите мне, какого вы рода, чтобы нам знать, на каком месте вас посадить.
– Дед наш, – отвечал Константин, – был великого и славного рода и находился вблизи Царя. Но он не умел удержать данной ему великой славы, был изгнан от Царя и удалился в чужую сторону, где и родил нас. Мы теперь и ищем древнюю славу нашего деда и не желаем иметь никакой другой. Дед же наш был Адам.
– Прилично и правильно говоришь ты, гость, – сказал каган, после чего стал иметь особое уважение к Константину.
Когда сели за стол, каган взял чашу и сказал:
– Пью в честь Единого Бога, сотворившего всю тварь. Константин же взял чашу со словами:
– Пью во славу Единого Бога и Слова Его, Которым утверждены небеса, и Животворящего Духа, Которым поддерживается бытие созданной твари.
– Вот мы, – сказал каган Константину, – содержим одинаковое учение о Боге, Творце всей твари, только различаемся тем, что вы славите Троицу, а мы славим Единого Бога, как учат об этом еврейские книги.
– Если вы, – отвечал Константин, – из еврейских книг узнали, что Бог един, то из тех же книг познайте и Святую Троицу. Еврейские книги в своих пророчествах проповедуют кроме Отца – Слово и Духа. Так царь и пророк Давид говорит: «словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его – все воинство их» ( Пс.32:6 ). Вот в этом месте вполне ясно указаны единство и троичность: Господь, Его Слово и Дух. Господь есть Бог Отец, Слово – Бог Сын, Дух уст Господних – Бог Дух Святой. Однако не три Господа, но Един Господь с Своим Словом и Духом, а также не три бога в божестве, но Один почитаемый Бог. Обрати внимание и на то: который из двух был бы лучшим почитателем твоего царского лица, тот ли, кто оказывал бы только тебе честь, а презирал бы твое слово и дух твоих уст, или тот, кто одинаково почитал бы и тебя, и твое слово, и дух твоих уст?
– Без сомнения последний, – отвечал каган.
– Поэтому мы, – продолжал философ – равно почитая Святую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа, лучшие и истиннейшие богопочитатели, чем вы. Таковому богопочитанию мы научились из пророческих книг. Кроме вышеуказанного места приведу и другие. Так святой пророк Исаия говорит о Боге Сыне в следующих словах: «послушай Меня, Иаков и Израиль, призванный Мой: Я тот же, Я первый и Я последний... и ныне послал Меня Господь Бог и Дух его» ( Ис.48:12, 16 ). Это место священного Писания древние отцы наши 3122 так объясняли:
– Кто посылаемый, если не Сын? От Кого посылается если не от Отца и Святого Отческого Духа?
На этом обеде было много Иудеев. Некоторые из них сказали блаженному Константину:
– Скажи нам, христианский философ: как может женский пол вместить во чреве Бога, на Которого не могут взирать даже ангелы?
Философ, показывая перстом кагану на первого советника, сказал:
– Если бы кто сказал, что этот первый советник не может принять в свой дом кагана и угостить его, когда это может сделать последний раб, то как бы мы назвали его: безумным или разумным?
– Даже и очень безумным, – отвечали иудеи.
Тогда философ предложил такой вопрос:
– Какое из всех видимых в поднебесной творений самое честнейшее?
– Человек есть самое честнейшее творение, – отвечали иудеи, – потому что имеет разумную душу, созданную по образу Божию.
– Поэтому неразумны те, – отвечал философ, – которые признают невозможным, чтобы в человеческой утробе вместился Бог, тогда как знают, что Он вмещался в терновый куст (купину) при Моисее. Разве купина, бездушное и бесчувственное творение, честнее чувственной и разумной твари, имеющей богоподобную душу? Кроме купины Бог вмещался в облако, дым и огонь, когда являлся Иову, Моисею и Илии. Особенно же чудесно то, что Бог вместился в честнейшую одушевленную тварь, желая явиться на земле и жить с людьми, чтобы избавить их от смертной язвы, нанесенной человеческому роду грехом Адама. От кого, как не от Самого Творца, скажите мне, должно было ждать врачевства и обновления честнейшему созданию, то есть роду человеческому? Не Давид ли предсказал: «послал слово Свое и исцелил их» ( Пс.106:20 ). Поэтому Слово Отчее, Бог Сын, пришел и исцелил естество человеческое. Как Слово Отчее мог исцелить человека, если бы не соединился с человеком чрез вочеловечение и не приложился к человеку подобно целительному пластырю? Разве врач, желая уврачевать израненного человека, прикладывает пластырь к дереву или камню, а не к больному? Поэтому и Бог Слово Свое Единородное приложил, подобно пластырю, не к дереву, хотя раньше Оно являлось и между деревьями в купине, не к камню, хотя было видимо в каменных горах Синая и Хорива Моисеем и Илией, но к человеку, объятому греховною болезнью. Соединение стало неразрывно, ибо Господь благоволил вселиться в чистую, девическую, а не просто женскую, утробу, как пророчествовал о сем Исаия: «се, Дева во чреве зачнет и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил, что значит: с нами Бог» ( Ис.7:14 ). Здесь пророк ясно говорит, что Бог Сын родится на земле от чистой и небрачной Девицы. А что возможно было вселиться Богу в девическую утробу ради нашего спасения, вспомните, что написано в ваших книгах. Ваш раввин Ахилла говорит:
– В громе каменне и в гласе трубном не являйся нам к тому, Господи, не являйся нам к тому, Господи щедрый, но вселися в нашу утробу, грехи наши отыми.
– Если же Моисей молил Бога, чтобы вселился в наши утробы, то почему же вы порицаете нас, исповедующих, что Бог вселился в женскую утробу, и не просто женскую, но в девическую, чистую, непорочную и неискусобрачную? Он вселяется и в наши утробы, когда мы, христиане, причащаемся в таинственной жертве. Как видите, древняя молитва Моисея, записанная в ваших книгах по свидетельству раввина Ахиллы, исполнилась: Бог вселился в наши утробы, взяв грехи наши.
После обеда все разошлись и назначили день, в который снова будут беседовать о вере. В назначенный день все собрались и, по приглашению кагана, сели на отведенные места. Константин сделал такое предисловие к беседе:
– Вот я один между вами чужеземец, а все мы ведем беседу о Боге, в руках Которого все, и наши сердца. Когда мы будем беседовать, пусть тот из вас, кто силен в словах, если будет понимать, подтвердит наши слова, а если не будет, пусть снова спросит и мы постараемся разъяснить.
Беседу начали иудеи таким вопросом:
– Скажи нам: Бог прежде дал какой закон: Моисеев, или тот, какой содержите вы, христиане?
– Не потому ли, – отвечал блаженный Константин, – вы спросили меня, какой первый закон, чтобы потом сказать, что первый есть самый лучший?
– Да, – отвечали иудеи. – А поэтому следует повиноваться первому закону, как начальнейшему и самому лучшему.
– Если желаете исполнять только первый закон, то откажитесь от обрезания, – сказал иудеям Константин.
– Почему ты это говоришь? – спросили иудеи.
– Скажите мне поистине, – сказал Константин иудеям, – первый закон был дан в обрезании или в не обрезании?
– Думаем, – отвечали иудеи, – что во обрезании.
– Не Ною ли, – сказал Константин, – Бог дал первый закон? А это было до обрезания и после заповеди, данной в раю Адаму по его грехопадении. Бог завещал Ною, чтобы не была проливаема кровь человека: «кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется» ( Быт.9:6 ), Затем, говоря о ядении зелий травных, зверей, скотов, птиц и рыб, Бог сказал Ною: «Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас» ( Быт.9:9 ).
– Но завет не закон, – сказали Иудеи. – Бог не сказал Ною: закон Мой, но завет Мой. Мы же говорим о законе.
– Вы соблюдаете обрезание как закон, или нет? – спросил Константин.
– Содержим, как закон, – ответили иудеи.
– Обрезание же, – продолжал Константин, – Бог также не назвал законом, а только заветом, когда, говорил Аврааму: «ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя в роды их... обрежется у вас весь мужеский пол... и сие Будет знамением завета между Мною и вами... и будет завет Мой на плоти вашей в завете вечном» ( Быт.17:9–13 ). Вот смотрите, – сказал Константин, – Бог ни разу не назвал обрезание законом, но заветом. Откажитесь ли вы поэтому от обрезания как от незаконного? Если же соблюдаете завет обрезании как закон, то и завет, данный Ною, должны соблюдать как закон и называть его законом первым, который Бог дал роду человеческому, изгнанному из рая и сохраненному от вод потопа.
– Нет, – отвечали иудеи. – Только закон, данный Моисею, есть закон, и его мы исполняем.
– Если завет, данный Ною, – сказал Константин, – не закон, а только завет, потому что Бог не назвал его законом, но заветом, то и закон, данный Моисею, не закон, потому что Бог в 11 главе книги пророка Иеремии не называет его законом, но заветом: «слышите слова завета сего... так говорит Господь, Бог Израилев: проклят человек, который не послушает слов завета этого, который Я заповедал отцам вашим, когда вывел их из земли Египетской» ( Иер.11:2–4 ). Если этот завет есть для вас закон, то и завет, данный Ною, тоже закон. А так как этот закон дан до обрезания, то его вы должны и соблюдать как первый и не слушать других законов, бывших после него, то есть Авраамова и Моисеева. Ведь вы сами сказали, что первый закон есть самый лучший и ему нужно повиноваться.
Иудеи уклонились тогда от этого вопроса, стали говорить о другом и сказали:
– Кто держался закона Моисеева, тот угодил Богу. Поэтому и мы, соблюдая его, надеемся также быть угодными Богу. Вы же держитесь нового закона, который сами изобрели для себя, а ветхий закон презираете.
– Приняв новый закон, – отвечал философ, – мы поступили хорошо. Ибо и Авраам, если бы не принял обрезания, но только исполнял завет Ноев, не назвался бы другом Божиим. Также и Моисей после Авраама, не довольствуясь прежде данными законами Ною и Аврааму, написал новый закон. По примеру их поступаем и мы. Однако как они, следуя друг за другом, не уничтожали прежних законов, Авраам не отверг Ноева, а Моисей обоих, но, восполняя недостающее, изложили в более пространных законах более совершенную волю Божию, чтобы заповедь Господня была тверда, так и мы не отрицаем ветхого завета, написанного на Моисеевых скрижалях, но содержим все то, чтобы знать Единого Бога, Творца всей твари, а также: не убивать, не красть и прочие заповеди. Мы удаляемся только всего того, что не написано на Моисеевых скрижалях, например: обрезания, приношения в жертву бессловесных и других подобных. Они были только тенью и подобием, имевшего прийти, нового закона, а потому с пришествием его их нужно было оставить. Какая надобность хранить тень, когда имеем в руках самую вещь?
– Если бы то, что ты говоришь о ветхом завете, – возразили иудеи, – установления и заветы, кроме скрижалей Моисеевых, были только тенью и подобием вашего, нового завета, то древние законодатели знали бы это и сказали бы о вашем, новом законе, имеющим быть в будущее время. Ведь тень и подобие должны обрисовывать ту вещь, которую ждут видеть глазами. Вашего же закона законодатели не ожидали, а потому все ветхозаветные установления и заветы, как и Моисеевы скрижали, не тень и подобие, но самая истина (вещь), которую и вам, как и написанное на Моисеевых скрижалях, нужно хранить как истину.
Против сего философ ответил так:
– Если бы древние законодатели, бывшие в ветхом завете, не знали того, что по их законе настанет новый закон, то я бы спросил вас: когда вначале Бог давал Ною завет, о котором мы говорили ранее, возвестил ли ему тогда, что даст другой закон после него угоднику Своему Аврааму? Конечно нет, а утвердил первый завет существующим в вечные роды. Возвестил ли также Аврааму, когда давал ему завет, что впоследствии даст другой закон Моисею? О нашем же, новом завете, обстоятельно возвестил чрез Своих святых пророков. Так послушайте говорящего Иеремию: «вот наступают дни, говорит Господь, и заключу Я с домом Израиля и с домом Иуды Новый Завет , не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь» ( Иер.31:31–32 ). Вот видите известное пророчество о нашем, новом завете. Также и пророк Исаия предсказал о новом завете, от лица Господня, говоря: «но вы не вспоминаете прежнего, и о древнем не помышляете. Я творю новое, ныне же оно явится» ( Ис.43:18–19 ). Итак, древние законодатели знали о новоблагодатном законе, ждали его и пророчествовали о нем. Поэтому ваши ветхозаветные установления и заветы есть тень и подобие ожидаемого нашего закона, а не самая истина, а посему их необходимо откинуть как ненужные.
– Всякий еврей признает за истину, что будет новый закон, – сказали иудеи, – но еще не пришло время явиться Помазанному.
– Чего вы еще ждете, – отвечал Константин. – Разве власть царства и княжения вашего, которая по пророчеству праотца Иакова должна существовать только до пришествия Христа-Мессии, не прекратилась, разве Иерусалим не разрушен, разве жертвы не отвержены, разве слава Господня не переселилась от вас на язычников, как ясно предрек об этом пророк Малахия, говоря: «нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Вседержитель, и жертвы не приму из рук ваших. Ибо от востока солнца и до запада велико будет имя Мое, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Вседержитель» ( Мал.1:10–11 ).
– Мы понимаем это место так, – ответили иудеи, – что язычники будут благословенными чрез нас, как благословленны мы – семя Авраама, будут обрезаны в городе Иерусалиме.
– Через Кого благословляется семя Авраамово, – отвечал Константин, – через Того и мы, именно через Мессию, произошедшего от Авраама, Исаака, Иакова, Иессея и Давида. Ведь Бог сказал Аврааму: «благословятся в тебе все племена земные» ( Быт.12:3 ), и Исааку: «благословятся в семени твоем все народы земные» ( Быт.26:4 ) и то же Иакову ( Быт.28:14 ); Давид же говорит: «благословятся в нем племена; все народы ублажают его» ( Пс.71:17 ). А что Мессия должен был прийти как ради племени Авраама, так и для спасения язычников, об этом некогда Иаков, благословляя Иуду, сказал так: «не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не придет Примиритель, и ему покорность народов» ( Быт.49:10 ). И пророк Захария, возвещая дочери Сиона – Иерусалиму, пришествие кроткого Царя, сидящего на ослице и осленке, говорит: «тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме, и сокрушен будет бранный лук, и Он возвестит мир народам» ( Зах.9:10 ). Вот видите, что не только ради вас, иудеев, но и ради язычников должен был прийти Мессия. Думается мне, что Он пришел более ради язычников, чем ради вас, ибо вы Его не приняли, язычники же приняли Его, вы Его убили, язычники же уверовали в Него, вы Его отвергли, язычники же возлюбили Его; поэтому и Он отверг вас, язычников же призвал и в них прославляется. А что действительно ожидаемый Мессия уже пришел, вы можете убедиться в том чрез святого пророка Даниила. Этому пророку в Вавилоне, в первый год царствования Дария, явился ангел Господень Гавриил и от сего времени до пришествия в мир Мессии назначил 70 седмин. Каждая седмина содержит 7 лет, а все – 490 лет. Так считает и ваш Талмуд. Как давно уже прошли эти годы? Если рассмотрите, то узнаете, что прошло уже более 800 лет, как исполнились седмины, сказанные Даниилу ( Дан. 2:1–49 ).
– Спрошу вас еще и о том, – сказал Константин, – какое вы думаете было царство железное, о котором говорил Даниил Навуходоносору, когда объяснял ему сон о великом истукане?
– Железное царство означало римское, – ответили иудеи.
– А кого, – спросил философ, – означает камень, отторгнувшийся от горы без рук человеческих и сокрушивший этого истукана?
– Камень означает Мессию, – ответили иудеи и при этом добавили, – если по сказаниям пророков и другим событиям, как ты говоришь, Мессия уже пришел, то почему же римское царство имеет власть и до сих пор?
– Нет, – отвечал философ, – уже не держит власть, но прошло мимо, как и прочие царства. Наше царство не римское, но Христово, как и сказал пророк: «воздвигнет Бог Небесный царство, которое во веки не разрушится, и Царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно» ( Дан.2:44 ). Не христианское ли это царство, называемое так по имени Христа? Римляне служили идолам, а эти – христиане, частью состоящие из сего народа, частью из других племен и народов, царствуют во имя Христово, как описывает это пророк Исаия, говоря: «оставите имя ваше избранным Моим для проклятия; вас же убьет Господь, а рабов своих назовет иным именем, которым кто будет благословлять себя на земле, будет клясться Богом истинным» ( Ис.65:15–16 ). Разве не исполнились все пророчества, сказанные о Христе? Исаия предсказывал рождение Его от Девы, говоря так: «Се, Дева во чреве зачнет и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил» ( Ис.7:14 ). И святой пророк Михей о рождении в Вифлееме говорит так: «и ты, Вифлеем, дом Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет Мне Тот, который должен быть владыкою в Израиле, и которого происхождение из начала, от дней вечных. Поэтому Он оставит их до времени, доколе не родит имеющая родить» ( Мих.5:2–3 ).
– Мы, – сказали иудеи, – благословенные потомки Сима, который получил благословение от своего отца, Ноя. Вы же не получили благословения.
– Благословение Ноем Сима к вам не имеет никакого отношения, – сказал Константин, – а есть только прославление Бога, ибо Ной сказал: «благословен Господь Бог Симов» ( Быт.9:26 ). Здесь Господь Бог благословляется устами Ноя ради добродетельного Сима и ничего более. Иафету же, от которого произошли мы, Ной сказал: «Да распространит Бог Иафета; и да вселится в селениях Симовых» ( Быт.9:27 ). Сами вы можете видеть, как благодатью Божию распространяется христианство и как вы более и более теряете значение. Даже там, где некогда вы обитали, там теперь благословляется и прославляется христианами имя Господа нашего Иисуса Христа».
– Вот вы, – сказали иудеи, – уповая на человека, думаете быть благословенными, тогда как книги таковых проклинают.
На это философ предложил иудеям такой вопрос:
– Проклят Давид или благословен?
– Весьма благословен, – отвечали иудеи.
– Значит, – сказал Константин, – благословенны и мы, потому что уповаем на Того, на Кого уповал и он, когда говорил во псалме: «человек мира Моего, на которого я полагался» ( Пс.40:10 ). Человек Этот есть – Христос Бог. Кто же уповает на простого человека, того и мы считаем проклятым.
После этого иудеи предложили другой вопрос:
– Почему вы, христиане, отвергаете обрезание, когда Христос его не отверг, но выполнил по закону?
Философ отвечал:
– Кто первый сказал Аврааму: будет в знамение между Мной и тобой, Тот, пришедши, выполнил его (обрезание), почему оно и соблюдалось от того (Авраама) до Сего (Христа) 3123 . Взамен обрезания Христос установил крещение.
Тогда иудеи сказали:
– Почему же некоторые угодили Богу, не принявши того знамения (крещения), но Авраамово (обрезание)?
– Никто из тех, – отвечал философ, – не имел двух жен, кроме Авраама. А поэтому Бог и дал ему обрезание, чтобы положить предел не преступать далее, но жить по первому примеру жизни Адама (иметь одну жену). И Иакову дал подобное указание, когда повредил ему ногу, потому что имел две жены. Когда Иаков понял вину, почему это ему сделано, получил тогда название «Израиль», то есть видящий умом Бога. Авраам же этого не разумел.
– Как вы, – задали новый вопрос иудеи, – кланяясь идолам, думаете, что угождаете Богу?
– Прежде всего, – отвечал философ, – научитесь различать имена, что такое – икона и что – идол, и тогда увидите, что неправильно упрекаете христиан. Много указаний находится в ваших книгах об изображениях. Я спрошу вас о некоторых: Что – Моисей устроил скинию по образу, который видал на горе, или по образу, который предносился его художеству, он соорудил скинию из деревьев, кожи, шерсти и достойных херувимов? Но так как верно первое, то назовем ли вас, что вы творите честь и кланяетесь деревьям, коже и шерсти, а не Богу, давшему Моисею в свое время такой образ (изображение) скинии? То же скажу и о храме Соломоновом, в котором было много изображений херувимских, ангельских и других. Так и мы, христиане, почитая обряды угодивших Богу, воздаем честь Богу.
– Зачем вы едите свинину и заячину, – сказали иудеи, – когда это противно Богу?
– Первый завет (Ноев), – сказал философ, – постановил: «все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все» ( Быт.9:3 ), потому что чистым все чисто, а у скверных – нечиста совесть. Также и Бог о всем сотворенном говорит: «все хорошо весьма» 3124 ( Быт.1:31 ). По вашему же объедению и для вашего назидания Бог отнял у вас самое незначительное. А как вредно для вас объедение, об этом написано: «и насытился Израиль и оставил он Бога» ( Втор.32:15 ), или «сел народ есть и пить, а после встал играть» ( Исх.32:6 ).
Таковые беседы блаженный философ Константин вел с иудеями о христианской вере. Эти беседы происходили каждый день в присутствии самого кагана и продолжались довольно продолжительное время. Они впоследствии были записаны блаженным Мефодием и разделены на восемь частей, из которых здесь приведено очень немногое.
Блаженный Константин вел беседы не только с иудеями, но и с сарацинами, которых также изобличал с помощью Господа нашего, обещавшего Своим рабам дать «уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все противящиеся» ( Лк.21:15 ).
Слыша таковые сладостные и подобающие Христовой вере слова, каган и его главные советники сказали Константину:
– Бог послал тебя к нам для нашего научения. От Него ты научился книгам, все говорил правильно и медовыми словами святых книг напитал нас досыта. Хотя мы люди и неученые («некнижная чадь»), однако, веруем, что это учение от Бога. Если же хочешь окончательно успокоить наши души, то скажи нам не от книг только, но и чрез сравнения (притчи) о всем том, что мы будем спрашивать у тебя о вере.
После этого все разошлись на отдых. На другой день собрались снова и сказали Константину:
– Докажи нам, честнейший муж, рассуждениями и сравнениями, какая вера самая лучшая?
– У одного Царя, – отвечал философ, – были в большой чести муж и жена. Когда они согрешили, Он изгнал их из той земли, где они жили (из рая). Многие годы прожили они там и в нищете родили детей. Собираясь, дети обдумывали, как бы им воротить опять достоинство своих родителей. Один говорил одно, другой – другое, каждый давал совет, которому, по его мнению, должно было следовать. Какому же из этих советов должно было следовать. Не самому ли лучшему? – заканчивая свое сравнение, сказал Константин.
– Почему ты так говоришь? – отвечали козары. – Каждый свой совет считает лучше другого. Ты же скажи нам, чтобы мы поняли, который из этих советов самый лучший?
– Огонь, – отвечал философ, – очищает золото и серебро, человек же умом отличает ложь от истины. Скажите мне, отчего было первое грехопадение: не от видения ли сладкого плода и желания быть богами?
– Так, – отвечали козары.
Философ продолжал:
– Если какому больному будет во вред мед или студеная вода, то какой врач даст лучший совет; тот ли, какой скажет кому вреден мед – ешь мед, а кому вредна холодная вода – напейся холодной воды и нагим стой на морозе, или тот, который будет давать противоположное вреду лекарство: вместо меда – с осторожностью горькое питье, вместо холодной воды – теплое и согревательное?
– Конечно, – сказали все, – кто даст противоположное лекарство, тот даст лучший совет. Так и грехолюбивую похоть следует умерщвлять горестью жития, а гордость смирением, – вообще противное лечить противным. Мы замечаем, если ягодный куст весной стоит в колючих иглах, то осенью дает хорошие, сладкие плоды.
– Хорошо вы сказали, – ответил Константин. – И закон Христов говорит, что жить по Богу – значит проводить суровую жизнь (идти тесным путем), которая в вечном жилище возрастит плод сторицею.
После этого один из главных советников кагана, знающий хорошо нечестивое учение Магомета, спросил философа:
– Скажи мне, гость, почему вы не почитаете Магомета? Ведь он весьма хвалил Христа в своих книгах и говорил про Него: от Девы, сестры Моисея, родился великий пророк, Который воскрешал мертвых и великой силой исцелял всякую болезнь.
– Пусть рассудит нас сам каган, – сказал философ. – Скажи мне, если Магомет есть пророк, то будем ли мы, верить Даниилу, который сказал, что со Христом прекратится всякое видение и пророчество. Как же после этого он может быть пророком? Поэтому, если мы называем Магомета пророком, значит отвергаем Даниила.
На это многие из присутствующих сказали:
– Мы знаем, что Даниил пророчествовал Духом Божиим, о Магомете же знаем, что он лжец и губитель спасения многих.
Тогда первый советник кагана обернулся в сторону к иудеям и сказал:
– С Божией помощью гость поверг на землю всю сарацинскую гордость, а вашу, как скверну, выбросил вон. Затем обратился ко всем присутствующим и сказал:
– Бог дал власть над всеми народами и совершенную премудрость царю христианскому; вера их самая лучшая и вне ее нельзя достигнуть вечной жизни.
Все сказали:
– Аминь.
После этого философ со слезами на глазах обратился ко всем и сказал:
– Братья, отцы, друзья и чада! Вот мы, с помощью Божией, разъяснили и ответили на все по достоинству. Если же и теперь кто из вас не понял чего-либо, пусть придет и спрашивает меня об этом. Кто послушает сего учения, тот пусть крестится во имя Святой Троицы, а кто не послушает, я не буду иметь в этом греха, он же увидит свой грех в День Судный, когда Судия, ветхий деньми, сядет судить все народы.
На это козары с каганом ответили:
– Мы не враги себе, и так постановляем: с этого времени, кто хочет и кто может, пусть, обдумав, приступает ко крещению. А кто будет кланяться на запад (язычники), или совершать еврейские молитвы (иудеи), или содержать сарацинскую веру (магометане), тот примет скорую смерть.
Постановив такое решение, все с радостью разошлись. Двести человек козар оставили идольские мерзости и беззаконные сожития и приняли христианскую веру.
Насадив христианскую веру в козарском царстве, преподобные учителя Константин и Мефодий задумали возвратиться в свою сторону. У козар они оставили священников, пришедших вместе с ними из Херсона. Каган поручил святым братьям передать греческому царю следующее письмо: «Владыко! Ты послал к нам такого мужа, который возвестил нам христианскую веру и проповедал Святую Троицу. Через него мы узнали, что эта вера есть истинная вера и повелели всем желающим невозбранно принимать святое крещение, надеясь и сами получить оное. Все мы друзья и приятели твоему Царству и готовы, если хочешь, тебе служить».
Провожая святых братьев каган предлагал им много подарков, но они отказались, говоря: «Отпусти с нами всех находящихся здесь греческих пленников – это будет для нас самым лучшим подарком».
Пленников собралось более 200 человек и они все с радостью отправились в путь. Путникам пришлось проходить чрез пустынные и безводные места. Здесь все изнемогли от жажды. Попадались изредка озера, но из них пить было нельзя, так как в воде было много соли, от чего она была горькою, как желчь. Все разошлись искать хорошую воду, кроме Константина, который так ослаб, что не мог идти далее. Он обратился к своему брату Мефодию с такими словами:
– Не могу более переносить жажды. Почерпни эту воду, ибо я верую, что Кто некогда израильтянам изменил горькую воду в сладкую, Тот и нам, изнемогающим от жажды, усладит горесть сей воды.
Когда почерпнули воду и попробовали, она оказалась сладкою, как мед, и студеною, как зимой. Этой водой все утолили жажду и прославили Бога.
Пришед в Херсон, святые братья навестили епископа. Вечеряя, Константин сказал епископу: «Помолись о мне, владыко, и благослови меня, как благословляет отец свое чадо последним благословением».
Слышащие думали, что Константин наутро собирается в путь и спросили его об этом. Он же тайно сказал некоторым, что епископ наутро оставит мир и отойдет ко Господу. Так и случилось. Утром епископ скончался.
По дороге в Царьград пришлось проходить страной, где жил фульский народ 3125 . Этот народ приносил жертвы под большим дубом, сросшимся с черешнею, который назывался Александр, К этому дубу запрещено было подходить женщинам, а также и участвовать при жертвоприношениях. Блаженный Константин отправился к этому народу, стал посреди их и сказал:
– Эллины не избегли вечного мучения, поклоняясь небу и земле – таким великим и добрым творениям; тем более вы, кланяясь дубу, неизмеримо худшему творению, не избегнете вечного огня.
– Мы, – отвечали язычники, – не теперь только начали так поступать, но приняли этот обычай от отцов. Принося жертвы пред дубом, мы получаем то, о чем просим: дождь и многое другое. И как мы откажемся от этого поклонения, когда никто из нас не может этого сделать? А если кто и осмелится, тот умрет, не увидя больше дождя.
Философ начал увещевать их таковыми словами:
– Бог о вас говорит в священных книгах, как же вы можете Его отвергать? Так пророк Исаия от Лица Господня вопиет, говоря: «Приду собрать все народы, и увидят славу Мою. И положу на них знамение, и пошлю из спасенных из них к народам: в Фарсис, в Пулу и Луду, в Тубалу и Явану, на дальние острова, которые не слышали обо Мне и не видели славы Моей; и они возвестят народам славу Мою...» говорит Господь: «пошлю множество рыболовов и будут ловить их на всякой горе и на всяком холме, и в ущельях скал» ( Ис.66:18–19 ; Иер.16:16 ).
– Послушайте же, братия, – продолжал Константин, – Бога, Который сотворил вас. Вот Евангелие Нового завета Божия, по которому вы должны принять святое крещение.
Подобными словами блаженный Константин убедил язычников срубить и сжечь этот дуб. Старейшина этого народа подошел к Константину и поцеловал святое Евангелие. Этому примеру последовали и прочие язычники. Затем философ раздал белые свечи, и все с возжженными свечами и пением отправились к дубу. Константин взял топор и ударил по дубу 33 раза, а после этого другие подрубили дуб под корень и сожгли его. В эту же ночь Господь послал сильный дождь. Все, радуясь, восхвалили Бога, веселящегося о спасении грешников. В Царьграде Константина и Мефодия приняли с великою честью, как апостолов. Им предлагали сан епископский, но они не захотели его принять. Мефодий же сделался игуменом Полихрониева монастыря, а Константин поселился при церкви святых апостолов. Вскоре оба были призваны на новые труды.
Борис или Богорис, царь болгарский, после войны с греками пожелал принять христианскую веру. Сестра Бориса, за несколько лет пред этим бывшая в плену в Царьраде, возвратилась в Болгарию христианкою и старалась убедить брата принять ту же веру. Он долго не соглашался; но голод и смертоносная язва опустошили его государство. Тогда он по совету сестры обратился с молитвою к христианскому Богу и бедствия прекратились. Борис послал в Царьград просить наставников. Мефодий предпринял путешествие в Болгарию. Он изобразил на стене царской палаты страшный суд и объяснил царю блаженство праведников и муки грешников. Царь, уже приготовленный словами и примером сестры и чудесным прекращением бедствий, принял христианскую веру. Это было в 860 или в 861 г. 3126
Не успели Константин и Мефодий окончить начатого дела крещения болгарского народа, как новое поприще открылось для их апостольской деятельности. Князь моравский Ростислав, по научению Божию, держал совет со своими князьями 3127 и со всем народом моравским о том, чтобы послать послов к греческому царю Михаилу с просьбою прислать христианских учителей. На совете было решено отправить послов с такими словами: «Наш народ 3128 отверг язычество и содержит закон христианский. Только нет у нас такого учителя, который бы веру Христову объяснил нам на нашем языке. Другие страны (славянские), увидя это, пожелают идти за нами. Ввиду этого, владыко, пошли к нам такового епископа и учителя: от вас во все страны добрый закон исходит» 3129 .
Царь Михаил собрал собор, на который был позван философ Константин. Ему царь объявил желание славян и сказал:
– Философ, я знаю, что ты нездоров; но необходимо тебе идти туда, так как никто не может выполнить этого дела лучше тебя.
– Хотя я телом нездоров и болен, – отвечал философ, – но с радостью пойду туда, если только они имеют буквы на своем языке.
– Дед мой, и отец мой, и многие другие, – отвечал царь, – искали, но не нашли их; как же я могу их найти?
– Как же я буду проповедовать им? – сказал философ. – Это все равно, что записывать беседу на воде. К тому же, если славяне неправильно поймут меня, можно прослыть еретиком.
На это царь вместе со своим дядей Вардой так сказал философу:
– Если ты захочешь, Бог даст тебе просимое, ибо Он дает всем просящим у Него с верою и отверзает толкущим.
Константин вышел от царя и рассказал все это своему брату Мефодию и некоторым ученикам своим 3130 . По своему обычаю Константин прежде всего начал с молитвы, а затем наложил на себя сорокадневный пост. В скором времени Бог, слушающий молитвы рабов Своих, исполнил то, о чем просил Константин. Он изобрел славянскую азбуку, содержащую в себе 38 букв, а затем приступил к переводу греческих священных книг на славянский язык. В этом ему помогали блаженный Мефодий и ученики. Перевод священных книг был начат с первой главы Евангелия от Иоанна. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» – первые слова, переведенные на славянский язык.
Свой перевод святые братья представили на рассмотрение царя, патриарха и всего духовного собора. Возвеселился царь и вместе со всем духовным собором прославил Бога за оказанные милости.
После этого Константин вместе с братом Мефодием и с учениками отправился в славянские земли. Царь дал им в дорогу достаточное количество всяких необходимых вещей, а к Ростиславу написал следующее послание: «Бог, Который желает, чтобы каждый имел истинное разумение и восходил в высшее достоинство, увидав твою веру и твое старание, восхотел выполнить твое желание теперь в наши годы. Он открыл буквы вашего языка, которые до сего времени не были известны («не ведано было, токмо в первая лета»), чтобы и вас причислить к великим народам, которые прославляют Бога на своем языке. И вот мы посылаем тебе того, кому Бог открыл их (буквы), мужа честного, благоверного, ученого и философа. Прими этот дар, который много дороже всякого золота и серебра, камней драгоценных и богатства преходящего, и помоги ему поскорее выполнить поручение. Всем сердцем взыщи Бога и общего спасения, а для сего не ленись побуждать всех (своих подданных) заботиться о своем спасении и идти истинным путем. Тогда и ты, потрудившись привести свой народ в разум Божий, получишь за это награду и в этот век и в будущий за все души, желающие веровать до кончины в Христа Бога нашего. Этим ты, подобно великому князю Константину, оставишь по себе истинную память последующим поколениям».
Когда Константин и Мефодий пришли в Моравию, они были встречены там с великою честью. Прежде всего Ростислав собрал много отроков и повелел им учиться у святых братьев славянской азбуке и новопереведенным книгам. Затем Ростислав, под руководством святых братьев, начал строить церкви. Через год уже была окончена первая церковь в городе Оломуце, потом еще несколько церквей появилось в Моравии. Константин освящал эти церкви и служил в них по-славянски.
В бытность свою здесь Константин перевел со своими учениками все церковное чинопоследование и научил их утрени и часам, обедне и вечерни и повечерию и «тайней службе». И отверзлись по пророческому слову уши глухих слышать книжные словеса, и стал красноречив язык гугнивых. Бог, веселящийся о спасении единого грешника, с радостью взирал на исправление целого народа.
Когда стало распространяться божественное учение между славянами и богослужение совершаться на их языке, тогда первый и злостный завистник, диавол, не вынося сего, вошел в свои сосуды и начал многих возбуждать, говоря им: «Этим Бог не прославляется. Если бы Ему это было угодно, то разве Он не мог сделать, чтобы и изначала для Его прославления проповедь слова Божия записывалась на язык того народа, которому возвещалась. Но три языка только избрал Бог: еврейский, греческий и латинский, на которых и подобает воссылать славу Богу».
Так говорили латинские и немецкие архиереи, священники и их ученики. Константин вступил с ними, как некогда Давид с иноплеменниками, в спор и словами священных книг победил и назвал их трехъязычниками, подобными Пилату, написавшему на трех языках титла на Кресте Господа.
Не только одному этому, но и многому другому нечестию учили народ немецкие и латинские священники. Они говорили: «Под землею живут люди велеглави 3131 , все гады – творение диавола; если кто убьет змию, тому отпустится за это девять грехов; если кто убьет человека, тот пусть пьет из деревянной чашки, а к стеклянной пусть не касается».
Они не возбраняли народу приносить по старому обычаю языческие жертвы, ни многоженства.
Эти лжеучения святые братья старались искоренять, как сорную траву, словесным огнем.
«Принеси в жертву Богу», – обличали они словами пророка, – «хвалу и воздай Всевышнему молитвы твои» ( Пс.49:14 ). «Берегите дух ваш, и никто не поступай вероломно против жены юности своей: если ты ненавидишь ее, отпусти, говорит Господь Вседержитель, и покрыет нечестие помышления твоя; посему наблюдайте за духом вашим... и не оставляйте жен своих. И вот, если ненавидишь, помни, что Господь был свидетелем между тобой и женою юности твоей.., она подруга твоя и законная жена твоя» ( Мал.2:15–16, 13–14 ). В Евангелии Господь говорит: «вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам: всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» ( Мф.5:27–28 ). «Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует» ( Мф.19:9 )
Так прожили святые братья в Моравии 40 месяцев, переходя с одного места на другое, везде поучая народ на славянском языке. Вручая Славянам бесценный дар – слово Божие на родном языке, Константин в предисловии к святому Евангелию говорит им: «Услышите, славяне все, слово, которое укрепляет сердца и умы». Устрояя училища для славянских отроков, они приобрели много учеников, готовых быть хорошими учителями и достойными священнослужителями в своем народе. С этою целью, чтобы посвятить своих учеников в священный сан, святые братья задумали отправиться в Рим. К тому же, бывший то время, папа Николай 3132 , узнав об успехах проповеди святых Константина и Мефодия, желал видеть их в Риме, как ангелов Божиих 3133 .
По дороге в Рим святые Константин и Мефодий зашли в Паннонию 3134 . Там был князем Коцел, сын Прибины, который пригласил святых братьев в город Блатно, чтобы самому научиться у них славянской азбуке, а также затем, чтобы они научили ей и тех 50 учеников, которых князь собрал из своего народа. При прощании Коцел оказал святым проповедникам великую честь и предлагал им большие подарки. Но Константин и Мефодий, как от Ростислава Моравского, так и от Коцела, не пожелали взять ни золота, ни серебра, ни другой какой-либо вещи. Евангельское слово они проповедовали без награды и только от обоих князей выпросили свободу 900 греческим пленникам.
Кроме Паннонии святые Константин и Мефодий заходили и в Венецию. Здесь латинские и немецкие священники и монахи накинулись на Константина, как вороны на сокола, проповедуя трехъязыческую ересь:
– Скажи нам, человек, – говорили они Константину, – зачем ты перевел славянам священные книги и учишь их на этом языке, тогда как раньше никто этого не делал: ни апостолы, ни папа Римский, ни Григорий Богослов 3135 , ни Иероним , ни Августин? 3136 Мы знаем только три языка, на которых подобает прославлять Бога: еврейский, греческий, римский.
Философ отвечал к ним:
– Разве не идет от Бога дождь одинаково на всех, или солнце не сияет для всех, или вся тварь не дышит одним воздухом? Как же вы не стыдитесь думать, что кроме трех языков, все остальные племена и языки должны быть слепыми и глухими. Уж не думаете ли вы, скажите мне, что Бог не всемогущ, и потому не может этого сделать, завистлив, что не хочет сделать? Мы же знаем многие народы, имеющие свои книги и воссылающие славу Богу каждый на своем языке. Из них известны следующие: армяне, персы, абхазы, иверы (грузины), сугды, готы, обры, турки, козары, аравляне, египтяне, сирияне и многие другие.
Если не желаете согласиться с этим, то вашим судией будут святые книги. Ибо Давид вопиет: «воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу, вся земля!» ( Пс.95:1 ), и в другом месте: «воскликните Господу вся земля, воспойте и радуйтесь, и пойте» ( Пс.97:4 ), и еще: «вся земля да поклонится Тебе и поет Тебе, да поет имени Твоему» ( Пс.65:4 ), и еще: «хвалите господа, все народы, похвалите, все племена... Всякое дыхание хвалит Господа» ( Пс.116:1, 150:6 ). В Евангелии говорится: «а тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть детьми Божиими...» ( Ин.1:12 ). «Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их: да будет все едино, как ты, Отче во Мне, и Я в Тебе» ( Ин.17:20–21 ). В Евангелии Матфея говорится: «дана Мне всякая власть на небе и на земле; идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам: и вот, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» ( Мф.28:18–20 ). Евангелист Марк также говорит: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать осужден будет, уверовавших же будут сопровождать эти знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками» ( Мк.16:15–17 ). Скажем словами Писания и по отношению к вам (немецким и латинским священникам): «горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царствие Небесное людям; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» ( Мф.23:13 ). «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» ( Лк.11:52 ). Апостол Павел говорит Коринфенянам: «желаю, чтобы вы все говорили языками; но лучше, чтобы вы пророчествовали» ( 1Кор.14:5 ), или еще: «и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» ( Фил.2:11 ).
Таковыми и многими другими подобными словами святой Константин обличал латинских и немецких священников.
Из Венеции Константин и Мефодий отправились прямо в Рим. Когда еще они были в Венеции, умер папа Николай и вместо него был избран Адриан II 3137 . Новый папа, узнав, что Константин и Мефодий находятся в Венеции, пригласил их в Рим. Когда святые братья подходили к Риму, сам папа со своим клиром и гражданами с возжженными свечами вышли навстречу святым проповедникам, потому что они несли мощи святого Климента-мученика и папы Римского, открытые в Херсонесе. Господь прославил многими чудесами перенесение святых мощей. Так один расслабленный получил исцеление и многие другие больные освободились от своих недугов.
Папа принял славянские книги, освятил их и положил в церкви святой Девы Марии, называемой «Фатни» (ясли), и по этим книгам стали отправлять богослужение. После этого папа велел двум епископам посвящать учеников-славян, прибывших вместе с Константином и Мефодием. Посвящение учеников в первый день было совершено в церкви святого апостола Петра и литургию пели на славянском языке, на другой день – в церкви святой Петрониллы и на третий день – в церкви святого апостола Андрея. Затем пели всенощное бдение на славянском языке в церкви великого учителя народов – апостола Павла, а утром совершали литургию над святым гробом. В служении двум указанным епископам помогали Арсений, один из семи епископов, и библиотекарь Анастасий.
Константин и Мефодий со своими учениками не переставали воссылать за все славу Богу, римляне же не переставали приходить к ним, и в особенности к Константину, и спрашивать их обо всем. Некоторые приходили по два и по три раза и принимали наставление. Однажды пришел к Константину один еврей и сказал, что Христос, о Котором говорят пророки, что Он родится от Девы, еще не пришел. Константин пересчитал ему сколько родов было от Адама до Христа, доказал, что Христос уже пришел и сколько лет прошло с тех пор.
Вскоре после этого и прежде немощный Константин, изнуренный трудами и долгим путешествием, тяжко заболел, и во время болезни Господь открыл ему о его смерти. Константин, узнав о своей смерти, начал петь следующую церковную песнь:
– «О рекших мне, внидем во дворы Господни, возвеселися ми дух мой и сердце обрадовася» 3138 .
Затем он оделся в лучшие свои одежды, с радостью проводил весь тот день и говорил:
– С этого времени я никому на земле не слуга, но только Богу Вседержителю и был и есмь и буду во веки, аминь.
На другой день Константин пожелал принять схиму, причем был назван Кириллом. Болезнь его продолжалась 50 дней.
Однажды во время своей болезни Кирилл обратился к Мефодию с такими словами: «Вот, брат, – говорил он ему, – мы с тобой были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву, и вот я падаю на бразде, окончив свой день. Я знаю, что ты сильно возлюбил гору Олимп, но ради горы не думай оставлять своего учения. Этим подвигом ты лучше можешь достигнуть спасения».
Когда приблизилось время принять упокоение и отойти в иную жизнь, святой Кирилл воздвиг свои руки к Богу и так со слезами молился: «Господи Боже мой! Ты, Который составил бесплотные ангельские силы, распростер небо, основал землю и из небытия в бытие привел все сущее на ней, который всегда и во всем слушает исполняющих Твою волю, боящихся Тебя и хранящих Твои заповеди: услышь мою молитву и сохрани верное стадо Твое, пасти которое Ты поставил меня грешного, и недостойного раба Твоего. Избавь это стадо от всякого безбожия и нечестия и от всякого многоречивого еретического языка, говорящего на Тебя хулу. Погуби трехъязычную ересь и возрасти во множестве Свою Церковь . Всех соедини в единодушии и всех соделай единомысленными о истинной Твоей вере и правом исповедании. Вдохни в их сердца слово Твоего учения, ибо это – Твой дар. Если Ты сподобил меня, недостойного, проповедать Евангелие Христа Твоего, старающегося делать добрые дела и все угодное Тебе, то позволь мне отдать Тебе, как Твое, все то, что Ты мне дал. Устрой их сильною Твоею десницею, покрой их покровом Твоим, чтобы все хвалили и славили имя Отца и Сына и Святого Духа во веки, аминь».
Затем, облобызав всех, сказал: «Благословен Бог наш, Который не дал нас в добычу невидимым нашим врагам, но разрушил их сети и избавил нас от истления».
С этими словами святой Кирилл почил о Господе 14 февраля 869 г.
Папа Адриан повелел всем грекам, находившимся в Риме, а также и римлянам, присутствовать при погребении и стоять при гробе Кирилла с возжженными свечами, а проводы велел устроить такие, какие бывают при погребении самого папы. Святой Мефодий, узнав, что собираются погребсти честное тело святого Кирилла в Риме, пришел к папе и сказал ему:
– Мать наша заклинала нас, говоря, что если кто первый из нас умрет, пусть другой перенесет брата в свой монастырь (на Олимпе) и там похоронит его.
После этого папа распорядился положить честное тело Кирилла в раку, забить железными гвоздями и приготовить в дорогу. В таком положении святые мощи оставались семь дней.
Римские же епископы говорили папе:
– Так как Бог привел сюда Кирилла, ходившего по многим землям, и здесь взял его душу, то здесь нужно и похоронить его, как честного мужа.
– Если так, – сказал папа, – я изменю римский обычай и похороню Кирилла за его святость и любовь в моем гробе, в церкви святого апостола Петра.
Тогда святой Мефодий сказал:
– Если вы меня не послушали и мне его не дали, так как вам самим желательно иметь его у себя, то в таком случае положите его в церкви святого Климента, с которым вместе он прибыл сюда.
Папа повелел сделать так, как говорил святой Мефодий. Снова собрались все епископы, черноризцы и народ, и с честью проводили святые мощи до церкви святого Климента. Перед тем как опускать гроб, епископы сказали:
– Откроем раку и посмотрим: не взято ли что-либо от святых мощей?
Но как ни старались, они не могли, по усмотрению Божию, открыть раку, и тогда святые мощи опустили по правую сторону алтаря в церкви святого Климента. Затем здесь стали совершаться многие чудеса. Видя это, римляне начали все более и более прославлять святого Кирилла и, написав его икону, стали возжигать пред нею свечи день и ночь, воздавая хвалу Богу, прославляющему любящих Его.
По смерти святого Кирилла пришли послы от Коцела, князя паннонского, к папе, прося его отпустить к ним блаженного Мефодия. Папа так отвечал послам:
– Не одним только вам, но и всем славянским народам посылаю его, как учителя от Бога и от святого Петра, первого настольника и ключедержца небесного царства.
Отправляя святого Мефодия к славянам, папа вручил ему следующее послание к славянским князьям: «Адриан, епископ и раб Божий, – Ростиславу, Святополку и Коцелу: «слава в вышних Богу и на земле мир, в людях благоволение» ( Лк.2:14 ). С радостью узнали мы, что Господь воздвиг ваши сердца искать Его и показал вам, что не одною верою, но и добрыми делами следует служить Ему: «вера без дел мертва» ( Иак.2:26 ), Поэтому грешат те, которые думают, что знают Бога, а не желают исполнять закон Его. Не только у сего святительского стола вы просили учителей, но также и у благоверного царя Михаила: вы просили его послать к вам блаженного философа Константина с братом. Святые братья, когда узнали, что ваша страна находится в ведении апостольского престола, ничего вопреки канона не сделали, но пришли к нам и принесли мощи святого Климента. Мы же, возрадовавшись, помыслили послать в ваши страны сына нашего Мефодия, мужа совершенного разумом и правоверного, посвятив его и учеников в священный сан. Он может учить вас, как вы о том просите, и переводить священные книги на ваш язык, и по ним совершать святую службу (литургию) и крещение и весь чин церковный, чему положил начало, с помощью Божией и ради молитв святого Климента, святой философ Константин. Также, если кто другой будет в состоянии правильно и правоверно переводить священные книги на ваш язык, чтобы вы удобнее могли познать заповеди Божии, то пусть будет сие дело свято и благословенно Богом, нашей и всей католическою Церковью. Один только храните обычай, чтобы на литургии сначала читали Апостол и Евангелие по-римски, а потом по-славянски, чтобы исполнилось слово Писания: «хвалите Господа все народы» ( Пс.116:1 ) и еще: «начали говорить на иных языках...» величие Бога, «как Дух Святой давал им провещевать» ( Деян.2:4 ). Если же кто осмелится порицать указанных учителей и совращать от истины к басням или, развращая вас, будет хулить книги вашего языка, тот пусть будет отлучен и представлен на суд церкви и до тех пор не получит прощения, пока не исправится. Ибо это волки, а не овцы, и должно узнавать их по плодам и остерегаться их. Вы же, чада возлюбленные, слушайте учение Божие и не отказывайтесь от церковных поучений, и тогда вы будете истинными поклонниками Отцу вашему небесному со всеми святыми. Аминь».
Коцел принял Мефодия с великою честью, но в скором времени снова отослал его к папе, а вместе с ними 20 мужей знатного рода, прося папу посвятить святого Мефодия во епископа в Паннонию, на престол святого Андроника , апостола из семидесяти. Папа так и сделал.
После этого старый враг и противник истины воздвиг против Мефодия моравского князя 3139 и немецких и латинских епископов этого края. Святой Мефодий был позван на совет, на котором ему предложили такой вопрос:
– Зачем ты учишь в нашей области?
– Если бы я знал, – отвечал на это святой Мефодий, – что это ваша область, то я не учил бы здесь, но эта область принадлежит святому апостолу Петру. Если же вы ради ссоры и лихоимства будете поступать не по правилам, возбраняя проповедовать учение Божие, берегитесь, чтобы, когда будете пробивать железную гору головною костью, не проломить свою голову.
– Говоря с гневом, – отвечали епископы, – ты сам на себя накликаешь беду.
– Я не стыжусь говорить истину и пред царями, – отвечал святой Мефодий. – Вы же относительно меня как хотите, так и поступайте. Я не лучше тех, которые за правду переносили многие мучения в этой жизни.
Много было произнесено речей на этом собрании, но сказать что-либо против Мефодия его противники не могли. Тогда князь сказал с насмешкой:
– Не утруждайте моего Мефодия. Он вспотел, как бы находясь около горячей печи.
– Да, владыко, – отвечал Мефодий. – Однажды встретили вспотевшего философа и спросили его: «Отчего ты вспотел?» «С грубою челядью спорил», – отвечал философ.
Много говорили епископы относительно Мефодия. Наконец сослали его в Швабию, где содержали в темнице два с половиною года 3140 .
Дошло известие о заключении святого Мефодия до папы. Узнав об этом, папа Иоанн VIII, преемник Адриана II, прислал проклятие на немецких епископов и запрещение совершать им литургию до тех пор, пока не освободят Мефодия. Тогда епископы освободили Мефодия, но сказали Коцелу, паннонскому князю: «Если ты возьмешь к себе Мефодия, не считай нас за доброжелателей» 3141 .
Однако сами эти епископы не избегли суда Божия и апостола Петра. Четверо из них скоро умерли.
В Моравии же в это время произошел раздор славян с немецкими священниками. Поняли моравляне, что немецкие священники, которые живут у них, враги славян и стараются предать их немцам. Они изгнали их, а к папе послали следующую просьбу: «Как прежде наши отцы приняли крещение от святого Петра, так и теперь нам архиепископа и учителя Мефодия».
Папа тотчас же отправил святого Мефодия в Моравию, где его приняли князь Святополк, теперь разошедшийся с немцами, и моравляне и поручили ему все церкви и духовенство во всех славянских городах. На место изгнанных немецких священников святой Мефодий ставил священников-славян. Ввиду того, что святой Мефодий и священники совершали богослужение и учили народ на славянском языке, стало сильно расти учение Божие. Многие из язычников отреклись от своих заблуждений и уверовали в истинного Бога 3142 . В это время и моравское государство было так сильно, как никогда не бывало 3143 .
Святой Мефодий обладал даром пророчества. Многие его прорицания сбывались; из них укажем некоторые.
Один языческий князь, живший по реке Висле, ругался над христианами и причинял им невзгоды. Святой Мефодий послал к нему сказать: «Лучше тебе, сын, креститься по своей воле и в своей земле, чем на чужой земле поневоле креститься пленником».
Это и произошло.
Однажды Святополк воевал с язычниками и война затянулась. Приближался день памяти святого апостола Петра, и святой Мефодий послал сказать Святополку: «Если обещаешься на Петров день со своими войсками быть у меня, я верую, что Бог вскоре предаст тебе язычников».
Так и случилось.
Один богатый человек женился на своей снохе. Святой Мефодий много учил и наставлял его, однако, не мог убедить их развестись. Другие же, из-за богатства, льстили им. Тогда Мефодий сказал этому богачу: «Придет время, когда льстецы не будут в состоянии оказать вам помощи и вы вспомните мои слова, но уже будет поздно».
Внезапно, по Божию усмотрению, на этих богачей напала такая болезнь, что они не могли найти для себя покойного места. В таком состоянии они и скончались.
Старый враг и завистник рода человеческого снова воздвиг на Мефодия, как некогда Дафана и Авирона на Моисея ( Числ.16 ), явных и тайных врагов. В это время появились еретики, которые учили, что Дух Святой исходит и от Сына. Эти еретики совращали правоверных с истинного пути, а о святом Мефодии, обличавшем их нечестивое учение, говорили: «Нам папа дал власть и велел изгнать вон Мефодия и его учение».
Собрались все моравляне и велели пред всем народом прочесть то послание, которым будто бы Мефодий изгонялся вон. Народ много печалился, лишаясь такого пастыря и учителя, исключая тех, которыми управляет лесть, как ветер – листьями. В этом же послании папы было написано: «Брат наш, Мефодий, правоверен и совершает апостольское служение. Ему от апостольского престола подчинены все славянские страны, и кого он проклянет, тот проклят, а кого освятит, тот будет свят 3144 ».
После этого все враги Мефодия разошлись со стыдом. Злоба же врагов святого Мефодия этим не окончилась. Желая досадить святому, они говорили, что греческий царь на него гневается, и если бы Мефодий был под его властью, то ему не быть бы живым. Бог же милостивый, не желая, чтобы этим хулили его раба, вложил в сердце царя, – ибо сердце царя всегда в руках Божиих, – послать такое послание к святому Мефодию: «Отче честный, весьма желаю тебя видеть. Сделай доброе дело и потрудись прийти к нам, чтобы видеть тебя, пока ты жив и принять от тебя благословение 3145 ».
Святой Мефодий отправился в Константинополь и был принят здесь царем и патриархом с великою честью и радостью. Царь похвалил его учение и, удержав двух учеников святого Мефодия, иерея и диакона, у себя со славянскими книгами, самого Мефодия отправил обратно в Моравию с большими дарами.
Много пришлось перенести неприятностей святому Мефодию:в пустынях – от разбойников, в морях – от сильных волн, в реках – от внезапных омутов, так что на нем исполнилось апостольское слово: «беды в реках, беды от разбойников... беды в море, беды от язычников; в труде и в изнурении, часто в посте, в голоде и жажде» ( 2Кор. 11:26–27 ). Затем, оставив все заботы и всю печаль возложив на Бога, святой Мефодий стал вместе с двумя своими учениками-священниками переводить те книги, которые не успел перевести вместе со своим братом, блаженным Константином. Вместе с ними он успел перевести весь Ветхий Завет , кроме книг Маккавейских, а также перевел Номоканон (правила святых отцов) и отеческие книги (Патерик). Начал святой Мефодий свой перевод в марте месяце, а окончил в октябре, 26 числа. Окончив перевод, святой Мефодий воздал достойную хвалу и славу Богу и святому Димитрию Солунскому, в день памяти которого он закончил перевод и к которому, как уроженец Солуни, особенно благоговел.
Около этого времени венгерский король, бывший в Дунайских странах, пожелал видеть святого Мефодия. Многие убеждали Мефодия, из опасения мучений, не ходить к этому королю, но святой Мефодий пошел. Венгерский князь, как и подобает королю, встретил Мефодия с честью, беседовал с ним и отпустил его с большими дарами. Прощаясь, король сказал святому: «Вспоминай меня, честный отче, всегда во святых твоих молитвах».
Так заботился святой Мефодий о своем стаде, отыскивая верных последователей Христу во всех странах и заграждая многоречивые уста. Он вместе с апостолом мог сказать: «Течение совершил, веру сохранил, а теперь готовится мне венец правды» ( 2Тим. 4:7, 8 ).
Когда же приблизилось время принять святому Мефодию покой от страданий и награду за многие труды, стали спрашивать его:
– Кого, честный отец и учитель, ты укажешь из своих учеников твоим преемником?
Показывая на одного из своих учеников, Горазда, святитель сказал:
– Вот муж вашей земли, правоверный и хорошо знающий латинские книги. Если на то будет воля Божия и ваша любовь, я желаю, чтобы он был моим преемником.
В цветную неделю святой Мефодий пришел в церковь и не мог служить от слабости, а только помолился за царя греческого, князей славянских, клириков и весь народ и сказал:
– Посмотрите за мной, дети, до третьего дня.
И действительно на рассвете третьего дня святой Мефодий со словами: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой», почил о Господе на иерейских руках. Это было 6 апреля 885 г.
Отпевание совершали по латыни, гречески и славянски, и положили его в соборной церкви в Велеграде. За погребением собралось бесчисленное множество народа. Тут были и мужчины и женщины, и большие и малые, и богатые и бедные, свободные и рабы, вдовы и сироты, странники и туземцы, больные и здоровые. Все провожали со слезами такого доброго учителя и пастыря, бывшего для всех всем, «да вся приобрящет».
Ты святая и честная главо! свыше в своих молитвах вспоминай и нас, тебя призывающих, и избавляй от всех напастей своих учеников, распространяющих Христово учение и обличающих ереси, чтобы, выполнив с достоинством свое звание в этой жизни, стать с тобою твоему стаду одесную сторону Христа Бога нашего, получив от него жизнь вечную. Ибо Тому подобает слава и честь во веки веков. Аминь.
Тропарь, глас 4:
Яко апостолом единонравнии и словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите, вся языки словенския утвердити в православии и единомыслии, умирити мир и спасти души наша.
Кондак, глас 3:
Священную двоицу просветителей наших почтим, божественных Писаний преложением источник богопознания нам источивших, из негоже даже до днесь неоскудно почерпающе, ублажаем вас, Кирилле и Мефодие, престолу Вышняго предстоящих и тепле молящихся о душах наших.
* * *
Лев V Армянин царствовал с 813 по 820 г.
Михаил II Балба, или Косноязычный, царствовал с 820 по 829 г.
Феофил царствовал с 829 по 842 г.
Когда прибыли славяне в Европу, неизвестно. Приблизительно во II в. по Р. X. Славяне известны были по среднему и нижнему течению р. Дуная. Здесь им пришлось много перенести от волохов, т.е. римлян, во времена Траяна, так что славяне вынуждены были покинуть свои дунайские жилища. После этого была остановка славян на Карпатских горах с II по VII вв. Отсюда под предводительством князя Дулебов славяне вели продолжительные войны с Византией и отсюда же, вследствие нашествия аваров, расселились в разные стороны. Существует предание, что Ираклий, царь греческий, в VII в. для борьбы с аварами пригласил славян на Балканский полуостров. Другие же колена того же славянского племени под натиском аваров пошли вверх по притокам Дуная и стали там жить под разными именами. По реке Мораве – моравы, к западу от них – чехи. На север от чехов – сербы – лужичане, к востоку по р. Висле – поляки. Часть же славян с Карпат пошла на восток и северо-восток и заняла места по р. Днепру, Оке и до самого Новгорода – это поляне, древляне, северяне и др., населившие русскую равнину.
Олимп – гора в Малой Азии, на границах Фригии и Вифинии.
София – с греческого значит: «премудрость».
Доместик – высший военный сановник, постоянно живший при царском дворе Его обязанностью было охранять личность императора.
Патрикиями в древности назывались люди благородного происхождения.
Логофет – хранитель печати, то же, что у нас государственный канцлер.
Гомер – знаменитый древнегреческий писатель, автор «Илиады» и «Одиссеи», живший за 3000 лет до нашего времени.
Бывший впоследствии патриархом.
Золотой Рог – длинный узкий залив, образующий собою бухту Босфорского пролива.
Иоанн VII патриаршествовал с 832 по 842 г.
Рассказ о сем находится в описании страданий св. мучеников Амморейских под 6 марта.
Это было в 851 г.
Одного по имени Георгия.
Т.е. ради крестных заслуг Христовых: «ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен» ( Ин.7:39 ).
Из догматика 7-го гласа. – Редакция «Азбуки Веры»
Очевидно здесь разумеется особый вид развода виноградников каким-либо искусственным путем.
На Олимпе блаженный Константин впервые стал заниматься изучением славянского языка. Среда, в которой приходилось ему быть, благоприятствовала этому. В обителях, бывших на горе, было много иноков славян из разных соседних стран, почему Константин мог иметь здесь для себя постоянную практику, что для него было особенно важно, так как он, почти с детства, все время провел в греческой среде. О том, что здесь святые братья занимались изучением славянского языка, говорит свидетельство болгарского славянина черноризца Храбра.
Козары, которых греки называли хазарами, а римляне газарами, были известны под общим именем скифов. Они говорили славянским или российским языком и жили близ Меотийского или Мертвого (Азотского) озера, в которое впадает река Дон, отделявшая (в древнее время) Европу от Азии. В этой стране сначала жило племя первого сына Иафета Гамера, называемое гемеры, по-гречески кимеры, а по-русски цимбры и от них устье Меотийского озера, впадающее в Понт Евксинский (Черное море), называлось Босфор Кимерийский, т.е. узкое место в Кимерийском море. Когда цимбры ушли в полночные страны (к северу) и смешались с различными народами, называясь литвою, жмудью, готфами и др., тогда на их месте около Меотийского озера или Киммерийского Босфора стало обитать одно из скифских племен тюркского происхождения по имени аланы (от Аланских гор), получившее впоследствии название козары (от р. Козары). Это племя сильно размножилось и стало обитать по обоим берегам реки Дона: в Азии – до Волги, впадающей в Каспийское или Хвалынское море, в Европе – до Днепра, впадающего в Черное море, и даже далее – до Наннонии, но уже называясь другими именами: аварами, гуннами и др. Козары имели грубые нравы и с виду были некрасивы. Они, как народ кочевой, жили в палатках, переходя с места на место. Питались они более овощами и полусырым мясом, чем хлебом, на войне были очень храбры и всем страшны. Правитель у козар назывался «каган» (хаган или хаян), как у нас царь или князь. О храбрости этого народа есть много указаний у греческих и римских летописцев. Много горя козары причинили Царьграду в царствование Ираклия, в патриаршество Сергия, когда были чудесно побеждены непобедимою силою Пречистой Богоматери, Которая защитила Свой город от поганых козар и соединившихся вместе с ними персов, как пространно описано это событие в Синаксаре, в 5 субботу Великого поста. Долго спустя греческий царь Лев Исаврянин, желая жить в мире с козарами, женил своего сына Константина (Копронима) на дочери кагана козарского, которая по крещении была названа Ириной. У них был сын Лев, который по матери назывался Казарин или Хазарис (этот Лев имел жену Ирину, которая по смерти мужа восстановила православие, отвергши иконоборческую ересь на VII Вселенском соборе). После этого брака греки стали жить в мире с козарами, и последние стали знакомиться с христианской верой. Христианство стало распространяться между козарами главным образом от херсонян (Херсон – греческая колония) и в особенности после свв. учителей Константина и Мефодия. Козары с давних пор брали дань с российских славян: с каждого дома кожу белки и с каждого плуга по шелягу. Эта дань была прекращена Аскольдом и Диром, которые отняли у козар, северян и радимичей. Окончательно разбил козар (европейских) Святослав, отец св. Владимира, который взял их город Белую Вежу и наложил на них дань, азиатские же козары (жившие между Доном и Волгой) были завоеваны половцами и печенегами.
Игнатий патриаршествовал с 847 по 857 г.; затем вторично с 867 по 877 г.
Память св. Мефодия празднуется 23 октября.
Козары говорили славянским языком.
Влияние евреев было здесь так сильно, что даже династия козарских каганов со своим двором, т.е. высшим классом козарского общества, приняла иудейство.
Память его празднуется св. Церковью 25 ноября
Траян царствовал с 98 по 117 г.
Поприще состояло из тысячи больших шагов, а в каждом таком шаге считается по пяти стоп.
Никифор I царствовал с 802 по 811 г.
По паннонскому списку жития открытие свв. мощей произошло так: все отправились в корабле на то место, где предполагали, что находятся св. мощи. Когда море совершенно стихло, начали искать и петь в это время церковные песни. Сначала распространилось большое благоухание, как бы от многих кадил, и после этого явились святые мощи.
Афанасий Великий , Василий Великий , Григорий Нисский .
Обрезание дано было знамением начиная со времени Авраама и кончая исполнением его Христом («между Мной и тобой»), почему со Христом и должно было окончиться. Совершенно отменено обрезание, как ненужное для христиан иго, на Апостольском соборе ( Деян. 15:1–41 ).
На Апостольском соборе заповедано христианам воздерживаться от идоложертвенного, крови, удавленнины ( Деян.15:29 ).
Языческое племя, жившее около Азовского моря.
Крещение всей Болгарии последовало в 869 г.
В этом совете принимали участие и племянник Ростислава Святополк, князь моравский (г. Нитры), и Коцел, князь блатненский (в Паннонии).
На Мораве прежде были проповедники из Царьграда и с Запада и крестили, но мало считалось христиан. Затем приехали немецкие священники и стали всех крестить подряд. Эти священники совершали богослужение по латыни, а с народом говорили по-немецки. Поэтому славяне, не понимавшие этих языков, не знали, во что их крестят и не разумели христианского учения.
Это посольство относится к 862 г.
Константин в бытность свою на Олимпе уже имел учеников, с которыми и занимался изучением славянского языка. Из этих учеников известны: Горазд, Климент, Савва, Наум и Ангелар.
С большими головами.
Правил с 858 по 867 г.
Можно предполагать, что папа вызывал в Рим святых проповедников и по наговорам немецких и латинских священников.
Нынешняя Венгрия.
Знаменитейший отец восточной Церкви, живший в IV в. – См. житие его под 25 января
Учитель западной Церкви; жил в к. IV и нач. V вв.
Адриан II правил с 867 по 872 г.
Антифон, глас 1-й.
В это время Ростислав, помогавший свв. братьям, умер в заточении, и его преемником стал племянник его Святополк, который в первое время своего правления был в большой дружбе с немецким императором.
Швабия находится в Германии. – В темнице немцы всячески издавались над св. Мефодием: не давали есть по несколько дней; когда была зима, они его, босого, с непокрытою головою, выводили на тюремный двор, ставили на снегу и заставляли его так стоять на одном месте сутки, а то и больше. Они даже били святого Мефодия батогами. Но Господь сохранял и укреплял святого. Большое утешение доставляли святому его ученики, которые часто навещали его в темнице.
Очевидно и Коцел принимал участие в освобождении святого Мефодия.
Так Боривой, князь чехов, послал гонцов к Святополку сказать, что чешский князь желает креститься и просит священников. Святополк промолвил чешским гонцам: «Спросите епископа Мефодия; пусть он выберет двух или трех священников и отошлет с вами к вашему князю». Св. Мефодий сам пошел в Чехию и окрестил Боривоя, жену его Людмилу и двух их сыновей. Оставался святой Мефодий в Чехии около года и освятил две первые чешские церкви: одну в городе Литомышле, а другую в Левом Градце. Затем оставил Мефодий в Чехии несколько славянских священников и возвратился в Моравию. Св. Мефодий посылал священников в Польшу, где они окрестили короля и многих поляков.
Это было время после Велеградской битвы, когда Святополк разбил немцев и объединил почти всех славян.
К этому времени обстоятельства совершенно изменились. Немецкие священники, из которых были многие заражены указанною ересью, стали снова являться в Моравию и склонять на свою сторону Святополка. Святополк, хотя и был крещен, но жил не по-христиански: пил много вина, имел многих жен и во гневе не мог себя сдерживать. Мефодий всячески старался убедить князя оставить его пороки, обличал его наедине и при всех, но ничего не помогало. Когда же немецкие священники стали бывать у Святополка, они начали говорить ему про Мефодия: «К чему ты, князь, этого старика слушаешь; ты видишь, он не похож на других людей, все всем раздает и живет как нищий. Ты, князь, владыка над своей землей». Многими подобными льстивыми словами немецкие священники совершенно поссорили Святополка со св. Мефодием. Тогда они стали жаловаться на Мефодия папе Иоанну, обвиняя его в ереси, а главным образом стараясь искоренить славянское богослужение. Папа Иоанн, желая в это время получить помощь против сарацин от немецкого короля, принял сторону немецких священников и прислал в Моравию такое послание, которым запрещалась славянская служба и только было позволено говорить на славянском языке проповеди. Мефодий, прочитав сие послание, сказал: «Что же будет теперь? Будут люди приходить в церковь и стоять, ничего не понимая. И позабудут учение Христово и воскреснут в Моравии языческие обычаи. Нет, я не стану служить по латыни, это будет людям во вред». Немецкие священники донесли об этом папе, и папа потребовал Мефодия в Рим. Святой Мефодий прибыл в Рим и папа учредил над ним суд. В это время папа получил помощь в войне с сарацинами от греческого царя Василия Македонянина, а потому и принял сторону Мефодия. На этом суде св. Мефодий был оправдан, восстановлен архиепископом в славянских землях и получил позволение совершать богослужение на славянском языке. Но, не желая оскорблять Святополка, папа написал ему такое послание: «Если тебе, князь, славянская обедня не по сердцу, ты можешь слушать у себя во дворце латинскую обедню, от немецких священников». Вместе с Мефодием, как его помощник, отправился в Моравию священник Викинг, ставленник немецкого короля и лютый враг славян. Этот Викинг и стал главным врагом святого Мефодия. Немецкие священники начали говорить Святополку, что Мефодий привез не настоящую грамоту, а есть другая, по которой нужно изгнать Мефодия и поставить архиепископом Викинга. Тогда святой Мефодий написал папе Иоанну такое письмо: «Кого ты, отче, поставил архиепископом: меня или Викинга?» На это письмо папа и прислал указанное послание.
В это время был императором Василий Македонянин.
Святые Кирилл и Мефодий, просветители славян
Содержание
Св. Кирилл и Мефодий, просветители славян Глава I. Жизнь св. Кирилла Глава II. Жизнь Мефодия
В память их тысячелетнего чествования от смерти Мефодия, последовавшей в 885 г.
Книжный склад «Народной Библиотеки» высылает училищам, полкам, больницам, приютам, тюрьмам и книгопродавцам Священное Писание в следующих изданиях:
1) На одном русском языке:
Св. Евангелие (одно и с Деяниями) в 12 κ., в 25 κ., в 35 к., в 55 к. и дороже – до 4 р. 50 к. за экземпляр.
Ветхий завет и Новый вместе в 5 книгах, все в переплетах и футляре, ц. 2 р. 50 к.
Псалтирь в 7 κ., в 25 к. и в 1 р. 25 к.
2) На одном славянском языке:
Новый Завет (Евангелие и Деяния) в 35 κ., в 55 к. и в 85 к.
Псалтирь в 25 κ. и 1 р. 25 к.
3) На славянском и русском языках вместе:
Новый Завет в 70 κ., 1 р. 50 к. и 2 р. 30 к.
Евангелие одно, 50 к.
Апостол, 75 к.
Выписывающие на 10 р. пользуются уступкой 10%. Выписывающие на крупные суммы благоволят войти для этого в переговоры со „Складом».
Все без исключения книги Священного Писания заключены в хорошие переплеты.
Примечание. Кроме русского и церковно–славянского языков книги Священного писания можно выписывать на всех языках древних и новых (европейских и азиатских), а также почти на всех языках, на которых говорят различные племена в России.
Адрес склада: Москва, Пименов. Ул. при Типографии И. Н. Кушнерева и К© Владимиру Николаевичу Маракуеву.
Св. Кирилл и Мефодий, просветители славян
Тысячу лет тому назад, в 885 году, умер св. Мефодий, старший брат св. Кирилла, называвшегося в светском звании Константином. Всем известно, что св. братья, Кирилл и Мефодий, издавна считаются покровителями славянского народа. Русская церковь , а с нею и весь русский народ, свято почитающий память своих первоучителей, всегда с живейшею признательностью вспоминает славные подвиги славянских учителей, а в нынешнем году (6–го апреля) торжественно будет праздновать тысячелетнюю годовщину кончины св. Мефодия. Каждый русский человек должен знать жизнь двух великих братьев, как потому, что, благодаря им, мы слушаем богослужение на понятном нам языке, так и потому, что жизнь их сама по себе представляет много поучительного и назидательного.
Кирилл и Мефодий называются просветителями славян, а славянский народ в разных коленах с незапамятных времен заселял огромное пространство в Европе, между Балтийским морем и рекой Дунаем. Долго жили они как язычники, не зная истинной веры, не имея правильного понятия о Боге, Властителе вселенной; но к началу IX века по Р.Х. христианство проникло и к ним, а в половине IX века было уже известно почти всем славянским народам. Проповедники приносили его в славянские страны почти одновременно и из Константинополя, и из Рима 1 . Принявшие христианскую веру от греческих священников в церковном отношении подчинялись константинопольскому патриарху, а крещеные латинским (римским) духовенством находились в ведении римского епископа или папы, как его называют. Так как и патриарх, и папа старались каждый упрочить свое влияние на те народы, среди которых посланные ими проповедники распространяли христианство , то понятно, что последним, особенно греческим проповедникам, часто приходилось бороться с латинскими. Этой борьбы, этих враждебных отношений к себе со стороны латинского духовенства не избегли и знаменитые славянские учителя, св. Кирилл и Мефодий.
Глава I. Жизнь св. Кирилла
К описанию их жизни и апостольских трудов мы теперь и переходим. Далеко от нас, на берегу Черного моря, в Македонии, стоит в настоящее время небольшой городок Фессалоники, а прежде он назывался Солунь. Он был населен, тысячу лет назад, родственным нам народом – болгарскими славянами, и здесь-то жили родители Константина и Мефодия, люди богатые и благочестивые. Звали их Лев и Мария.
Отец Константина и Мефодия, Лев, служил в войске греческих императоров и занимал там очень видную должность: он был товарищем городского воеводы или, по-нашему, губернатора. Из двух его сыновей, Мефодий был старшим, а Константин – младшим. Год рождения Мефодия нам неизвестен; не знаем мы и того, какое и где он получил воспитание; известно только, что в зрелом возрасте он поступил в военную службу, которую проходил очень успешно, так что по воле императора Феофила скоро назначен был правителем целой области, находившейся в северо-восточной части Македонии (по соседству с Фессалониками) и населенной славянами.
Константин, как мы сказали, был младший брат Мефодия. Он родился в 827 году и еще в детстве обнаружил необыкновенные способности и любовь к ученью. Есть сведения, что когда ему было всего только 7 лет и когда он начал учиться грамоте, однажды он видел необыкновенный сон, о котором так рассказывал потом отцу с матерью: «Мне во сне явился какой-то воевода и, собрав девиц со всего нашего города, сказал: «Выбирай себе подругу». Я выбрал одну, блиставшую красотой лица и украшенную всякими драгоценными одеждами. Ее звали София» 2 .
Родители догадались, что виденный сон предвещает их сыну великий ум; поэтому они позаботились пригласить лучших учителей для обучения Константина. Мальчик быстро разумел учение и скоро понимал все, что сообщали ему учители; особенно же он любил читать творения Григория Богослова , греческого учителя IV века; многое из них он знал на память. Когда ему было 15 лет, его отвезли в Константинополь, и здесь, под руководством и непосредственным наблюдением знаменитейших в то время учителей, патр. Фотия и Льва, он продолжал учиться вместе с малолетним императором Михаилом III, за которого государством управляла его мать, Феодора, с двумя вельможами. Один из них, Феоктист, которому, между прочим, поручено было воспитание юного императора, хорошо был знаком с отцом Константина, и, благодаря содействию этого вельможи, известного в го время знатока законов, пятнадцатилетний мальчик имел возможность получить лучшее по тому времени образование. Сами наставники удивлялись быстрым дарованиям своего ученика, который скоро и основательно узнал все тогдашние науки и изучил много языков.
Когда ученье окончилось, вельможа Феоктист, сильно любивший Константина, захотел женить его на своей крестнице, девице знатной, очень красивой и богатой. Через это Константин еще более приблизился бы ко двору греческого императора, но он не соблазнился ожидавшими его почестями и богатством и, узнав о намерении своего покровителя, тайно скрылся из его дома и убежал в один из монастырей на берегу Мраморного моря. Только через шесть месяцев император и его вельможи отыскали беглеца и только после долгих стараний уговорили его вернуться в Константинополь. Здесь он принял сан священника и назначен библиотекарем, т.е. хранителем книг при церкви св. Софии. Здесь же, когда ему было 23 года, показал свою глубокую мудрость в споре с бывшим патриархом Аннием, который восстал против почитания икон и за это был осужден на изгнание. Император Михаил повелел назначить Константина, чтобы он обличил упорного старика, и Константин с честью выполнил возложенное на него поручение; победа в споре осталась за ним, и неправое учение Анния было опровергнуто.
В то время, когда Константин жил и служил в Константинополе, в 851 году, к императору Михаилу пришло посольство от одного арабского государя из города Милетен. Государь этот через своих послов просил императора прислать в его город таких людей, которые могли бы вести спор о вере с арабскими учеными. По совету патриарха и по желанию самого императора, послан был Константин, а в помощники ему дан был другой ученый муж – Георгий Асингкрит. Прибывши в Милетены, Константин и его товарищ несколько дней провели в спорах о вере с арабскими учеными. Здесь, в присутствии многочисленного собрания, Константин блестяще показал свои обширные познания в истинах христианской веры, так что магометане, видя себя обличенными, пытались было, говорит предание, отравить Константина ядом, но попытка их не удалась и Константин благополучно вернулся в Константинополь.
По возвращении в Константинополь, Константин решил привести в исполнение мысль, вероятно, давно им задуманную, – решил предпринять дело, прославившее его имя на вечные времена. Дело это – составление славянской азбуки и перевод богослужебных книг с греческого на славянский язык. Македония, где родились и некоторое время жили оба брата, издавна была заселена славянами. Сюда из Греции, еще задолго до Константина, стали приходить проповедники Евангелия, греческие священники, и обращали многих в христианскую веру, и обращенные должны были слушать христианское богослужение на греческом языке. В других славянских землях Моравии, Паннонии также были христиане, которые приняли крещение от латинских священников из Рима и слушали; службу и молитвы на латинском языке. «Мы не разумеем, – говорили потом моравские послы царю и патриарху, – ни греческого языка, ни латинского, и одни нас учат так, а другие иначе». Славянской же азбуки и славянского письма еще не было. Это служило большим затруднением для желавших принимать христианскую веру. Константин, выросший среди славян, и сам, по происхождению, вероятно, принадлежавший к славянам, как умный человек, хорошо понимал, какую громадную пользу принесло бы славянское богослужение, а не греческое или латинское, и какой вред происходит от того, что родной ему народ не имел собственного письма. И вот, искренний последователь Христа, Константин, предпринимает труд составления славянской азбуки. Он отказывается от должностей, которые занимал в Константинополе, и удаляется в одно уединенное место. Здесь, как истинный подвижник, не оставляя своих ученых занятий, он живет несколько лет и большую часть времени посвящает главному делу – изобретению славянской азбуки.
Для того чтобы звуки славянского языка изобразить буквами, Константин взял греческую азбуку, изменив начертания и названия греческих букв сообразно требованиям славянской речи; и так как в греческом языке только 24 буквы, значит и звуков гораздо меньше, чем в славянском языке, то недостающие буквы для некоторых звуков он заимствовал из других языков: еврейского, коптского, а некоторые буквы придумал сам. Азбука была вполне составлена, как свидетельствует один из учеников Константина, Горазд, в 855 году.
Теперь для Константина уже легко было переводить священные книги с греческого языка на славянский. Раз и навсегда посвятив себя на служение Христу, Константин с великим старанием принялся за перевод Евангелия, апостольских посланий и других богослужебных книг. В это же время старший брат Константина, Мефодий, бросает военную службу и принимает монашество в одном монастыре на горе Олимпе. Узнав об этом, Константин оставляет свое уединение и является к Мефодию. Братья проводят время в посте и молитве, но не оставляют своих ученых занятий и общими стараниями продолжают перевод священных книг на славянский язык. В таких трудах прошло семь лет со времени возвращения Константина из Милетен от арабского государя. В 858 году Константин должен был предпринять апостольское путешествие к хозарам. Хозары жили в то время в низовьях Волги и в степях, которые от этой реки тянутся до самого Днепра. Магометане и евреи распространяли среди них свое учение и каждый доказывали истину своей веры. Хозары, не зная, чья вера правая, обратились за разрешением этого вопроса к грекам, с которыми они уже давно вели торговые отношения. Хозарский хан (коган, правитель) отправил послов к императору Михаилу с просьбой прислать в хозарскую землю ученого человека, чтобы он научил хозар истинной вере. Император избрал опять Константина, который должен был, вместе с научением истинной вере хозар, обличать евреев и магометан. Константин с радостью согласился на предложение императора и даже упросил старшего брага, Мефодия, идти вместе с ним к хозарам. С этого времени Мефодий сделался неразлучным спутником Константина. Братья переплыли Черное море и некоторое время пробыли в нынешнем Херсоне (близ нынешнего Севастополя), на берегу Черного моря, в Крыму. Этот город был населен греками, в нем даже жил греческий архиепископ, но по соседству с ним жили и хозары. Здесь проведенное время Константин и Мефодий употребили на то, чтобы научиться хозарскому языку, хотя это и не составляло для них особенной необходимости, так как среди хозар жило очень много славян, и братья–проповедники могли объясняться с хозарами на славянском языке. В этом же городе Константин и Мефодий сделали одно дело, которое потом значительно облегчило их апостольскую деятельность и благодаря которому римский архиепископ, папа, как его называют, оказывал им некоторое благоволение. Дело это – открытие мощей священномученика Климента. Климент, папа римский, еще при римском императоре Траяне (98–117 гг. по Р.Х.) за проповедь о Христе был сослан в Херсон и здесь, после долгих мучений, был брошен в море с привязанным на шею якорем. Братья возымели мысль перевезти мощи св. Климента в Рим. Они обратились за содействием к Херсонскому архиепископу, и, по их просьбе, последний отправился в Константинополь просить разрешения императора и патриарха, а также и за тем, чтобы взять оттуда клир от церкви св. Софии. Разрешение было получено, и прибывший в Херсон архиепископ, вместе с Константином и Мефодием и греческим клиром, в сопровождении множества греков–христиан, совершил крестный ход на то место, где, по указаниям христиан, должны были быть мощи священномученика. Останки святого были торжественно привезены в Херсон, где и положены в церкви св. Апостолов. Часть мощей Константин выпросил для себя и впоследствии привез их в Рим. После открытия мощей Климента, Константин и Мефодий отправились к хозарам для прений о вере с тамошними язычниками, евреями и магометанами. Они представили хозарскому когану грамоту от греческого императора и с великими почестями были приняты при дворе когана. Здесь они начали дело, для которого пришли сюда: открыли прения о вере. В спор с Константином, прежде всего, вступил языческий мудрец, но был обличен в своем невежестве и должен был удалиться. Сам коган, вероятно, расположенный к еврейской религии, за обедом 3 у себя вступил с Константином в спор о св. Троице и свое неправильное мнение пытался защищать указаниями на еврейские книги, но Константин и когану показал его заблуждение, основываясь на тех же еврейских книгах. Придворные евреи, славившиеся своею ученостью, также пытались доказать истину своих верований и также были побеждены мудростью Константина. Истинность христианской веры и ложность язычества, иудейства и магометанства были твердо доказаны рассуждениями ученых братьев, и коган с некоторыми вельможами и частью народа принял христианскую веру и св. крещение. Апостольский подвиг Константина и Мефодия среди хозар увенчался полным успехом. Окончив здесь свое поручение, они отправились в Константинополь, выпросив у когана, вместо богатых подарков, которые он им предлагал, свободу 200 греческих пленников, попавших в неволю к хозарам.
Вернувшись в Константинополь, Константин и Мефодий некоторое время опять могли спокойно заняться своим главным делом – переводом священных книг для крестившихся славян. К этому времени они успели уже перевести чтения из Евангелия и Апостола на литургии, псалтырь, утреннюю службу, часы, вечерню и литургию. Но пока они здесь мирно занимались, для них готовился новый апостольский подвиг.
В 862 году от моравских князей Ростислава, Святополка и Коцела пришло посольство в Константинополь к императору Михаилу и патриарху Фотию. Послы, по поручению своих князей, просили императора и патриарха послать в моравскую землю учителей, знающих славянский язык, для того, чтобы они могли учить народ христианской вере на понятном для него славянском языке. «Народ наш, – говорили посланные, – давно уже принял христианский закон, к нам приходят многие христианские учители из разных стран и учат нас вере различно; мы же, люди простые, не знаем, на чьей стороне правда, не имеем мы такого учителя, который передал бы нам закон христианский на родном нашем языке; а потому и просим прислать нам такого учителя». Понятно, что император и патриарх могли послать на такое важное дело только людей испытанных, а такими и были Константин и Мефодий. Они с радостью приняли предложение и с живейшею готовностью отправились на новые подвиги и труды в пользу церкви Христовой. Перед отправлением в Моравию, патриарх Фотий, бывший учитель и друг Константина, посвятил его в сан епископа. Направляясь в Моравию, братья проходили чрез землю болгар, живших в то время по берегам Дуная, на север от Византии. Здесь Мефодий успел посеять в сердце непросветленного народа семена христианской веры; он, пользуясь расположением сестры царя Бориса, бывшей пленницы греков, убедил царя принять крещение. По уходе отсюда Мефодия, по просьбе царя, из Константинополя были присланы другие проповедники, которые и продолжали здесь дело обращения болгар в христианство , чему много способствовали изобретенные св. братьями славянские письмена, давшие народу возможность слушать богослужение и христианское учение на понятном для него славянском языке. Весной 863 г. братья прибыли в Моравию. Здесь еще до прибытия Константина и Мефодия стало известно, что родной язык моравов, славянский язык, вошел уже в церковное употребление, что на славянский язык переведено братьями – проповедниками св. писание. Все это заранее расположило моравский народ в пользу Константина и Мефодия. Они были приняты и князьями, и народом, как дорогие, желанные гости, с великим почетом. Братья поселились в столице Моравии, Велеграде, и отсюда начали распространять свет христианской вере по всей стране. Моравский народ, как мы уже знаем из речи послов к патриарху и императору, был крещен еще до прибытия сюда Константина и Мефодия. Проповедниками Евангелия здесь, как и в других соседних славянских землях, были латинские священники из Рима. Они устраивали здесь из новообращенных христианские общины, которые в церковном отношении считались принадлежащими к епархиям немецких епископов – нассауского и зальцбургского. Епископы посылали в Моравию своих священников и правителей по церковным делам. Так как богослужение здесь совершалось на непонятном народу латинском языке, богослужебном языке западной церкви, го естественно, что христианское учение усваивалось только внешним образом, нисколько не действуя на душу называвшихся христианами: нравственное учение, правила христианской жизни оставались для них неизвестными, кроме того, некоторые поступки латино-немецких священников, как, напр., излишние поборы в пользу своих епископов и собственную, прямо противоречили проповедуемому ими учению и часто возбуждали народное неудовольствие. Все это не могло, конечно, расположить народ и его правителей в пользу священников, исполнявших одни только церковные требы, притом на языке непонятном для народа, но не желавших преподать ему правил христианской жизни. Вновь приглашенные князьями христианские проповедники из греков повели дело гораздо благоразумнее. Константин и Мефодий. пришедши в Моравию, стали совершать богослужение на славянском языке, понятном для всего народа, и этим сразу же приобрели его расположение. Они устроили школу, где учили читать и писать также на славянском языке. Нашлись и дети, и взрослые, желавшие учиться. Братья изъяснили им священное писание и церковные службы. Не довольствуясь этим, они переходили из одного места в другое, везде поучая народ, заводили школы и при той ревности, с какой они трудились, скоро увидели неимоверные успехи своей проповеди. В течение четырех лет они приобрели множество учеников, которые потом сделались учителями своего народа, а некоторые достойные приняли священство и в этом сане много потрудились на пользу церкви Христовой. Народ неохотно уже слушал латинских священников и шел к своим, чтобы слушать церковную службу и учение на своем родном языке. Все это не могло, конечно, не возбудить зависти в латинском духовенстве: оно видело, что влияние его на народ слабеет, что оно само потеряло свое прежнее значение; многие принуждены были оставить свои места и бежать из Моравии, другие обратились с жалобами на новых проповедников в Рим, к папе. Папой в то время был Николай I. Его также смутили необычайные успехи проповеди Константина и Мефодия в Моравии и Паннонии, притом же братья действовали без его разрешения в стране, которая в церковном отношении зависела от него. По всей вероятности, он внял жалобам своих епископов на Константина и Мефодия и поэтому вызвал их в Рим для объяснений. Получив папскую грамоту, Константин и Мефодий отправились в Рим и взяли с собою мощи св. Климента, открытые ими в Херсоне. В Риме они уже не застали в живых папу Николая: он умер, пока они шли; на его место был избран Адриан II. Этот епископ очень ласково принял братьев, особенно, когда узнал, что они принесли в дар римской церкви мощи известного римского епископа (св. Климента). Народ римский и духовенство также рады были драгоценному приношению и поэтому отнеслись к братьям-проповедникам доброжелательно. От самого папы Константин и Мефодий получили одобрение своих апостольских трудов, а когда братья показали Адриану славянский перевод св. писания, он торжественно возложил его на престол церкви св. Петра и совершил по этому случаю литургию. В Риме братья оставались около года. Несмотря на расположение к ним папы, происки некоторых епископов часто не давали им покоя и ставили их в необходимость разными доказательствами защищать правоту своего дела, убеждать, что богослужение на славянском языке – дело вовсе не богопротивное, а, напротив, богоугодное. Постоянные труды и неприятности, соединенные с ними, расстроили и без того плохое здоровье Константина. В Риме он опасно заболел и умер 14 февраля 869 года, на сорок втором году от рождения. За несколько дней перед смертью он постригся в монахи с именем Кирилла. Чувствуя приближение смерти, он особенно умолял брата Мефодия не покидать дело просвещения славян: «Мы, брат, – говорил он Мефодию, – тянули с тобой одну борозду, и вот я падаю на гряде, кончаю дни мои, ты слишком любишь наш родной Олимп (монастырь, где вместе они жили), но смотри, не покидай его ради нашего служения, им ты скорее можешь спастись».
Глава II. Жизнь Мефодия
Смерть Кирилла была для Мефодия тяжелым горем: в брате он лишился и нежно любимого человека, и самоотверженного труженика на том поприще, на котором и сам он подвизался,– на поприще просвещения славян. Оставаться в Риме ему было незачем; но, вместе с тем, ему тяжело было покинуть, может быть, навсегда, останки брата, и вот он просит позволения у папы взять их с собой и перевезти на родину, в тот монастырь, где они жили прежде. Посоветовавшись об этом со знатнейшим римским духовенством, папа отказывает Мефодию в его просьбе·, но, высоко ценя заслуги Кирилла, он хочет оказать ему величайшую почесть: он хочет похоронить Кирилла в той могиле, которая предназначалась для самого папы. Мефодий, однако, не хочет этого и просит папу схоронить мощи брата в той самой церкви, в которой находились и принесенные им мощи из Херсона, в церкви св. Климента. Папа так и сделал.
Из Рима Мефодий отправился в Моравию, где так недавно он вместе с братом проповедовал славянам христианское учение, и здесь с свойственною ему ревностью опять принялся за просвещение народа светом христианского учения, но уже не мог иметь такого успеха, как прежде. В это время в Моравии опять усилилась немецкая партия, а Ростислав, князь моравский и бывший покровитель братьев-проповедников, не мог уже помогать Мефодию; он сам потерпел поражение в это междоусобное время: был схвачен своим племянником Святополком, задумавшим завладеть всей Моравией, и заключен в темницу, где и ослеп. Народ, принужденный вести войну с немцами, также забыл о Мефодии. При таком положении дел Мефодий счел за лучшее оставить Моравию: он пошел в Паннонию, к князю Коцелу, который и прежде радушно принимал Мефодия. По просьбе князя Мефодий был посвящен папой в архиепископа паннонского, и в новом сане еще с большей ревностью отдался делу просвещения народа: он проповедовал слово Божие, отправлял церковные службы, назначал и посвящал священников, как для Паннонии, так и для Моравии, устраивал школы и занимался переводом св. писания на славянский язык, который еще не совсем был окончен при Кирилле. Мефодий оставался в Паннонии около трех лет. Успехи его просветительной деятельности опять возбудили против себя неудовольствие немецких священников, за которыми не замедлили явиться жалобы на Мефодия и преследования, как его самого, так и его дела, которому он так самоотверженно служил. Немецкое духовенство разными наговорами на Мефодия своему императору и возбуждением против Мефодия моравского князя Святополка добилось, наконец, того, что Мефодий, по суду своих недоброжелателей, был приговорен к ссылке и заточению, которое переносил два с половиной года в одном монастыре в Швабии. Между прочим, Святополк, жалуясь на Мефодия папе, обвинял его в неправославии, в отступлении от истинной веры. Желая от самого Мефодия услышать оправдание во взводимых на него обвинениях, папа Иоанн VIII особым посланием приглашает Мефодия в Рим. Последний, нимало не медля, является сюда и здесь, на соборе епископов, бывших под председательством самого папы (в 880 г.), пред лицом всех исповедует свое православие и дает свои объяснения на вопросы, предложенные ему собором. По рассмотрении надлежащим порядком всех объяснений Мефодия, папа признает его невиновным, возвращает ему архиепископскую кафедру в Паннонии и разрешает богослужение на славянском языке, причем снабжает его своим посланием, в котором он пишет моравскому князю Святополку, между прочим, следующее: «Мы поставляем, что пресвитеры, дьяконы и священнослужители всяких чинов славянского и другого какого-либо племени, живущие в пределах твоей области, должны подчиняться и во всем повиноваться собрату нашему, вашему архиепископу (т.е. Мефодию), так что они ничего не должны делать без его ведома; упрямые же и непослушные, в силу тех статей, которые мы Мефодию передали и вам послали, должны быть изгнаны из церкви и из пределов ваших». «Мы приказываем вам, – пишет далее папа, – принять Мефодия, как собственного вашего пастыря, с почестями, должным вниманием и радостью, так как мы утвердили за ним привилегию его архиепископства и определили. Что это должно оставаться навеки нерушимым». Относительно употребления славянского языка при богослужении папа писал Святополку следующее: «Славянские письмена, изобретенные философом Константином, которыми воспеваются должныя Богу хвалы, по справедливости, похваляем и повелеваем, чтобы на одном языке говорились проповеди и возвещались дела Христа Бога нашего: ибо священное писание не тремя только, но всеми языками восхвалять Господа повелевает: «Хвалите Господа вси языцы, хвалите Его вси людие...» И ничто не препятствует здравой вере и учению петь литургию на оном же славянском языке или читать св. Евангелие, или божественные чтения нового и ветхого завета, хорошо переведенные и истолкованные, или все другие церковные книги ибо Тот, Кто сотворил три главные языка, т.е. еврейский, греческий и латинский, – Тот же Самый создали все другие на хвалу и славу Себе».
Таким образом, папа не только оправдал Мефодия и признал великое значение его апостольских трудов, но и взял его под свое покровительство. Казалось бы, врагам Мефодия нужно было успокоиться и сознать неправоту своих действий и отношений к нему. Но этого-то и не было. Когда Мефодий возвратился в Моравию и снова начал прерванное дело просвещения славян, с твердой надеждой не встретить более препятствий в этом святом деле, немецкое духовенство опять начало свои враждебные действия: не имея возможности вредить делу Мефодия открыто, оно прибегло, наконец, к подлогу, обману. Некто Викинг, по желанию Святополка поставленный папой во епископа, составил подложное папское послание. В нем было написано, что Иоанн VIII считает незаконным богослужение на славянском языке и поручает Викингу строго наблюдать за поведением Мефодия. Выходило, что папа, в одном послании похваливший славянский язык и повелевавший, чтобы на этом языке говорились проповеди , и совершалось богослужение, в другом послании запрещал то же самое. Мефодий обратился к папе за разъяснением такого странного обстоятельства и получил от него письмо, из которого видно, что «никакого другого послания к Святополку не было писано, и мы, – пишет папа, – ни открыто, ни тайно не приказывая тому епископу и не предписывали ему делать что-либо иное, чем то, что ты делаешь. Еще менее заслуживает вероятия то, будто бы мы взяли с того епископа (т.е. Викинга) клятву (наблюдать за поведением Мефодия), так как мы даже и в разговоре ему ничего не говорили об этом деле». В заключение папа утешает Мефодия такими словами: «Не печалься о других искушениях, которым ты так или иначе подпал, но скорее прими их, по словам Апостола, с радостью, ибо, если Бог за тебя, – никто не может быть против тебя».
Враги Мефодия, однако, не успокаивались. Они искали всевозможных случаев вредить ему и, не будучи в состоянии открыто привлечь папу на свою сторону, действовали против Мефодия, главным образом, чрез Святополка. Известно, что Святополк был человек грубый, часто предавался разным порокам; этим он вызывал против себя обличения Мефодия, без лицеприятия говорившего правду в глаза, немецкое же духовенство потворствовало слабостям князя и, зная, что ему неприятны обличения Мефодия, старалось рассорить князя с архиепископом. Овладев благосклонностью Святополка и вооружив его против Мефодия, немцы успели даже поколебать православие князя и склонить его к латинству. Все это было крайне тяжело для Мефодия. Охлаждение к нему князя и постоянные преследования со стороны немецкого духовенства превысили меру его терпения, так что он однажды вынужден был наложить на немецкое духовенство отлучение от церкви.
Около этого времени Мефодий совершил путешествие на родину, в Византию. Патриарх и император приняли его с распростертыми объятиями; они одобрили его учение и пред отправлением его в Моравию щедро его наградили.
Вернувшись в Моравию, Мефодий не переставал трудиться на пользу православной церкви: несмотря на пятнадцатилетние преследования со стороны немецкого духовенства, он твердо стоял за дело славянского просвещения. Явное и тайное недоброжелательство врагов не могло ослабить его апостольскую ревность. Христианское учение, проповеданное им и его учениками на славянском языке, распространилось не только по всей державе моравской, но далеко и за пределами ее: в Хорватии, Далмации, Чехии и Богемии. Ученики 4 Мефодия проникли в последнюю еще при жизни своего учителя и крестили тамошнего князя Боривоя. Сам Мефодий не ограничился только проповедью слова Божия и совершением богослужения: он до последних дней своей жизни, при содействии ближайших учеников, занимался переводом св. писания и церковных книг на славянский язык.
Тяжелые труды, постоянные заботы и огорчения, не прерывавшиеся в течение 16 слишком лет, борьба с латино-немецким духовенством, – все это, наконец, ослабило богатые силы Мефодия. надломило его здоровье. В последнее время жизни он чувствовал себя утомленным, изнуренным; ему нужен был покой, отдых после многотрудной и продолжительной деятельности. И вот Мефодий поселяется в одной келье, в монастыре, и здесь, в уединении, окруженный любимейшими учениками, мирно занимается переводом св. писания на славянский язык и с Божией помощью оканчивает его почти весь. Он перевел все, так называемые, канонические книги, т.е. шестьдесят книг ветхого и нового завета. Перед смертью Мефодия ученики обратились к нему с просьбою назначить себе преемника, и он указал на Горазда. Горазд был моравский уроженец и потому мог снискать себе народную любовь. По смерти Мефодия он был митрополитом моравским.
В воскресенье, 4 апреля 885 г., за два дня до своей кончины, Мефодий, уже больной, приехал в собор. Здесь он в последний раз благословил князя, духовенство и народ и сказал присутствовавшим прощальную речь, в которой убеждал своих учеников не оставлять начатого им дела, но продолжать его смело, не боясь вражеских козней... «Вы пойдете, – говорил он словами Апостола Павла, – среди козней врагов после меня придут хищные волки и не пощадят стада; но вы, непоколебимые в вере, мужественно боритесь с ними»... Через два дня после этого, 6 апреля 885 года, после 16–летнего управления паннонской и моравскою церковью, Мефодий скончался на руках своих учеников; ему было тогда не менее шестидесяти лет.
Так кончилась земная жизнь славного просветителя славян – Мефодия. Но дело, начатое им и его братом, св. Кириллом, не остановилось с их смертью : православное христианство пустило уже глубокие корни в народе, так что никакие старания врагов не могли уничтожить его совершенно. Ученики Мефодия стали теперь продолжателями начатого им дела. Но и им, как и их учителю, пришлось с первого же раза испытать на себе преследования латинского духовенства. Горазд, бывший преемником Мефодия, по проискам Викинга, был заключен в темницу, а потом, вместе с другими учениками Мефодия, был изгнан из Моравии. Это случилось в 886 году, только спустя несколько месяцев после смерти Мефодия.
Принужденные бежать из Моравии, ученики Мефодия выбрали местом своей деятельности Болгарию. Здесь они нашли радушный прием при дворе болгарского царя Михаила-Бориса и занялись тем же делом, за которое были изгнаны из Моравии, – распространением православного христианства и славянского богослужения. Чрез учеников имена учителей, Кирилла и Мефодия, сделались столько же известными в Болгарии, сколько и в Моравии. Между тем, в Моравии, где взяло верх латинское духовенство, начались смуты и волнения, а вместе с этим и церковь моравская стала приходить в упадок, особенно, когда Святополк, в неудачной борьбе с мадьярами, был низложен.
Такова была жизнь апостолов и великих благодетелей мира – Кирилла и Мефодия. Еще в глубокой древности, может быть вскоре после их кончины, они были причислены церковью к лику святых и нашею православною церковью, восточною и западною почти одновременно. В нашей церкви память св. братьев Кирилла и Мефодия празднуется 11 мая.
Когда русский народ, тысячу слишком лет тому назад, принял христианскую веру и крестился, он получил в то время и богослужение на славянском языке. Тогда же труд св. братьев, Кирилла и Мефодия, перешел и к нам и лег в основу нашего дальнейшего образования. Славянский перевод св. писания и богослужебных книг был принесен на Русь болгарскими священниками, первыми нашими руководителями в новой духовной жизни, а этими получен от учеников Кирилла и Мефодия, проповедовавших в Болгарии. Таким образом, память св. братьев, Кирилла и Мефодия, также священна и для нас, русских, как и для тех народов славянских, среди которых они проповедовали Евангелие. Имена Кирилла и Мефодия служат тем знаменем, которое должно собрать вокруг себя всех братьев–славян, рассеянных на огромном пространстве России, Австрии и земель Балканского полуострова. Пусть же священная память св. братьев, Кирилла и Мефодия, снова вызовет в наших сердцах любовь к нашим единоплеменникам и единоверцам и желание служить братски в духе мира и взаимной помощи, по учению Христа.
Св. Кирилл и Мефодий своими трудами оказали величайшую услугу всем славянам и нам, русским. На языке славянском, по тем буквам, которые изобрели Кирилл и Мефодий, вся Россия, со времени св. Владимира и до наших дней, читает слово Божие, совершает таинства и возносит молитвы к Богу.
* * *
Нужно заметить, что в то время, о котором у нас будет речь, западная церковь (римская) еще не отделилась окончательно от восточной (константинопольской), хотя уже и происходили горячие споры между обеими церквами по вопросам богослужения и церковного правления.
Слово София – греческое (Σοφία); в переводе на славянский язык оно значит мудрость, разумение.
Нужно заметить, что, по обычаю того времени, прения происходили за столом хана.
Любимейшие и известнейшие ученики Мефодия были: Горазд, Климент, Лаврентий, Наум, Савва и Ангеляр.
Свв. Кирилл и Мефодий и совершенный ими перевод Св. Писания
(Читано в торжественном собрании Императорского Казанского Университета 6 апреля 1885г.)
Воспоминание великих, славных моментов народного прошлого всегда имеет освежающее значение. От мелочей обыденной, ежедневной жизни оно обращает внимание общества на высокие исторические задачи народа, вызывает и поддерживает энергию в достижении этих задач, если они еще не достигнуты, – уясняет народу смыслы настоящего, подсказывает возможное будущее. Никогда еще славянский мир, в частности русский, не сопровождали своих исторических воспоминаний таким общим воодушевлением, таким широким подъемом религиозного и племенного духа, как сегодняшние. Несколько дней тому назад тысячи западных славян стекались в Велеград ко гробу почившего Мефодия; ряд религиозных и национальных праздненств совершается в Праге и других славянских центрах. В настоящий день смерть одного из славянских апостолов вспоминает вся Россия… Тысячи народа, самого различного возраста и состояния, в церкви и школе, по всем городам, местечкам и селениям русским слушают в настоящий час рассказ о жизни и трудах славянских просветителей. Перед тысячами русских детей в настоящую минуту, может быть, впервые проносится многострадальная жизнь славянских братьев-апостолов и в детских сердцах, может быть, впервые пробуждается сочувствие и любовь к этим святым братьям… Тысячелетняя годовщина смерти одного из них невольно пробуждает и в нашей памяти целый ряд исторических воспоминаний, неудержимо вызывает перед нами всю историю тысячелетнего прошлого славян, так живо и ярко концентрируются в эпохе и обстоятельствах жизни славянских просветителей все те исторические факторы, которые являются действующими и во всей последующей политической истории славян.
В своем очерке я исключительно остановлюсь на этой далекой эпохе. Я ограничусь напоминанием вам важнейших факторов жизни свв. братьев и характеристикой величайшего труда их жизни – совершенного ими перевода Св. Писания на славянский язык. Иногда перечисление одних фактов может сказать очень многое.
Сведение о детстве и первой поре жизни славянских просветителей до прибытия их в Моравию в дошедших источниках кратки и сбивчивы. По своему происхождению они принадлежали к знатной греческой семье города Солуни и получили блестящее образование, особенно младший из них, Константин. Взятый после смерти своего отца, 15 лет родственником своим,–логофетом Феоктистом в Константинополь ко двору, Константин рос вместе с малолетним императором Михаилом, только что перед этим вступившим на престол, и вместе с ними имел наставниками лучших представителей тогдашней византийской науки, и в числе их – будущего патриарха Фотия… Мефодий был старший из братьев Сначала он служил в военной службе, и сделан был даже правителем одной славянской области, управлял ею около 10 лет; но потом, «узре многы молвы бесчисленны в житии сем, преложи земныя тьмы волею на небесныя мысли», оставил службу, удалился на гору Олимп, в одну из уединенных болгарских местностей, принял здесь иночество и весь отдался занятию науками. Вскоре пришел сюда и младший его брат, Константин. Блеск придворной жизни мало пленял его, и как только кончились годы учения, не взирая ни на какие блестящие предложения, покинул придворную сферу, принял сан священника и занял место библиотекаря столичной патриаршей библиотеки. Больше всего стремясь к уединенной, созерцательной жизни, он сделал было даже попытку скрыться в одном отдаленном монастыре; его долго искали, но все же нашли, и прежние придворные связи заставили его вернуться в столицу: ему поручили должность придворного философа – «учительский сан, учити философии своя земця и странныя». Философы причислялись тогда к придворным чинам. В это время он был еще очень молод – «юн возрастом», по замечанию его древнего биографа. Скоро однако, как было упомянуто, он совсем оставил столицу и ушел на Олимп к своему брату… «И начат жити, – говорит древнее житие, – и молитву творити беспрестанно к Богу, токмо книгами беседуя».
Наклонность к религиозной, созерцательной жизни, вероятно, положена была в будущих славянских просветителей еще с детства. По крайней мере, в Константине рано стало сказываться будущее призвание апостола. По свидетельству его древнего биографа, он рано стал выделяться в кругу остальных детей. В нем рано стала сказываться жажда знания и, еще ребенком, пристрастился к духовным книгам. Особенно увлекали его творения св. Григория Назианина (род. 326г., скончался в 389г.) – этого величайшего богослова, оратора и поэта христианской церкви. Еще юношей, начертив на стене своей комнаты крест, Константин пишет, обращаясь к своему великому наставнику: «Святитель Христов Григорий! Твои уста, подобно устам Серафима, прославляют Бога, и подавая правую веру, озаряют целый мир. Прими меня в число учеников твоих ради моей веры и любви; я весь тебе предан, – будь моим путеводителем и моим учителем»… Очень может быть, что творения св. Григория не остались без влияния и на старшего брата Константина – Мефодия. Может быть, уже здесь свв. братья почерпнули впервые идеал своей будущей апостольской деятельности. Для св. Григория Назианзина сфера науки и литературного труда всегда казалась лучшей сферой человеческой деятельности, высшей целью, вечным идеалом жизни и труда вообще. Он хотел служить Богу лучшим свойством человеческой природы – даром слова. «Сей дар приношу я Богу моему, – говорит он в одном месте, – сей дар посвящаю Ему; это одно, что осталось у меня и чем я богат; от всего прочего я отказался… Все, что не имел – я отдал за эту драгоценную жемчужину. Только словом владею я как служитель Слова. Никогда добровольно не хотел бы я пренебрегать этим богатством, я уважаю его, дорожу им, утешаюсь им более, чем другие утешаются сокровищами мира. Оно – спутник моей жизни, добрый советник и собеседник, вождь к небу, усердный помощник»…
Мы не будем говорить о различных миссионерских трудах, которые в эту первую, доморавскую, пору жизни славянских просветителей, поручались византийским правительством сначала одному Константину, а потом и обоим братьям. Но нельзя не обратить внимания на то, что уже очень рано в этих первых подготовительных трудах свв. братьев становятся заметными, – хотя по дошедшим источникам не совсем ясно и определенно, – их отношения к славянскому миру. Уже самое место их Родины – город Солунь – сплошь населен был славянским населением; некоторые источники (впрочем, позднейшие) даже самих братьев считают славянами. Славянский язык мог быть с детства их знаком, хотя полное знание его они приобрели, по-видимому, лишь впоследствии, особенно Константин, который рано был увезен в Константинополь. Мефодий мог гораздо раньше овладеть славянским языком; древнее житие его, сообщая о том, что он в продолжении 10 лет был правителем греко-славянской области, прибавляет: «сие же по смотрению Божию, да научится языка славянска»… Как бы то ни было, сближая дошедшие до нас исторические свидетельства о первом периоде деятельности славянских апостолов, нельзя не заметить, что уже очень рано славянские племена стали предметом их особых забот. По мнению некоторых исследователей, самое путешествие братьев в Хазарию имело своей основной целью проповедь среди жившего там славянского населения. Известно, что в IX–X вв. – в пределах Хозарского царства жили многие славянские племена. Что святым братьям в этом путешествии в Хозарию действительно для чего-то был нужен славянский язык, на это есть прямое историческое указание: в одном житии Мефодия, при сообщении об этом путешествии, замечается, что, отправляясь к хозарам, «Кирилл умоли брата своего Мефодия ити с собою, яко умеяше язык словеньск». В одном житии Константина сохранилось еще более ценное для нас указание. В житии сообщается, что еще гораздо раньше, еще до путешествия к хозарам, Константин уже занимался проповеданием христианства среди славян – на своей Родине, в Македонии, население которой было сплошь славянское; в памятнике точно указывается место этой начальной проповеди Константина, именно Брегальница, местность в Македонии, где протекает речка Брегальница, носящая до сих пор это название; в памятнике замечается далее, что вместе с устной проповедью македонским славянам Константин тогда же «написал им книгы словеньскиым езыком»… Чрезвычайно важным также историческим указанием является для нас глухое упоминание паннонских житий о встреченных славянскими апостолами на их пути в Хозарию Евангелия и Псалтыри, «руським письмены писаных». Факт настолько важен, что я приведу подлинные слова древнего памятника. Житие рассказывает, что на пути в Хозарию святые братья имели продолжительную остановку в Корсуни, и Константин «обрете ту Евангелие и Псалтирь руськыми письмены писано, и человек обрет глаголюща тою беседою, и беседова с ним, и силу речи приим, своей речи прикладая различныя письмена, гласныя и согласныя, и к Богу молитву творя, вскоре начат чести исказати»… До сих пор остается загадочными упоминаемые здесь «руськыя письмена». Что разуметь под ними? Исследователи приходили по этому поводу к самым различным предположениям и догадкам. Но, кажется. На дело надо смотреть несколько проще. Не мешает приведенное место древнего памятника сопоставить с другим свидетельством, столь же, если еще не более, древним. Разумею известное свидетельство черноризца Храбра: «Прежде оубо словене, – говорит он, – не имеху книг н чрътами и резами чьтяху и гатааху, погане сущи, крестивше же ся, римьскыми и гръчьскыми письмены нуждааху ся писати словеньску речь… потом же человеколюбец Бог , строяи вься и не оставляя человеча рода без разоума не вься к разоумоу приводя и спасению, помиловав род словеньск, посла им святаго Константина философа, нарицаемаго Кирила, мужа праведна и истинна, и сотвори им писмена три десяте осмь, ова оубо по чиноу гръчьскых письмен, ова же по словеньстей речи… Не есть ли «русьскыя письмена» паннонского жития – рунические черты и резы, о которых говорит Храбр? Славяне имели издревле рунические письмена, кроме свидетельства Храбра, об этих письменах упоминает Chronicon Pashale (Qui vero suas norunt literas, hi sunt Cappadoces… Sarmatae… skythae… ed. Bonn, I, 48. Гедеонов. Варяги и Русь, II, прим. 292). Арабские же писатели даже прямо говорят о русском письме («руссы… имеют письмо, которое нарезывается на дереве»…). Кто знает, может быть, какой-нибудь русин, живший в Корсуни, исповедовавший христианство и знавший греческий язык, сделал попытку лично для себя перевести с греческого несколько отрывков Евангелия и Псалтири (перевод отрывков легко мог быть принят автором «Жития» за полный перевод книг) – переложил их на свою родную русскую (славяно-болгарскую) речь и написал перевод известными ему и употреблявшимися тогда у славян руническими «чертами и резами»; при встрече с ученым миссионером, может быть, уже известным своей проповедью среди македонских славян, русин мог показать ему свой опыт?.. При общем знакомстве со славянской речью научиться «русьскым письменам» св. Константину было нетрудно, и не удивительно, что он «вскоре начат русьскыми письмены чести и сказати», но, с другой стороны, это дело все же требовало от него известного труда, чтобы «силу речи принять», сблизить ее с более известным наречием македонских славян, а также войти в дух употребленных «черт и рез»… Предание об изучении Кириллом «русьскых письмен» особенно дорого для нас, русских: оно указывает на раннее соприкосновение славянских просветителей не только с общеславянским, но и, в частности, с русским миром древнего юга России…
Как бы то ни было, все сейчас приведенные нами и разбросанные в источниках свидетельства и заметки ясно говорят нам, что мысль о христианском просвещении славян могла уже давно зародиться у свв. братьев, что проповедь христианства среди славян, перевод богослужебных книг могли сделаться для братьев-миссионеров уже давно главным делом жизни и что вообще путешествие их в Моравию и деятельность их среди моравских славян совсем не было для них каким-либо случайным фактом…
Отправление в Моравию было важнейшим моментом в жизни славянских апостолов. По возвращении из путешествия к Хозарам, свв. братья застали в Константинополе посольство от моравского князя Ростислава. «Ростислав, моравский князь, – читаем в древнейшем житии Константина, – Богом научаем, совет сотвори с князи своими и моравляны, посла к царю Михаилу, глаголя: людям нашим, поганьства ся отвергшим и по христианескися закон держащим, учителя не имамы таковаго, иже бы в свой язык истую веру христианскую сказал… Да посли ны, владыко, епископа и учителя таковаго». После совета с патриархом и духовенством царь избрал на это дело только что возвратившихся свв. братьев: «вы бое ста солунянина, – сказал им царь, – солуняне все чисто словеньскы беседуют»… Братья не без колебаний приняли новое поручение; очень возможно, что колебания происходили из боязни ожидаемых столкновений в новой сфере деятельности с западным духовенством, так как Моравская область давно уже находилась в официальном ведении римской церкви. Дальнейшая история жизни и деятельности славянских просветителей вполне оправдала эти колебания… Уступая убеждениям императора и патриарха, братья решили принять предложение и отправились в Моравию…
Прибытие моравского посольства в Константинополь и начало просветительной деятельности славянских апостолов в Моравии относятся к концу 862-началу 863 гг. Это было время, когда Моравия вела упорную борьбу с немцами за свою независимость и обещала быть могущественным славянским государством. Моравия становится известной с VIII века; в это время мы видим ее в ленных отношениях к немецкой империи. С первых годов IX века она открыто стремится к политической самостоятельности, и с этого момента начинается продолжительная борьба славянских моравских князей с немецким императором. Моравия IX века представляла довольно обширную площадь; она занимала пространство, ограниченное на севере Чехией и Силезией, на востоке – Карпатскими горами до Буга, на юге Морошью, Тиссой, Дунаем и Дравой, до впадения в нее Мура, на западе линией, ведущей от устья Мура на север к Пресбургу, захватывая Низердлерское озеро. Кроме того, к Моравскому же княжеству принадлежали: на севере область Нитранская, на юге – Паннонская. Столица Моравского княжества находилась на Девене, или Велеграде, нынешнем Градище. Начало политическому усилению Моравии положено было Моймиром в первой четверти IX столетия. Правда, за свою попытку отделения от немецкого владычества он потерял престол (846 г.), но преемники Моймира – Ростислав и Святополк – продолжили начатое им дело. Сделать моравский народ независимым, дать ему политическое могущество – Ростислав поставил задачей своей жизни. Он укрепил свою землю крепостями, завязал дружественные отношения с болгарами и объявил открытую борьбу немцам. Трудно было вначале предвидеть ее исход; но крайне неудачный поход в 855г. немецкого императора в Моравию решил дело; Моравия сделалась фактически независимой. Борьба еще не была совсем окончена, но моравские славяне могли уже теперь вздохнуть свободно… Для большего упрочнения политической самостоятельности, Ростислав решился и римское немецкое духовенство Моравии заменить природным славянским или, по крайней мере, более нейтральным греческим, которое бы знало славянский язык и могло преподать правила веры на родном, понятном для него языке. Найти такое духовенство в тогдашней Византийской империи, весьма густо населенной славянами, было нетрудно. С этой целью он и отправил в Константинополь упомянутое посольство, результатом которого было прибытие в Моравию Константина и Мефодия… Впрочем, помимо политических соображений посольство Ростислава в Константинополь могло вызываться и чисто церковными нуждами. Необходимо заметить, что христианство хотя и существовало в Моравии с давних пор, принесенное сюда немецким духовенством, которое не замедлило тотчас же устроить в новой стране и нужную духовную администрацию, но к народу прививалось вообще очень слабо. Немецкие патеры, не знакомые с туземным языком, мало приносили пользы народной массе, да, кажется, и мало заботились об этом. На Майнцком соборе, в 852 году, моравскому латинскому духовенству прямо ставится на вид его небрежение о пастве, христианство которой, – говорится а актах собора, – «грубо, невежественно».. Беззаботность духовенства была тем опаснее, что Моравию уже в это время стали наводнять последователи различных христианских ересей, окончательно смущавших и развращавших народ, почти совершенно незнакомый с христианским учением. «Суть в ны вошли, – говорит моравское посольство византийскому императору, – учители мнози хрестьяны из влах, и из грек, и из немец, учаще ны различь, а мы, словене – проста чадь и не имамы, иже бы наставил на истину и разум сказал» (Пан. житие Мефодия)…
Что касается до общих церковных отношений между Константинополем и Римом в эпоху деятельности в Моравии славянских апостолов, отношения эти были еще крайне неопределенны. Не было полного единодушия, но и не было открытой вражды. Правда, несогласия возникали все чаще и чаще, но все же это были частные несогласия, какие не раз случались и раньше, и никто не мог подумать, что в самом недалеком будущем они приведут к окончательному разрыву. Никто из современников, никакой отрицательный ум не мог предвидеть такого несчастного результата… Во всяком случае, пока церковное единство было еще не нарушено, и между Константинополем и Римом еще не было никакого догматического официального разделения. Христианские миссионеры должны были поэтому с одинаковым почтением-относиться как к Константинопольской, так и к Римской церкви. В таком именно положении и находились славянские просветители во время своей деятельности в Моравии: и константинопольский патриарх, и римский папа как высшие представители христианской церкви для них должны были быть одинаково священны… Само собою разумеется, это нисколько не мешало римской церковной администрации иметь иной взгляд на моравскую проповедь свв. братьев. Зарождавшееся соперничество двух первосвященников заставляло каждого из них ревниво оберегать сферы своего влияния. Моравия, как заметили, давно уже в административном отношении представляла область Римской церкви; уже с начала IX столетия моравские славяне находились в ведении двух немецких архиепископий – Зальцбургской и Регенсбургской. Неожиданная деятельность здесь новых греческих проповедников, присланных из Константинополя, константинопольским патриархом, самый характер этой деятельности, весьма отличный от того, какой практиковался Римской церковью, – введение богослужения на народном языке, перевод на народный язык Св.Писания, необычайный успех ее в народе – все это не могло на самых первых же порах не смутить римского первосвященника. Он не мог не увидеть в этом прямой опасности выпустить из своих рук обширную область; соперничество с Византией должно было заставить его принять все меры, чтобы новые проповедники не сделались орудием окончательного присоединения Моравии к Востоку… Что касается до местного латинского духовенства в Моравии, оно, разумеется, должно было иметь свои личные счеты с греческими пришельцами. Славянские просветители именно и были для него только «пришельцами», которые явились в чужую область, стали вводить в ней неведомую «ересь», нашли себе многих учеников и последователей и быстро увлекли за собою народные массы, подорвав влияние на них их прежних латинских священников.
Тотчас по прибытии, свв. братья занялись устройством Моравской церкви. Еще в Константинополе, собираясь в свой далекий путь, готовясь к новой деятельности в Моравии, св. Константин, по свидетельству паннонских житий, составил для славян азбуку и положил начало переводу Св.Писания на славянский язык; припоминая другое, приведенное нами, свидетельство о более ранних проповеднических трудах Константина в области Брегальницы, а также и о составлении им уже тогда некоторых книг «словеньскыим езыком», нельзя не видеть, что первые зародыши такого труда относились в действительности к несравненно более раннему периоду жизни и деятельности славянского апостола. Как бы то ни было, ко времени появления свв. братьев в Моравии труд перевода необходимых богослужебных книг на славянский язык, очевидно, был ими уже не только начат, но отчасти уже окончен, и потому первым делом их, по прибытии в Моравию, было рядом с устной проповедью введение в стране славянского богослужения и продолжение славянского перевода Св.Писания. Они перевели не достававшие богослужебные книги на славянский язык, для всех родов богослужения – утрени, часов, литургии, вечерни, и вместе с этим занялись приготовлением священников из природных, туземных славян. Ростислав помогал им в их трудах – приказывал собирать отроков и отдавать их в ученье… Вместе с этим, посещая города и села, Константин и Мефодий проповедовали св. учение, «и ради быша словене, – говорит древнее известие, – яко слышаша величие Божие своим языком».
Введение между моравскими славянами богослужения на народном языке было делом совершенно новым, особенно в пределах Римской церкви 1 . В последней к VIII–IX векам окончательно укрепилось мнение, что языком, приличным для богослужения, может быть только или греческий, или латинский; это была общая практика Римской церкви. Константин вместе с братом Мефодием впервые открыто заявили мысль о народном богослужении, вполне осуществивши ее на деле. В этом была их величайшая заслуга. Но за свое нововведение славянским апостолам пришлось вынести тяжелую борьбу с латинским духовенством, борьбу, начавшуюся тотчас по вступлению их на моравскую почву, тянувшуюся всю их жизнь, не окончившуюся и после их смерти. Личные счеты, которые должны были иметь при этом против греческих нововводителей латинские патеры, делали борьбу особенно упорной, ожесточенной, часто сводя ее на почву подпольных интриг и козней.
Очень скоро, через какие-нибудь 3–4 года, эта борьба заставила моравских просветителей прервать свою деятельность и идти в Рим – для оправданий.
Путешествие в Рим относится к периоду времени с конца 867г. по конец 869г. Братья были вытребованы папою и, конечно, не могли не идти: Рим считался центром высшей церковной администрации над той областью, в которой они действовали. Славянские апостолы несли в дар Риму мощи св. Климента, и папа встретил их с особой торжественностью. Славянские проповедники были вполне оправданы, все обвинения на них рушились разом, с одним появлением их в Риме. Богослужения на народном славянском языке было торжественно одобрено папою; переведенные братьями и принесенные ими в Рим (на рассмотрение папы, с целью показать их правоверность) богослужебные славянские книги положен были, в знак канонизации, самим папою на престол в церкви св. Петра, сам папа отслужил над ними литургию, в самом Риме позволено было совершать литургию на славянском языке…На первый взгляд может показаться совершенно непонятною такая переменчивость в действиях папы по отношению к «варварскому», как тогда называли в Риме, славянскому языку. Римский папа не мог не разделять, конечно, общего взгляда, существовавшего во всей Римской церкви по вопросу о языке богослужения; паннонские жития рассказывают, что против славянского богослужения открыто восстали тогда многие в самом Риме. Но не надо забывать, что римские папы всегда отличались умением делать уступки вовремя – в этом мы еще будем иметь случай не раз убедиться и на других фактах отношений Рима к деятельности славянских просветителей. Боязнь потерять для себя Моравию заставляла римского первосвященника не раз и после делать уступки, заставила сделать ее и теперь, тем более, что ближайшая цель была достигнута: появление славянских проповедников в Риме достаточно указывало церковный центр для Моравии.
Св. Константину уже не суждено было вернуться из Рима: изнуренный непрестанными трудами, он заболел в Риме и 14 февраля 869г. скончался. Чувствуя приближение смерти, он принял за 50 дней до кончины иночество с именем Кирилла… Мефодий хотел взять с собою тело своего брата на родину, или, по крайней мере, в Моравию, но папа открыто воспротивился этому, и Кирилл торжественно был похоронен в Риме, в церкви св. Климента, мощи которого были принесены им в Рим. «Рим справедливо мог бояться, – замечает один из исследователей, – отпустить мощи св. Кирилла в Моравию, не надеясь на прочность связей ее с митрополией западной и опасаясь сблизить ее с ненавистным ему Востоком». Умирая, Кирилл умолял своего брата не покидать начатого дела просвещения славян: «се братие, – говорил он ему, – две супруга бяхове, едину бразду тяжаща, и аз на лесе падаю, свой день скончав, а ты любиши гору вельми (уединение на горе Олимпе), то не мози, горы ради, оставити учения своего. Паче бо можеши чем спасен быти?» (пан. житие Мефодия).
По смерти Кирилла к папе обратился один из мелких моравских князей – Коцель, князь Паннонский, с просьбою опустить в Паннонию «блаженного учителя» Мефодия для утверждения народа в вере. Папа с охотой согласился исполнить желание Коцеля. «Не тебе единому токмо, – писал папа в своем послании к Коцелю, – но и всем странам тем славянским шлю и учитель от Бога и от св. апостола Петра»… Самому Ростиславу, великому князю Моравскому, в это время (в конце 869 г.) было не до церковных дел. Неоконченная еще борьба с немцами опять возгорелась. Три армии немецкого императора только что перед этим с различных сторон вторглись в Моравское княжество, грозя ему совершенной гибелью. Страна вся была опустошена; сам Ростислав должен был спасаться в небольшом укрепленном замке… Но тем с большей свободой мог действовать князь Паннонский Коцель, как самостоятельный правитель небольшой области и не нарушавший еще дружественных отношений к германскому императору. Перед окончательным отправлением в Паннонию, Мефодий, по новой, отдельной просьбе Коцеля, был рукоположен папою в сан епископа.
Едва прибыл Мефодий в новую, порученную ему, область, как и здесь против него обнаружились те же неприязненные действия со стороны низшего латинского духовенства, какие он встретил и раньше, в Моравии. Политика Рима была очень хорошо известна латинским священникам, и внешнее расположение папы к славянскому апостолу нисколько их не смущало. Первым делом в Паннонии, как и раньше в самой Моравии, было введение богослужения на народном славянском языке. Для латинского духовенства это, разумеется, являлось прямым оскорблением обычаев Римской церкви, тем более, что вопрос о. славянском богослужении для очень многих из них мог быть вопросом об удержании за собою своих мест в Паннонской епархии, так как у Мефодия были уже ученики-священники из туземных славян. Мы не знаем подробности борьбы Мефодия с латинским паннонским духовенством; известно только, что очень скоро, по втором году прибытия Мефодия в Паннонию, на него воздвигнуты были разные догматические обвинения, его потребовали даже к соборному суду, но потом, не дождавшись суда, схватили тайно и заключили в тюрьму. «Заслаша в Швабы, – лаконически сообщает паннонское житие Мефодия, – держаша полтретья (два с половиной) лета»… Этот факт из жизни святого Мефодия не должен быть забыт славянскими племенами… Заключение продолжалось с осени 871 года до начала 874 года. Это было время, когда вместе со своим епископом страдал и весь моравский народ. В Моравии совершались события, которые грозили быстрой гибелью едва объединенному славянскому княжеству. Ростислав, с честью докончивший (в 870 г.) борьбу с немецким императором, изменнически был выдан немцам (в 871 г.) своим честолюбивым племянником Святополком, лишен престола, приговорен к смерти, которая заменилась ослеплением, и сослан в один из отдаленных немецких монастырей. Немцы опять стали хозяевами Моравии. Моравским князем, после Ростислава, назначен был Святополк; но его скоро заподозрили в новой измене, уже против немцев, схватили тайно и заключили под стражу. Святополку, однако удалось бежать из плена – он стал во главе народа, поднял против немецкого владычества всю Моравию и Паннонию и вступил в упорную борьбу со своими бывшими покровителями. В этой борьбе прошли 872 и 873 годы. Весной 874 года борьба закончилась миром, по которому Святополк признан был самостоятельным славянским князем... Политическая победа Моравии тотчас сказалась на судьбе Мефодия. Сам папа явился теперь его освободителем: в 874 году, по требованию папы, Мефодий был выпущен из тюрьмы и опять водворен в паннонскую епископию.
Но латинское духовенство не любит вообще отступать от раз намеченных целей: освобождение Мефодия из тюрьмы было для него только возобновлением его старой борьбы с его исконными врагами. Со стороны местных латинских духовных опять начались подпольные клеветы, что Моравский епископ – отступник от веры, что он унижает латинский язык, вводя славянское богослужение, что, кроме того, оно проповедует и в догматике какое-то «новое учение», не согласное с римским. Внутренне папа вполне сочувствовал латинскому духовенству. От 874 года сохранилось письмо папы к анконскому епископу Павлу: в письме папа открыто заявляет свое неудовольствие по поводу славянского богослужения, подтверждая мнение, что божественная служба должна совершаться лишь или на латинском, или на греческом языках. В 879г. особой папской буллой Мефодий был вызван в Рим; в булле, между другими обвинениями, прямо указывалось, что вот, папа услышал и о том, что «Мефодий поет литургию на варварском, (т. е. славянском) языке». Мефодий должен был совершить новое путешествие в Рим (в самом начале 880 г.). Результаты путешествия были самые благоприятные. В послании к кн. Святополку папа торжественно опровергает возведенные на Мефодия обвинения и признает вполне законным богослужение на славянском языке. “Litteras sclaviniscas.. guibus Deo lavdes resonent –произносит папа знаменитые слова – jure lavdamus… nes sanae fidei vel doctrinae aliqid obstat sive misses in cadem lingua sclavinica canere, sive sacrum evangelium… legere aualia horarum official Omnia psallere…”, т. е. «письмена славянские, которыми бы возглашалась хвала Богу, мы, – пишет папа, – по праву одобряем…; истинной вере и учению нимало не препятствует петь литургию на этом славянском языке, или читать божественное евангелие или воспевать все другие службы…». Эластичность папских решений невольно приводит на память справедливое замечание одного католического польского писателя: “Rzym obu jezykom lacinsckiemut i slovian´skiemu rovna daval opieke, gdys mu szlo o utrzymanie swego patriarchalnego prawa nad Morawa Ilrykiem I Bulgaria”, т.е. «Рим обоим языкам, латинскому и славянскому, давал одинаковую поддержку, когда дело шло об удержании его церковного права над Моравией, Иллириком и Булгарией». (Лавровский «Кирилл и Мефодий как православные проповедники у западных славян и пр.» Харьков, 1863. Стр. 415–416). Вместе с дозволением славянского богослужения, папа признавал и вполне истинным догматическое учение св. Мефодия, хотя в то же время фактически известно, что свв. братья исповедовали символ веры без filioque. (См. Калайдович: Иоанн, экзарх Болгарский. М. 1824, стр. 89. Филарет – Кирилло-Мефод. сборник – М., 1865, стр. 61–68; Лавровский – jb, стр. 425–429)
Вполне оправданный папою, Мефодий в 880 г. вернулся в Паннонию, но опять лишь для борьбы со своими прежними врагами. И в эти последние годы его жизни, с 880 по 885, борьба против него латинского духовенства, велась с той же силой, как и прежде, с первого момента деятельности славянских апостолов в Моравской области. Борьба эта сделалась еще тяжелее для Мефодия, еще несноснее: она окончательно сошла на почву интриг и подпольных происков. Во всеуслышание свидетельствуя о правоте Мефодия, наделяя его, перед отправлением в Паннонию, своими благословениями, папа почти одновременно с этим возвел в сан епископа Нитравского некоего Викинга, подчинивши его в административном отношении Мефодию. Новый подчиненный тотчас же стал орудием латинского духовенства против Мефодия. Это собственно и было задней мыслью при назначении. По свидетельству дошедшего до нас немецкого источника, Викинг, родом немец, был человек мятежный и честолюбивый, ненавистный и самим немцам, достигший епископства более насилием, прославившийся еще священником ненавистью к славянам. (Лавровский – jb, 433 sqq).
С назначением Викинга, Мефодий уже до самой своей смерти не имел душевного покоя… Единственным утешением теперь ему было сознание святости и великости предпринятого им и выполненного труда просвещения славян. Дело перевода Св.Писания на славянский язык теперь особенно занимало его. По свидетельству паннонского жития, полный перевод Библии относился именно к последнему периоду жизни Мефодия. Рассказавши подробно о «злобе» врагов против него, автор «жития» продолжает: «потом же отверг ся молвы и печаль свою на Бога возложь, прежде же от ученик своих посажь два попа-скорописца зело, преложи вборзе вся книгы исполнь, разве Маккавей, от греческого языка на словенск, шестию месяц, начен от марта месяца до двою десяти и шесте дьне октября месяца. Скончав же достойную главу и славу Богу въздаст, дающему таковую благодать и поспех… Псалтырь бо токмо и Евангелие с Апостолом избранными службами и церковными с Философом преложи первее. Тогда же и Номоканон, рекше закону правило, и отечьскыя книгы преложи…».
6 апреля 1885г. Мефодий скончался. Не прошло и года со времени его смерти, как его ученики, которых он собрал вокруг себя в Моравии и Паннонии, должны были все бежать отсюда. Они ушли в Болгарию и здесь своими литературными трудами положили прочное основание славянской литературе. Горазд, Климент, Лаврентий, Наум, Ангеларий, вместе со своими учителями Кириллом и Мефодием, известные под именем «св. седмичисленников», стали первыми общеславянскими писателями; их труды обошли все славянские литературы, под конец вошли и в нашу древнерусскую письменность… Между тем, в Моравии и Паннонии и вообще во всем католическом славянстве славянское богослужение было окончательно изгнано. Уже тотчас после смерти, в письме папы Стефана V (885–891 гг.) к кн. Святополку, Мефодий порицается – «за вздорность м службу на славянском языке». В 925г. папа Иоанн X в письме к сплетскому архиепископу, открыто восстает против тех, кто следует Мефодию, «которого, – замечается в послании, – нигде нет между святыми»… Наконец, через полтораста лет по смерти, на Сплитском соборе 1059–1064 гг., славянский апостол Мефодий уже прямо именуется от лица Католической церкви «некиим еретиком Мефодием»… ; собор безусловно запрещает службу на славянском языке и вместе с тем, пол страхом проклятия, издает повеление, чтобы «никто из людей славянского языка» не получал степеней священства, а об «еретике Мефодии» добавляется, что «за свое нечестие» он был, по повелению Божию, наказан внезапной смертью !
***
Величайшим делом свв. братьев было составление (или улучшение?) славянского алфавита и перевод Св. Писания на славянский язык. Не останавливаясь на первом, перехожу прямо ко второму. Остановимся сначала на тех лексикальных средствах, которые нашли для себя переводчики в славянском языке и которыми они могли располагать при своем труде. Насколько подготовлен был в их время славянский язык для передачи на нем высоких начал христианства, и что сделано было самими переводчиками для усиления в языке средств к этому?
Великие события в жизни народов всегда подготовляются задолго до самого факта их совершения. Общенародному принятию христианства, по большей части, всегда предшествовало «неофициальное» знакомство с ним. В массу народа проникали неясные отзвуки христианских идей; распространялись христианские понятия, обычаи, легенды; не мало являлось и отдельных представителей новой религии… Крещение болгар совершилось лишь в IXвеке, но христианство было известно среди них уже в V–VI вв. (Голубинский Краткий очерк истории православных церквей Болгарской, Сербской и Румынской. М., 1871. стр. 4, 17, 26). К еще более раннему времени относится первое распространение христианства среди моравских славян; уже в числе отцов первого никейского собора мы видим епископа Паннонского. (Небосклонов. Начало борьбы славян с немцами в Средние века. Казань, 1874. С. 20). В Древней Руси христианство также существовало задолго до князя Владимира… Знакомство народа с христианством, хотя и неясное, отрывочное, не могло не отражаться и на его языке. В языке славянских племен рано начали появляться слова нового, христианского значения, постепенно увеличиваясь в своем количестве, вместе с степенью распространения христианских понятий. Такие слова, как крьст, алтарь, цьрковь, поп и др. мы встречаем укоренившимися в славянском языке уже задолго до эпохи жизни славянских апостолов. Слово крест задолго до перевода Библии получило среди славян значение христианское; столь же рано образуются в славянском языке производные слова: крьстити, крьститеся, крьщение, крьститель, отличавшиеся по своему более высокому, отвлеченному значению от общенародных: купати, погружати, купало и т.д. Точно также слова цьркы, цьрковь, уже до перевода Библии , заключало в себе понятие, отличное от того, которое соединялось с чисто языческими словами: требище, капище и т.д. (Буслаев. О влиянии христианства на славянский язык. М., 1848. стр. 108, 113–115). Подобные слова «были уже всем понятны, совершенно ославянились, ходили в устах народа задолго до перевода Св. Писания, вытеснив собою соответствующие им понятия языческие...» Это были готовые слова христианского значения, «христианские первенцы славянского языка»… Такими христианскими словами переводчики прежде всего и воспользовались при своем труде. Эти слова представляли известного объема материал, накопившийся в языке под непосредственным влиянием на него христианства, еще в древнейшую, доисторическую эпоху.
Другим, весьма важным, элементом дохристианского славянского языка, оказавшим свою услугу славянским переводчикам, были слова, возникшие на почве древнейших, доисторических связей славянского мира с готским и древненемецким. На почве этих доисторических отношений в языке славянских племен очень рано образовалось немало слов, общих, по своему лексикальному строю, со словами готскими и древненемецкими. Такими, напр., были слова, образованные приставкой go (немецкое ge) и бывшие одинаково понятными и готам, и славянам, каковы: говеть, готов, горазд и т. п. (Буслаев. О влиянии христианства, 90–100, Шафарик в своих «Слав. Древ.» приводит целый ряд слав. слов, родственных языку готскому). Эти полуготские, полуславянские слова в дохристианском языке славянских племен, явились, повторяю, весьма важным элементом, которым не могли не воспользоваться переводчики. Особенное значение в этом отношении мог иметь готский перевод Св. Писания, сделанный еп. Улфилою еще в IV веке. Сравнивая этот перевод с переводом славянским, исследователи находят довольно сильное влияние первого на последний. В древнейшем, Кирилло-Мефодиевском переводе они находят очень много тех же самых готских слови выражений, и в тех же местах, как и в переводе Улфилы. (Невоструев. Записка о переводе Евангелия на славянский язык, сделанным Кириллом и Мефодием. Кирилло-Мефод. Сборник, М. 1865, стр. 255 sqq). Очевидно, славянские переводчики в известной степени пользовались при своем труде готским переводом Библии… С влиянием готского языка и перевода непосредственно соединялось влияние наречий древненемецких. Внесение в славянский перевод многих новых немецких слов, равно как и латинских, объяснялось самой обстановкой перевода. Главным образом Кирилл и Мефодий действовали в Моравии и Паннонии, издавна и политически, и церковным образом связанных с немецкой империей; здесь совершали они перевод Св.Писания и богослужебных книг, совершали для моравских и паннонских славян, уже ранее обращенных в христианство усилиями немецких епископов; в труде перевода могли принимать участие их туземные ученики, уже ранее познакомившиеся с христианством от римских миссионеров. Знаменитые «фрейзингенские отрывки», в рукописи IX-X веков, до сих пор служат памятником этого более раннего христианства у западных славян… Из слов древненемецкого происхождения, издавна вошедших в славянский язык и внесенных потом в текст славянского перевода Св. Писания, отметим: уже упомянутое ирьковь (црькы), также – пост, поп, мьних (от старогерманских fasta, phapho, minih и др.). Счет дней недели у славян, по мнению некоторых исследователей, также немецкого происхождения – по крайней мере, на это может указывать название среды, среднего дня недели. Прямой перевод немецкого Mittwoch; точно также название субботы некоторыми производится не от греческого σάββατον, а от старонемецкого sambaz (Miklosich: Die shristliche Terminologie der slavischen Sprache. Wien, 1875. Пыпин Об историческом складе русской народности. Вестн. Евр. 1884 . Октябрь, стр. 706–720).
С очень раннего времени начали проникать в древнейший дохристианский язык славян элементы языков латинского и греческого. Так в очень отдаленную, дохристианскую пору перешло к славянам латинское слово acetum (ὄξοσ), принявшее форму оцьт, оцьтьн. Древнейшее значение, какое это слово имело даже в эпоху перевода, не говоря о времени более раннем, показывает выражение переводчиков (встречающееся в древнейших рукописях перевода) оцьтьно вино (έσμυρνισμένον οἶνον, в употребляемом ныне тексте: есмирнисмено вино), или в готском переводе: вино с смирной, т.е. вино, настоенное травами, смирною; такое вино римляне давали умирающим в пытке для облегчения их предсмертных страданий. (Буслаев О влиянии христианства, 116). Также с древнейшей поры перешло к славянам латинское слово paganus, в форме паганин, со значением чужестранца, язычника; уже упоминавшееся слово алтарь или олтарь (лат. altare), къмкати (лат. communicare) с христианским значением «причащаться Св.Таин», мьша (лат.missa); криж (лат. crux), скудель, скудельник, скудельнич (лат. scandula) и др. Кроме того, в славянском переводе Св.Писания встречаем следующие слова, о которых трудно сказать положительно, взяты ли они переводчиками непосредственно с латинского, причем может быть, некоторые из них проникли в славянский мир еще в дохристианскую эпоху, или внесены прямо с греческого, оставшись непереведенными: и в латинском, и в греческом они одинаково общеупотребительны и существовали издавна; таковы кесарь – καῖσαο, caeser; кустодиа – κουστοδία, custodia; легион – λεγεών, legio; претор – πραίτωριον, praetorium, сандалий – σανδάλιον, sandalium; соударь – σαυδαριον, sudarium; талант – ταλάντον, talantum; титло – τίτλος, titulus и т.п. Присутствие латинского элемента в дохристианском славянском языке и в самом переводе Св.Писания легко может быть объяснено и древнейшими историческими отношениями славян к римскому миру, и упомянутыми, современными переводу, связями моравских славян с Римской церковью.
Наиболее сильным и могущественным образом сказалось в славянском переводе влияние подлинника, греческого языка. И это, конечно, вполне естественно; и оригинал был греческий, и переводчики были греки. Путем перевода Св.Писания в славянский язык вошла целая масса греческих слов и оборотов; большинство слов настолько усвоились древнему славянскому языку, что из него перешли в современный русский. Отметим слова: аромат (ἄρωμα); ангел (ἄγγελος); апостол (ἀπόστολος), демон (δαίμων), диавол (διάβολος), ехидна (εχίδνα), иерей (ἱερεύς), лепта (λεπτόν), маммона (μαμονᾶς), миро (μύρον), порфира (πορθύρα), скиния (σκηνή), трапеза (τράπεζα), финик (φοίνιξ), хитон (λεπτόν), хламида (χλαμίς), эконом (οἱκονόμος), фимиам (θυιμίαμα) и мн.др.
Древнейшие христианские слова, образовавшиеся или проникшие в славянский язык еще в древнейшую, доисторическую эпоху влияния на него христианства, слова готские и древненемецкие, латинские и наконец масса слов греческих – таковы были лексикальные средства, которыми располагали переводчики при своем переводе и которые они еще более развили и усилили.
Общий характер кирилло-мефодиевского перевода и его высокое внутреннее достоинство хорошо уясняется через сравнение его с еще более древним переводом Св. Писания – с не раз упоминавшимся нами переводом готским, совершенным Ульфилою в IV веке.
С внутренней стороны, по верности и силе передачи христианской мысли, требующей широты взгляда и известной отвлеченности, славянский перевод несравненно выше готского. В готском переводе еще слишком живо чувствуется недавний языческий быт готского племени; к новому христианскому содержанию еще тесно примыкают только что оставленные предания языческого мира. «Перевод Ульфилы, – говорит Буслаев, – при первом взгляде поражает яркостью жизни действительной, непрестанно выступающей разнообразными намеками, проглядывающими сквозь идеи христианские; отвлеченность учения христианского низводится до обыденных, осязательных образов, заимствованных из действительности; чистота христианских идей омрачается намеками на язычество. Везде очевидно, что Ульфила прямо из уст язычника взял не очистившиеся молитвою слова и формы для выражения ими Св.Писания. (Буслаев. О влиянии христианства, 101). Славянский перевод, напротив, при всей своей ясности и точности, местами поэтической образности, в общем является несравненно более отвлеченным и во всяком случае совершенно чуждым прежнему языческому мировоззрению. Если «готский перевод Библии представляет резкий перевод от выражений мифологических к христианским и составляет поэтому любопытный факт в истории языка, сохраняя в себе предания языческие для выражения христианских идей», то славянский перевод Евангелия отличается чистотой выражения христианских понятий, вследствие отстранения всех намеков на прежний дохристианский быт. Буслаев. О влиянии христианства, 210). Приводим несколько примеров:
Греч. слово δαίμων в славянском переводе передается словом бес, в общем значении злого духа; в переводе Ульфилы слову δαίμων соответствуют unhulpo и Skohsl – название двух злых существ древнегерманской мифологии. (сл. Skohsl родственно, по Буслаеву, слав. кост, откуда – кощей),
ὀικουμέμη в славянском переводе соответствует вселенная – слово, являющееся прямым переводом греческого и чисто отвлеченного характера; в переводе Ульфилы mijungarde (= midjgard древней Эдды), т.е. дом или жилище в средине, в центре мира: по сказанию древней Эдды midjgard создан для жилища людей из бровей Имира и окружен морем (Буслаев, ib, 103). Слово готского перевода переносит нас в языческий мир древнегерманской мифологии,
μιστίριον: в слав. переводе тайна – слово отвлеченного характера; в готском runa, слово, от которого так и веет языческой древностью и в котором соединились понятия о ворожбе, пении, письме, таинстве и т.д.
σταυρός: в слав. переводе крест, слово, давно уже приобретшее христианское значение; в готском переводе σταυρός: переводится galga, словом, которое значит просто виселица, позорный столб и т.п.
Стремясь к отвлеченному выражению христианских идей, славянские переводчики иногда составляли новые слова взамен старых языческих, или употребляли из них такие, которые менее могли напоминать старые языческие понятия. Так, напр., коренные славянские слова: дедич, дедина переводчиками оставляются и заменяются новыми и совершенно отвлеченными: наследник, общник, наследие, достояние и т.п. «Переводчики не хотели, – замечает Буслаев, – воспользоваться народным понятием о владении вероятно потому, что дедина и дедин, заключая в себе память о древнеславянском предании, могли нарушить чистоту слова евангельского. Нет сомнения, что права на владение дединой были освящены древним верованием: деды чтились как существа высшие, божественные, и потому названием «внука» весьма естественно могло выражаться отношение современности к темной, мифологической старине (ср. в «Слове о полку Игореве» выражения: «жизнь Дажь-Божья внука», «в силах Дажь-Божья внука» и п.). По-чешски ded cowe – пенаты. Следственно, коренное славянское понятие о наследстве, выраженное словами: дедич, дедина, основанные на родственном отношении, а не на одном только понятии об имуществе, не могло войти в священный язык, потому что напоминало период мифологический. Памва Берында с намерением отличает дядко от дедко «аще бо неции обыкоша дьявола именовати». (Буслаев, ib. 161).
В употребляемом ныне тексте славянской Библии первичный кирилло-мефодиевский перевод является далеко не в подлинном виде. Современный славянский перевод Библии имеет, как известно, свою историю. Нам необходимо коснуться этой истории, чтобы показать отношение употребляемого ныне текста славянской Св.Писания к его древнейшему прототипу. Известно, что кодекс славянской Библии составлен был лишь в конце XV столетия. До самых последних годов XV века русской письменности, а равно и во всем славянском мире, не существовало канона библейских книг. Библейские книги, как и всякие другие книги, предлагались древнерусскому, и вообще славянскому читателю, в самых разнообразных по своему содержанию сборниках, – вместе и рядом с сочинениями отцов Церкви, поучениями, житиями святых, прологами, нередко с сочинениями прямо апокрифическими или даже светского характера. Одна рукопись XV в. Моск. Рум. музея – сборник библейских книг из собрания Ундольского, по его нумерации №1 может быть взята, как типичный образчик древнерусского библейского кодекса. Здесь сначала идут первые библейские книги – от Бытия до Притчей Соломоновых включительно, затем – отрывки из книги Премудрости Соломона, далее – уж отрывки из какого-то хронографа, а за ними прямо читаем: Житие и жизнь Александра, царя Македонского – «Александрию»!.. После новых отрывков из хронографа следует последнее видение пророка Даниила – если и Даниила, то во всяком случае не пророка: статья чисто апокрифическая… Далее – выписки из патерика, отрывок из какого-то слова Иоанна Златоустог о, наконец, Апокалипсис Иоанна Богослова, весь сполна; затем – новые отрывки, и за ними Песнь песней, но уже в другом переводе, чем какой помещен выше, в числе первых библейских книг; за тем до конца рукописи – новые отрывки и заметки самого разнообразного содержания (в роде, например, статейки «о пророках и пророчицах», где в хронологическом порядке перечисляются ветхозаветные пророки и пророчицы; автор насчитывает 73 пророка и 9 пророчиц, между пророчицами последней оказывается «Святая Мария Богородица». Ориентироваться среди такого письменного хаоса, выделить чистый библейский текст из массы других сочинений, очистить его от разнообразных вставок и дополнений, которые так тесно с ним сплетались – было слишком трудно… На самом кануне XVI столетия, новгородский архиепископ Геннадий впервые выделил библейские книги из хаоса сборников, собрал их в один кодекс и таким образом положил первое основание современной славянской Библии, как мы ее имеем теперь. Кодекс Геннадия. однако, далеко не отличался единством текста со стороны языка; текст различных библейских книг, по своей древности, был весьма различен. Одни книги (Пятикнижие Моисеево, Псалтирь и книги пророческие) вошли в кодекс в древнейшем, может быть, даже первоначальном кирилло-мефодиевском переводе; другие книги (книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, четыре книги Царств, Притчи, Екклесиаст, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, книга Иова, Песнь Песней и Апокалипсис) вошли хотя и в древнем, но все же в значительно подновленном тексте; третьи (четыре Евангелия, Деяния и Послания Апостольские) помещены в кодексе не древнем, но исправленном и очень близким к нынешнему печатному тексту; наконец, некоторые книги (две книги Паралипоменон, три книги Ездры, книги Товита, Юдифи, Премудрости Соломона), вероятно, совсем не найденные Геннадием в тогдашней русской письменности, были переведены, по его поручению, прямо с латинского, с Библии Вульгаты, и переведены, заметим, недостаточно искусно, без хорошего знания как латинского, так и русского языков, а книга Есфирь даже непосредственно с еврейского (Горский и Невоструев: Описание слав. рук. Синод библиотеки, I, стр. 1–128. Митр. Макарий: Ист. Рус. Церкви, VII, стр. 177–190). При всем разнообразии своего текста, кодекс Геннадия составил эпоху в истории славянской Библии. Собранный им кодекс послужил основанием первому печатному изданию славянской Библии – Библии острожской, изданной в 1580–1581гг. Острожские издатели, получив из Москвы полный список геннадиевского кодекса, хотя и подвергли текст новому пересмотру и исправлению, сличая его с текстом греческим и латинским, но больше всего и чаще пользовались им целиком, без всяких изменений, до того, что кое-где удержали даже ошибки писцов. (Горский и Невоструев, ib. 1, стр. VIII; Митр. Макарий, ib. 7, стр. 190). Московское издание Библии 1663 года, так называемое первопечатное, за немногими исключениями, только повторило издание острожское. (Труды Киевской Духовной Академии, 1861, II, стр. 427). Первая наиболее серьезная критика текста славянской Библии была сделана в царствование Имп. Петра I. 14 ноября 1712 года указом императора «повелевалось архимандриту московского Заиконоспасского монастыря Феофилакту Лопатинскому и учителю эллино-греческих школ Софронию Лихуду с помощниками, бывшее до сего времени в употреблении первопечатное московское издание Библии 1663 года, сличив с греческим текстом LXX-ти исправить для вторичного печатного издания». (Предисловие к изд. слав. Библии 1751 года; Опис. слав. рук. Моск. Синод. Библ. I, 165). Славянский текст был подвергнут теперь значительному изменению. Исправление или, вернее, выправление состояло в замене слов, вышедших из употребления, непонятных или неточных, употребительными, более ясными и точными; в приведении речи в правильный грамматический порядок – в последнем отношении нельзя не отметить гонения, воздвигнутого исправителями против двойственного числа. Труд исправителей, в сущности, заключался в исправлении употреблявшегося славянского текста по подлинному греческому тексту. Впрочем, местами исправители следовали латинскому тексту Вульгаты (так по тексту Вульгаты исправлены были сполна книги Товита и Юдифи), а иногда принимали в соображение еврейский текст. Вместе с исправлением текста, исправители теперь впервые внесли в славянскую Библию разделение глав на стихи, разделение на стихи было заимствовано прямо из латинских изданий Вульгаты… Дело исправления продолжалось 12 лет. К началу 1724 года оно было окончено, и указом 5 февраля этого года Петр В. приказывал тому же Феофилакту Лопатинскому, бывшему в то время уже тверским архиепископом, и ученому греку Афанасию Кондоиди, архимандриту Спасского ярослвльского монастыря, прежде печатания исправленного текста еще раз «тщательно освидетельствовать оный», но на этом дело и остановилось. 28 января 1725 года Петр В. скончался, и дело издания Библии было забыто. О нем вспомнили лишь со вступлением на престол Елизаветы Петровны. Труд петровских исправителей был вызван на свет, еще раз пересмотрен, и наконец напечатан в Москве в 1751 году. Текст этого елизаветинского издания и есть тот текст, который мы имеем теперь в славянской Библии и который так. обр. есть собственно текст петровских исправителей 1712–1724 гг. Исправители елизаветинского времени приняли почти все исправления, сделанные их петровскими предшественниками, только изредка давая предпочтение перед ними первопечатному московскому тексту 1663 года (Горский и Невоструев Опис. слав. рук. Моск.Синод. библ, I, 165–180).
Мне нет нужды говорить много о великом просветительном значении труда, совершенного славянскими апостолами. В умственной истории каждого народа перевод Библии на народный язык всегда составлял эпоху; всегда и везде это событие было началом нового периода народной жизни, являлось моментом, когда «старое содержание народной жизни решительно отступало в прошедшее и начиналось господство новых идей и новых форм быта», более совершенных. В истории славянских племен момент этот неразрывно соединяется с деятельностью свв. Константина и Мефодия. Перевод Св. Писания на родной язык и для славян являлся эрой новой жизни. Перевод закреплял в их сознании христианские понятия, с которыми они только что знакомились, способствовал через это их внутреннему духовному развитию, расширял их мысль, делал народ более культурным. Славянские племена VIII – пол. IX в. только что начинали сознательную историческую жизнь. Мысль народной массы не шла дальше хаоса первобытной мифологии, блуждала во мраке доисторического периода. Проповедь христианства, перевод на родной язык Св. Писания разом поднимали народное самосознание, неизмеримо расширяя духовную область мысли, разом поднимали эту мысль на неведомую ей дотоле высоту, открывая перед нею безграничный мир новых чувств, идей, стремлений. Только этим путем, – путем богослужения и чтения Библии на родном языке, – высокие христианские идеи могли стать достоянием славянского языческого мира.
Но в труде перевода была и другая весьма существенная сторона. Славянский перевод Св.Писания был не только великим христианским подвигом, но и великим научным трудом. С подвигом апостольства соединялась здесь гениальная научная заслуга, гениальная не только по идее, но и по выполнению. Нужно принять в соображение тогдашнее состояние славянского языка, совершенную его стихийность и хаотичность, чтобы вполне понять и оценить всю громадность труда, взятого на себя славянскими апостолами, и столь гениальное его выполнение. Славянский язык VIII – начала IX века не знал ни литературы, ни письменности, у него не было даже общеупотребительного алфавита – писали «чертами и резами»… Под пером великих переводчиков славянский язык впервые делается языком литературным, вместе с этим – разом делаясь сильнее, богаче, крепче. Перевод Св.Писания вывел славянский язык из того хаотического, доисторического брожения, в котором он находился в VIII – начале IX века, готовый распасться на множество мелких местных наречий и говоров – перевод дал стихийной, не сформировавшейся еще славянской речи литературное единство и твердость, овладевши существовавшими в языке, но находившимися еще на стадии брожения, элементами, очистивши и упорядочивши их, усилив одни. Ослабив другие, перевод привел все эти давнишние материалы языка в соответствие и стройность, дал многим из них новое, боле широкое значение, обогатил язык массой совершенно новых слов и понятий, дал ему твердые фонетические, морфологические и синтаксические формы… Само собой понятно великое значение всего этого. Главнейшим признаком национальности служит язык. Он является той духовной связью, которая сохраняет в себе зародыш будущей национальности народа. Без отдельного языка нет и отдельной, самостоятельной народной жизни, нет народной истории. Язык – внешнее выражение народного самосознания; вот почему в древнем славянском языке язык и народ значат одно и то же… Славянские апостолы, работая над славянским языком, работая над народным самосознанием славянских племен. В этом заключалось и будущее историческое значение труда свв. первоучителей – значение в смысле политического объединения им всех славянских племен.
Современная наука преклоняется перед совершенством перевода, удивляется ему, готова даже заподозрить его возможность для сих двух человек. Но не надо забывать, что эти два человека были два великих, гениальных человека, всю жизнь отдавших своему труду и в совершенстве владевших всею современною их наукою. Они как нельзя лучше были подготовлены к этому делу. Окруженные на Родине с детства славянской речью, они – природные греки – могли скоро и легко в совершенстве изучить и славянский язык; язык подлинника и язык перевода могли быть для них одинаково родными. Всестороннее блестящее образование, особенно младшего из свв. братьев (о Мефодии имеется в источниках меньше сведений), постоянные научные занятия впоследствии дали переводчикам все необходимые для них средства… Труд перевода не исключал, конечно, и посторонней помощи. У славянских апостолов были многочисленные ученики, многие из них были природные славяне – труд перевода мог в известной степени облегчаться их участием и помощью…
Не нужно думать, однако, что перевод Св. Писания в том полном совершенстве, как мы его находим в древнейших, дошедших до нас, рукописях XI–XII веков – разом вылился таким из-под пера святых апостолов, разом вышел из их рук вполне готовым, не подлежащим никакому усовершенствованию. Перевод совершался постепенно, был делом всей жизни славянских проповедников, и еще при жизни их, при самом процессе его совершения, мог быть постоянно исправляем, улучшаем, и в целом и по частям. Что касается постепенности перевода в продолжение всей жизни славянских апостолов, – на это, при всей запутанности, скученности исторических данных, мы находим, в общей их массе, довольно ясные указания. Я уже упоминал об одном «житии» св. Константина, где начало его проповеди славянам и начало перевода для них необходимых богослужебных книг относится к самому раннему периоду его жизни, ко времени еще до путешествии в Хозарию; с другой стороны, в паннонском житии Мефодия прямо говорится. что сначала, при жизни Кирилла, переведены были братьями книги богослужебные, номоканон и некоторые отеческие, и только к концу жизни св. Мефодия был окончен новый перевод всей Библии, кроме книг маккавейских, которые Мефодий перевести уже не успел… При этой постепенности, улучшение перевода могло совершаться, повторяю, еще при жизни переводчиков, ими самими – могло происходить, в известной степени, и в ближайшее время после их смерти, руками их учеников. Сличая древнейшие рукописи, нельзя не видеть в них усиленной внутренней работы над исправлением и улучшением текста, которая, очевидно, шла и в ближайшее время после смерти самих переводчиков. «Теперь уже нельзя сомневаться в том, говорит проф. Ягич, что как глаголические, так и кирилловские тексты, дошедшие до нас, изображают результат усиленной литературной деятельности, продолжавшейся с конца IX и по XI столетие, в пределах древней Болгарии, Македонии, Сербии, Боснии, Хорватии и Далмации… Везде черты древнейшей паннонско-моравской эпохи сглаживались, малоизвестные формы и слова заменялись новыми, лучше известными, замечаемые ошибки и неточности в переводах, раньше сделанных, исправлялись, пробелы дополнились» (Ягич. Мариинское Четвероевангелие с примечаниями и приложениями. СПб, 1883, стр. 474).
Сравнивая древнейшие рукописи славянского перевода, нельзя вообще не видеть, какие громадные затруднения приходилось преодолевать переводчикам, и как постепенно изменялся, улучшался – под их же собственными руками или их ближайших учеников – их перевод. В самых древних рукописях еще нередко множество греческих слов остается по местам не переведенным, которые только позднее, в более поздних частях рукописи, и не вдруг заменяются соответствующими словами славянскими 2 . Перед нами открывается как бы черновая работа переводчиков.
Заканчивая свой очерк, не могу еще раз не бросить последнего взгляда на жизнь и труды славянских апостолов. Вступая во второе тысячелетие исторической жизни славян и переносясь мысленно за тысяча лет назад, к эпохе жизни славянских просветителей, мы невольно проникаемся благоговением к их великой и святой деятельности. Всю жизнь свою свв. братья отдали в жертву славянам, их христианскому просвещению, их умственному и нравственному подъему, пробуждению и упрочению их племенного и национального самосознания. Их труды дали славянам средства к духовной христианской жизни, создали им национальный литературный язык, положили краеугольный камень национальной общеславянской литературе. Призывая славянские племена к широкой духовной жизни, давши им народное богослужение и Св. Писание на родном языке, свв. братья тем самым впервые заявили идею о религиозном единстве и политической самостоятельности славян. Недаром свв. братья всю жизнь вели борьбу за право славян читать Библию и молиться на родном языке: с этим правом соединялось право на народную самостоятельность в будущем!.. Труды славянских апостолов без пользы погибли для той страны, где они жили сами и трудились, но их дело не погибло для всего славянского мира. Обойдя все славянские земли, их великий труд достиг России – и лег в основание духовного развития и всей исторической жизни русского народа… И русский народ не забудет своих просветителей. С благоговением вспоминая об их святой деятельности, он всегда будет видеть в них своих апостолов веры, просветивших его и весь славянский мир светом Христовой истины, апостолов науки, культуры, первых славянских писателей, создавших славянам их национальный литературный язык и положивших основание их национальной литературе, наконец, он никогда не забудет в свв. братьях первых борцов за религиозную независимость славян, первых страдальцев за их духовную свободу.
* * *
По исследованиям новейшего историка Русской церкви проф. Голубинского, «в греческой церкви IX века, также как и в латинской, было учение об одном богослужебном языке; греки, совершенно также, как и латиняне, были самым решительным образом за то и того учения, чтобы у всех народов их греческой церкви богослужение совершалось на одном греческом языке»… Оценивая деятельность св.Константина, историк замечает «Среди господствовавшего между римлянами и греками учения о двух богослужебных языках – латинском и греческом – Константин философ выступил как реформатор и новатор, провозгласивший принцип равноправности всех языков и национальности богослужения и осуществивший свое новое учение в приложении к моравам». Ист. Рус. Церкви, т. 1, вторая половина, М. 1881. Стр. 283–285.
Так, в Мариинском еванг. XI в., в Добриловском 1164 г., в Никольском XI–XII вв. встречаем: Ин.10:22 енкениа – ἐγχάινια; в др. древнейших списках это слово уже переводится: священие, обновление. В Мариинск., Ассеманиевск., Зографск, Никольском: Ио, XXI, 7 епендитом ἐπενδύτμν; в позднейших срачица или одежда; в Мариинском, Остромировом. Ассеманиевском: Лук. I, 5 от ефимерия – εξ ἐφημερίας; Зографское: дьневьные чреды. В Мариинском, Зографском, Никольском: Мр. XII, 33 : оловатомат; Ассеманиевск въсесъжагаемыхъ жрътвъ; в Остр., Ассеман., Савв.кн: пира – πῆρα; в Мариинс., Зограф.: мошъна, вретишта; в Мариинс.: сикера – σίκερα, в Зографском: творена кваса; в Мариинс. ев. остаются непереведенными: сканделы, от скандел, сканьдалом, скакдаль, сканьдали, скандалисает, скандалисати – σκάνδαλον, σκανδαλίζω; в других списках, а в некоторых местах и того же списка уже переведено: съблазны, съблазнити; в Мариинск., Зографском, Ассем.: скудель – лат. scandula; в Осмр. покров. ὐποκριτής очень нередко в древнейших списках остается непереведенным: ипокрит, хотя в других местах тех же списков уже передается: лицемер. В Мар., Зоргафск., Остром. – уже: на сем камени. ἐπί ταύτη τῆ πέτρα, но в Ассем. и некоторых друг.остается: на сем петре; также остаются еще непереведенными в иных списках слова: практорь (ὁ πράκτωρ); спекоулатор (σπεκουλάτορ) и др. – хотя в других древнейших уже заменяются славянскими :слуга. воин, мечьник. В Мар., Зогр., Остром. и др. солило, но в некоторых еще: тривлин – τρυβλίον и т.д. (См. Ягич. Мариинск. Четвероевангелие (codecs marianus), СПб., 1883. Стр. 471–474). Название растений, не известных славянам, вообще остаются непереведенными; такими остались и в современном тексте: Иоан., XII, 2 приимъши литру мира нарда пистикию – те же слова в подлинном: λίτραν μύρου νάρδου πιστικῆς; или Лук.14:3 : алавастр мира нардо-пистикин – αλαβαστρον μύρου νάρδου πιστικῆς; веии от фуник βαία των φοινίκων… (Буслаев, 204–205) Как трудно было иногда выражать на языческом славянском языке духовные христианские понятия, можно видеть, напр., из следующего места фрейзингенских отрывков, в котором говорится о христианской молитве в церкви: «в церквах их (христ. святых) кланяется и молимся им и чести их пием и обеты наши их несем о спасении душ наших и душ наших…». В этих словах так и сквозят обряды языческих пиров, на которых древние славяне-язычники ели и пили в честь своих богов и героев… Христианские названия ангел, апостол, угодник – в той же рукописи передаются так: «всем крылатцам божиим (всем ангелам), всем слом божиим (всем апостолам), всех божиих мощей (всех божиих сил, небесных властей, угодников)…
Купить иконы святого Мефодия равноапостольного
Молитвы равноапостольным Кириллу и Мефодию, учителям Словенским
Тропарь, глас 4*
Я́ко апо́столом единонpа́внии/ и слове́нских стpан учи́телие,/ Киpи́лле и Мефо́дие Богому́дpии,/ Влады́ку всех моли́те,/ вся язы́ки слове́нския утвеpди́ти в Пpавосла́вии и единомы́слии,/ умиpи́ти миp// и спасти́ ду́ши на́ша.
Перевод: Апостолам единомысленные и славянских стран учителя, Кирилл и Мефодий Богомудрые, Владыку всего молите все народы славянские в Православии и единомыслии утвердить, миром мир оградить и спасти души наши.
Кондак, глас 3*
Свяще́нную дво́ицу просвети́телей на́ших почти́м,/ Боже́ственных писа́ний преложе́нием исто́чник Богопозна́ния нам источи́вших,/ из него́же да́же додне́сь неоску́дно почерпа́юще,/ ублажа́ем вас, Кири́лле и Мефо́дие,/ Престо́лу Вы́шняго предстоя́щих// и те́пле моля́щихся о душа́х на́ших.
Перевод: Священную двоицу просветителей наших почтим, переводом Божественных писаний источник Богопознания нам источивших, из которого даже доныне обильно черпая, прославляем вас, Кирилл и Мефодий, Престолу Всевышнего предстоящих и усердно молящихся о душах наших.
Молитва 1‑я*
О, пресла́внии просвети́телие слове́нских язы́к, святи́и равноапо́стольнии Мефо́дие и Кири́лле, ва́ших письме́н и уче́ний све́том просвети́вшеся и в ве́ре Христо́вой наста́вльшеся, я́ко ча́да ко отце́м, усе́рдно ны́не прибега́ем и сокруше́нием серде́чным мо́лимся: а́ще и заве́т ва́ших не соблюдо́хом, о угожде́нии бо Бо́гу небрего́хом и от бра́тняго единомы́слия в ве́ре отпадо́хом, оба́че я́коже дре́вле в земно́м житии́ ва́шем, си́це и ны́не гре́шных и недосто́йных не отврати́те тщи, но, я́ко иму́ще ве́лие ко Го́споду дерзнове́ние, приле́жно Того́ моли́те, да обрати́т нас в путь спасе́ния, да умири́т раздо́ры единове́рных, да приведе́т к единомы́слию отпа́вших и всех нас ду́хом любве́ да соедини́т Еди́ней Святе́й, Собо́рней и Апо́стольстей Це́ркви! Ве́мы бо, я́ко мно́го мо́жет моли́тва пра́ведных по благосе́рдию Влады́ки. Не оста́вите у́бо нас, уны́лых и недосто́йных, чад ва́ших, и́хже ра́ди грехо́в па́ства ва́ша, враждо́ю разделя́ема и собла́знами иносла́вных прельща́ема, ума́лися, о́вцы же слове́сныя, разрыва́емы, восхища́ются во́лки губи́тельными. Пода́ждьте у́бо нам моли́твами ва́шими ре́вность Правосла́вия, я́ко да оте́ческая преда́ния до́бре сохрани́м, кано́ны церко́вные ве́рно соблюде́м, вся́ких лжеуче́ний стра́нных отбежи́м и, та́ко в житии́ богоуго́дном преспева́юще, жи́зни ра́йския на Небеси́ сподо́бимся, иде́же ку́пно с ва́ми просла́вим в Тро́ице Еди́наго Бо́га во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Молитва 2‑я*
О, всехва́льнии равноапо́столи Мефо́дие и Кири́лле, припа́дающе пред честно́ю ико́ною ва́шею, усе́рдно мо́лим вы: воззри́те ми́лостивно на нас, и́хже трудо́м ва́шим просвети́ли есте́, и оградите́ нас неусы́пным предста́тельством ва́шим от злых ко́зней вра́жиих! При́зрите у́бо на виногра́д сей, его́же насади́ли есте́, и не преда́йте ди́веему ве́прю озоба́ти его́. Сохрани́те, святи́и уго́дницы Бо́жии, Це́рковь на́шу Правосла́вную, ю́же вы назда́ли есте́ на краеуго́льном Ка́мени, Христе́, я́ко да бу́дет недви́жима, но да разсы́пятся о Ка́мень сей во́лны вся́каго малове́рия. Укрепи́те па́стырей на́ших во всех доброде́телех и в по́двизе пропове́дания, вразуми́те же пасо́мых, во е́же послу́шати гла́са их. Сохрани́те вся страны́ слове́нския от вся́каго оскуде́ния, от огня́ и меча́, от смертоно́сныя я́звы и от вся́каго зла. Услы́шите и вся́каго челове́ка, с ве́рою к вам приходя́щаго и благода́тныя по́мощи ва́шея тре́бующаго. В стра́шный же час сме́ртный предста́ните всем нам блази́и хода́таи и те́мных зра́ков де́монских прогони́телие, да в ми́ре и покая́нии сконча́еше земно́е по́прище, дости́гнем ве́чных благ наслажде́ния и ку́пно с ва́ми просла́вим Пресвяту́ю Тро́ицу – Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не, и при́сно, и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Молитва 3‑я**
О, пресла́внии язы́к слове́нских учи́телие и просвети́телие, святи́и равноапо́стольнии Мефо́дие и Кири́лле! К вам, я́ко ча́да ко отце́м, све́том уче́ний и писме́н ва́ших просвеще́ннии и в ве́ре Христо́ве наста́вленнии, ны́не усе́рдно прибега́ем и в сокруше́нии серде́ц на́ших мо́лимся. Аще бо и заве́т ва́ших, я́ко ча́да непокори́вая, не соблюдо́хом, и о угожде́нии Бо́гу, я́коже учи́сте, небрего́хом, и от единомы́слия и любве́, ю́же слове́ном, я́ко бра́тиям в ве́ре и по пло́ти, до́бре завеща́сте, отпадо́хом: оба́че, я́коже дре́вле в житии́ ва́шем неблагода́рных и недосто́йных не отвраща́сте тщи, но благи́ми за зла́я воздава́сте, та́ко и ны́не гре́шных и недосто́йных чад ва́ших моли́твы не отврати́те, но я́ко ве́лие иму́щии дерзнове́ние ко Го́споду, при́лежно Того́ моли́те, да наста́вит и обрати́т нас на путь спасе́ния, ра́спри же и раздо́ры, посреде́ единове́рных бра́тий возника́ющия, да умири́т, отпа́дшия па́ки во единомы́слие приведе́т и всех нас едине́нием ду́ха и любве́ во Еди́ней, Святе́й, Собо́рней и Апо́стольстей Це́ркви соедини́т. Ве́мы бо, ве́мы, я́ко мно́го мо́жет моли́тва пра́веднича ко благосе́рдию Влады́ки, а́ще и о гре́шных лю́дех приноси́ма быва́ет. Не оста́вите у́бо нас, уны́лых и недосто́йных чад ва́ших, и́хже грех ра́ди па́ства ва́ша, ва́ми собра́нная, враждо́ю разделя́ема и собла́зны от инове́рных прельща́ема, ума́лися, о́вцы же ея́ слове́сныя, разсеява́емы от волко́в мы́сленных, восхища́ются: дади́те у́бо нам моли́твами ва́шими о правосла́вии ре́вность, да е́ю возгрева́еми, оте́ческая преда́ния до́бре сохрани́м, уста́вы и обы́чаи церко́вныя ве́рно соблюда́ти потщи́мся, вся́ких лжеуче́ний стра́нных отбежи́м, и та́ко в житии́ богоуго́днем на земли́ преспева́юще, жи́зни ра́йския на Небеси́ сподо́бимся и та́мо с ва́ми вку́пе Влады́ку всех, в Тро́ице Еди́наго Бо́га, просла́вим во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Молитва 4‑я
О, святи́и равноапо́стольнии Мефо́дие и Кири́лле! Ны́не к вам усе́рдно прибега́ем и в сокруше́нии серде́ц на́ших мо́лимся: моли́те Го́спода, да наста́вит и обрати́т нас, на путь спасе́ния. Не оста́вите нас, недосто́йных чад ва́ших (имена), дади́те нам, моли́твами ва́шими, о правосла́вии ре́вность, да е́ю возгрева́еми, оте́ческая преда́ния до́бре сохрани́м, уста́вы и обы́чаи церко́вныя ве́рно соблюда́ти потщи́мся, вся́ких лжеуче́ний стра́нных отбежи́м, и та́ко в жити́и богоуго́днем на земли́ преспева́юще, жи́зни ра́йския на небеси́ сподо́бимся, и та́мо с ва́ми вку́пе Влады́ку всех, в Тро́ице Еди́наго Бо́га, просла́вим во ве́ки веко́в.
Акафист святым равноапостольным Мефодию и Кириллу, учителем Словенским
Кондак 1
Избраннии от Царя сил Господа Иисуса во апостоли языком словенским, Мефодие и Кирилле богомудрии, песньми восхваляем вас, предстателей наших; вы же, яко имущии дерзновение ко Господу, от всяких нас напастей предстательством вашим свободите, зовущих:
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Икос 1
Ангелов Творец и Господь сил предустави вас быти просветители языком словенским; того ради и благодать Его бе с вами, ограждающи и укрепляющи вас во вся дни живота вашего юже помощницу себе имуще, славу Божию во градех и пустынех делы и словесы вещали есте всем. Темже и мы, яко отрасль язык, верою Христовою от вас просвещенных, воспеваем вам, глаголюще:
Радуйтеся, радости Евангельския благовестителие;
Радуйтеся, чудодейственныя благодати носителие.
Радуйтеся, скорби многи за имя Господне приявшии;
Радуйтеся, прелести мира сего отвергшии.
Радуйтеся, издетска Богом благословеннии;
Радуйтеся, венцы исповедническими от Него украшеннии.
Радуйтеся, яко славу человеческую презревше, в пустыни Господа искали есте;
Радуйтеся, яко волю Его сильным мира сего со многим дерзновением благовестили есте.
Радуйтеся, сих ради от Владыки всех в рай светел приятии;
Радуйтеся, пред Ним наши теплии ходатаи.
Радуйтеся, яко вашими молитвами вере нашей утверждение имамы;
Радуйтеся, яко предстательством вашим ересей одоление стяжахом.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 2
Видев святый Кирилл, еще сый отрок, в нощи видение, яко избрати ему Софию деву сестру себе, родителем сия поведа. Тии же, разумевше зде волю Божию, во еже быти чаду их премудрости служителю, вельми о научении и наказании его пекошася, зряще же скорое его в разуме преспеяние, пояху Богу: Аллилуиа.
Икос 2
Разум недоразуменный и естество сущих испытуя, Кирилл в премудрости паче сверстник своих преспеваше и, еще отрок сый, прославися, и в палатех царских во образ благий юному сыну цареву водворен бе. Но, богатство и славу земную презрев и еже едино на потребу спасения ища, в пустыню вселися, да пощеньми и молитвами безстрастия достигнет. Сих же ради и Мефодий, воевода уже сый, отыде на гору Олимп, идеже яко инок Господу служаше. Темже научимся и мы искушения мира презирати, наипаче же Христу Богу угождати, угодники Его воспевающе сице:
Радуйтеся, славою, яже от человек, не прельстившиися;
Радуйтеся, пустынножительству крепце прилепившиися.
Радуйтеся, яко Господь просвещал вы есть в сониих и видениих;
Радуйтеся, яко и мудрость человеческая пособствова вам во спасение.
Радуйтеся, яко Слово Божие и святых отец писания паче философии возлюбили есте;
Радуйтеся, яко Господня закона не слышателие забытливи бысте, но творцы.
Радуйтеся, яко козни диавольския, на пустынножители находящия, победили есте;
Радуйтеся, яко сих ради дадеся вам власть над искушеньми и страстьми.
Радуйтеся, яко подвизи ваша стяжаша вам венец живота;
Радуйтеся, яко и ныне подвижником и постником пособницы есте.
Радуйтеся, всем грешным пред Богом блазии заступницы;
Радуйтеся, душ наших от лести сатанинския защитницы.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык Словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 3
Сила молений царевых понуди святаго Кирилла пустыню оставити служения ради пастырска в Цареграде, идеже славу Божию ученьми и делы вещаше и ересь иконоборную посрамляше. Темже и нас, о святый отче, в православии утверди, отпадшия же от истинныя веры единоплеменники наша к единоверию возврати, да вси словене едиными усты вопиют о просветителех своих Христу Богу: Аллилуиа.
Икос 3
Имея премудрости силу, потекл еси, святый Кирилле, с монахом Георгием ко агаряном стязания ради о вере, и от святаго Григория Богослова духовно просвещаем, премудрость тайны Святыя Троицы во мнозех подобиих показал еси, посрамляя нечестивых силою словес твоих. Тии же, завистию распаляеми, восхотеша зелием погубити тя, егоже вкушь, не претерпел еси вреда, но здрав прибыл еси ко святому Мефодию во обитель и с ним купно иноческия труды паки подъял еси, и просветися пустыня подвигов ваших светом. Темже и нас предстательством вашим просветите, любовию поющих:
Радуйтеся, доброгласнии славы Божия кимвали;
Радуйтеся, Церкве Его твердии столпи.
Радуйтеся, тайну Троицы в подобиих проповедавшии;
Радуйтеся, воплощение Бога Слова пред сарацины нетрепетно исповедавшии.
Радуйтеся, еллинов и иудеев и варваров просветителие;
Радуйтеся, Триединаго Божества благовестителие.
Радуйтеся, яко вами посрамися лесть иконоборная;
Радуйтеся, яко от вас увядает нечестие агарянское.
Радуйтеся, яко истину Христову неведущии имут вы учители;
Радуйтеся, яко искушаемии сомнением обретают вы в вере наставители.
Радуйтеся, яко прогневавшии Господа имут вас пред Ним предстатели;
Радуйтеся, яко угождающии Ему имеют вы покровители.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 4
Бурю различных бед и зол, на языки словенския находящую, предстательством вашим разорите, преподобнии, яко служений многих жребий прияли есте, и во апостольстем бо лице, и в преподобных сонме, и во учителей чести, и во исповедников воинстве вчини вас Господь, да вси словене вопиют Ему о вас: Аллилуиа.
Икос 4
Слыша царь Козареск, яко истинная вера в стране еллинов исповедуется, испроси себе от царя Византийска учителей православия. Сей же умоли святых Кирилла и Мефодия оставити пустыню и плыти понтом Евксинским к козаром. К нимже пришедше, святая братия обратиша сердца их ко Христу и спасительное Крещение преподаша им. С темиже и мы прославим равноапостольных братий, глаголюще:
Радуйтеся, не убоявшиися снити ко варваром с Евангельским благовестием;
Радуйтеся, озарившии море славным своим тамо шествием.
Радуйтеся, яко святаго апостола Климента нетленныя мощи от вас обретены быша;
Радуйтеся, яко того помощию нечестие козарско от вас посрамися.
Радуйтеся, яко свет Христов стране полуночной преподали есте;
Радуйтеся, яко праведности вашея слава во вся концы земли распростреся.
Радуйтеся, Церкве Христовы предстательство и утверждение;
Радуйтеся, от ересей и расколов наше крепкое ограждение.
Радуйтеся, от агарян и иудей приявшии за Христа укорение;
Радуйтеся, от мощей мученика снискавшии благословение.
Радуйтеся, почитанию угодников благим образом жития вашего нас научившии;
Радуйтеся, и сами, яко угодницы Божии, от всех православных исповедуемии.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 5
Боготечная звезда явися вам святаго Климента нетленное тело, восплыв на волнах понта Евксинскаго, на егоже дне от семисот лет сокрыто лежаше. Вам же явил е есть творяй чудеса Господь в знамение трудов апостольских и скорбей исповеднических ваших. Еже разумевше, возописте Богу: Аллилуиа.
Икос 5
Видевше святая братия соплеменныя им словены истинную веру исповедующа, слово же Божие своим им языком чести не ведуща, потщашася Божественныя книги на язык словенск прелагати, да вси людие на сроднем им языце единаго всех Господа прославят; темже и мы прославим Господа о святителех наших, имже возопиим:
Радуйтеся, подателие Христова света народом иноплеменным;
Радуйтеся, просветителие словен, вам соплеменных.
Радуйтеся, делателие винограда Христова;
Радуйтеся, пастырие добрии стада Иисусова.
Радуйтеся, слова Божия вернии толковницы;
Радуйтеся, наши блазии и кротцыи учителие.
Радуйтеся, мир Христов с собою всюду пронесшии;
Радуйтеся, мир весь светом учений ваших просветившии.
Радуйтеся, и ныне приемлющии моления нас грешных;
Радуйтеся, и ныне посылающии утешение печальным.
Радуйтеся, всех, за истину угнетенных, прибежище;
Радуйтеся, Духа Святаго пречестное жилище.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 6
Проповедницы богоноснии бывше, святая братия во страны словенския идоша просветити новокрещенныя люди Христовым учением. Тии же, узревше вас, яко ангелов светлых, спасение благовестити грядущих, яко пастырей добрых, душу свою за овцы полагающих, возопиша прославляющему святыя Своя Богу: Аллилуиа.
Икос 6
Возсиявшей в Моравии заре истинныя веры, испросиша князи словенстии от царя Византийскаго во страны своя учители и утвердители людем. Сих же моления услышавше, святии Мефодий и Кирилл во страны словенския подвигошася, проповедающе Евангелие Царствия Божия словенским народом. Еже уведевше, возрадовашася словене и, отвсюду ко святым братиям притекающе, закону Божию поучахуся, Господа славяще и просветители своя хваляще, с нимиже и мы вкупе воспоим Мефодия и Кирилла, взывающе:
Радуйтеся, апостоли наши богоглаголивии;
Радуйтеся, учителие наши благодатнии.
Радуйтеся, исповедницы наши, многое дерзновение имущии;
Радуйтеся, пустынницы наши преподобнии.
Радуйтеся, молитвенницы наши теплии;
Радуйтеся, чудотворцы наши светлии.
Радуйтеся, славити Бога всеми языки завещавшии;
Радуйтеся, триязычную ересь добльственно обличившии.
Радуйтеся, словеном в год скорби утешение;
Радуйтеся, во обстояниих тяжких надеждо их и заступление.
Радуйтеся, приносящии ко Владыце всех наши покаянныя молитвы;
Радуйтеся, и сами о нас к Нему выну молящиися.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 7
Хотяще изгнати вы из стран словенских, священницы латинстии оклеветаша вы пред епископом Римским. Егда же сей с мощми святаго Климента пришедших вас узре и правоверие ваше и доброе житие уведе, абие посрами клеветавшия на вы корыстолюбцы, вас же именем Христовым благослови, поя Богу: Аллилуиа.
Икос 7
Дивнии апостоли явишася святая братия, не имуще покоя в трудех своих: святый бо Кирилл от подвигов многих изнемог, скоро по пришествии в Рим живот свой сконча. Святый же Мефодий ревностию брата своего укреплен и от папы Адриана благодатию архиерейскою почтен, к подвигом новым в Моравию и Паннонию возвратися, идеже труды множайшия понесе; имже дивящеся, воспоим святую братию, зовуще:
Радуйтеся, добрии слузи Христовы;
Радуйтеся, яко даже до смерти верни истине пребыли есте.
Радуйтеся, Господеви, а не человеком угождавшии;
Радуйтеся, имене Его ради поношения от человек приявшии.
Радуйтеся, чрез все житие на ниве Господней потрудившиися;
Радуйтеся, и по смерти от паствы своея любовию не отлучившиися.
Радуйтеся, свет миру и соль земли бывшии;
Радуйтеся, яко светильник, горяй во тьме, языком светившии.
Радуйтеся, яко град верху горы, от верных и неверных не утаивыйся;
Радуйтеся, заповеди Господни сотворшии и иных научившии.
Радуйтеся, сего ради велии во Царствии Божием нареченнии;
Радуйтеся, на земли в Церкви Господней прославленнии.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 8
Странно преставление святаго Кирилла всем явися, не о жизни бо временней помышляше, но Господа о новопросвещенных им церквах моляше, да утвердит я в Православии и от триязычныя ереси и прочих напастей и бед оградит я, святаго же Мефодия увещаваше, глаголя: «Се, брате, супруга волов бяхове, едину бразду тяжуща, и аз на лесе падаю, течение скончав; ты же любиши святую гору вельми, не мози убо горы ради оставити учения языков словенских». Темже, толицей ревности святых братий дивящеся, воспоим Богу: Аллилуиа.
Икос 8
Весь предан быв душею же и телом заветам брата своего, святый Мефодий не убояся прещений княжеских, ни клевет от иереев латинских, ни заточения темнична, но вся сия, яко доблий воин Христов, претерпевая, не преста языки словенския и паству свою добре правити и просвещати, дондеже в старости опочи и к святому Кириллу во блаженную обитель райскую преставися. К ним же мы воспоим тепле:
Радуйтеся, венцем терпения на земли венчаннии;
Радуйтеся, светом вечным на небеси осияннии.
Радуйтеся, подвижницы, нищии духом, яко ваше есть Царствие Небесное;
Радуйтеся, плакавшии много, яко обильно утешистеся.
Радуйтеся, кротцыи, яко наследисте во Христе земли словенския;
Радуйтеся, алкавшии и жаждавшии правды, яко насытистеся в селениих небесных.
Радуйтеся, милостивии, яко не сами токмо помиловани есте, но и иным милости от Бога ходатаи бысте;
Радуйтеся, чистии сердцем, яко днесь Бога лицем к лицу зристе.
Радуйтеся, миротворцы человеком бывшии, яко сынове Божии нарекостеся;
Радуйтеся, изгнаннии правды ради, яко ваше есть Царствие Божие.
Радуйтеся, яко возненавидени бысте от человек и гонение и клеветы прияли бысте Христа ради;
Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 9
Всякия козни, на страны словенския находящия, бодро разоряли есте, преподобнии, темже и ныне не оставите нас, смиренных и грешных, но вся словены в Православии и единомыслии утвердите, да вси едиными усты и единым сердцем вопиют прославившему вас Богу: Аллилуиа.
Икос 9
Вития многовещанныя, яко рыбы безгласны, зрим о вас, преподобнии, недоумеют бо, како и в пустыни духом витали есте, и посреде человек неусыпными подвиги подвизастеся. Мы же, радующеся, яко таковые имамы учители и молитвенники, прославляем вас, глаголюще:
Радуйтеся, истинныя веры исповедницы;
Радуйтеся, Царствия Божия наследницы.
Радуйтеся, ереси иконоборныя обличителие;
Радуйтеся, иудейства посрамителие.
Радуйтеся, триязычную ересь поправшии;
Радуйтеся, словеном двери Царствия Небеснаго отверзшии.
Радуйтеся, воини Христови, еще в житии от Него славою венчаннии;
Радуйтеся, и в славе своей дух смиренномудрия соблюдшии.
Радуйтеся, злая, яко Исаия и Иеремия, от единоплеменных за благая приявшии;
Радуйтеся, яко Даниил и Есфирь, за язык свой ходатайствовавшии.
Радуйтеся, со всеми святыми немерцающим светом осияваемии;
Радуйтеся, со всеми угодники Божии о нас грешных Господу молящиися.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 10
Спасти хотя новое стадо Христово от волков мысленных, святый Мефодий на одре смертном ученики своя вельми моляще твердо стояти во истинней вере, ниже козней вражеских устрашатися, но и в скорбех и напастех за вся благодарити Бога, поюще: Аллилуиа.
Икос 10
Стена есте всем, о православии трудящимся, и заступление к вам с верою притекающим, Meфодие и Кирилле богомудрии, ибо небесе и земли Творец избра вас быти на земли ловцы человеком, послежде же на небесех к лику апостол сопричте. Темже и нам умолите благодати Его даром податися, умиленно вопиющим таковая:
Радуйтеся, добродетельми, яко виссоном, украшеннии;
Радуйтеся, в премудрости с Соломоном сравнившиися.
Радуйтеся, воздержанием и молитвою великим Антонию и Пахомию уподобльшиися;
Радуйтеся, яко Великий Василий и Иоанн Златоустый, силою слова одареннии.
Радуйтеся, яко целомудрием Иосифу подобни бысте;
Радуйтеся, терпению Иовлему подражавшии.
Радуйтеся, незлобием царю и пророку Давиду соревновавшии;
Радуйтеся, ревностию по вере Илии уподобившиися.
Радуйтеся, яко, подобно Павлу и Иоанну Богослову, Христа Бога возлюбили есте;
Радуйтеся, яко Даниил и трие отроцы, мужественно Бога прославившии.
Радуйтеся, яко ангелом и святым Божиим сожительствуете;
Радуйтеся, яко и мы грешнии имя ваше с верою призываем.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 11
Пение благодарное приносяще ко Господу, предстателие нам грешным вас даровавшему, со умилением молим вы, святии учителие наши, не возгнушатися нас лености ради нашея, ниже отступити от нас тяжких ради беззаконий наших, но милосердие от Господа всем испросити, вопиющим Ему о вас: Аллилуиа.
Икос 11
Светозарную апостол словенских двоицу восхваляюще, вернии, устранимся своих распрей и раздоров, паче же разделений в вере, единение же духа в союзе мира блюдуще, воспоим святых учителей тако:
Радуйтеся, громогласныя трубы Евангельскаго благовестия;
Радуйтеся, гусли сладкозвучныя проповеди спасения.
Радуйтеся, крепцыи правды насадителие;
Радуйтеся, непоколебимии неправды истребителие.
Радуйтеся, радости податели всем бывшии;
Радуйтеся, скорбей нападения отвсюду восприявшии.
Радуйтеся, мзды и воздаяний трудом своим от человек не искавшии;
Радуйтеся, о неблагодарных людех Богу молившиися.
Радуйтеся, ангел Божиих и святых Его подвиги и добродетельми своими радовавшии;
Радуйтеся, радости вечныя купно с ними во обителех блаженных наслажденнии.
Радуйтеся, звезды, светом истины сияющия;
Радуйтеся, сами добродетелей ваших светом осияннии.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 12
Благодать единения и мира испросите нам, преподобнии, и мир во всем мире до конца мирскаго жития вашего благовестившии, яко да и мы, от всех расколов и искушений свобождшеся, в мире воспоим, яко други, вас возлюбившему единому миротворцу всех Господу: Аллилуиа.
Икос 12
Поюще ваше дивное житие на земли и славу, яже на небеси, помышляюще, смиренно молим вас, святии учителие, силу свыше православным христианом на враги невидимыя и видимыя даровавшия, и народы словенския в единение веры приведшия, вси воспевают, верно взывающе:
Радуйтеся, православия твердое ограждение;
Радуйтеся, неверия живое обличение.
Радуйтеся, исхождение Духа Святаго от Отца точию, яко отдревле прияхом, исповедавшии;
Радуйтеся, службу Божию совершати комуждо своим еси языком завещавшии.
Радуйтеся, праведных в праведности утверждение;
Радуйтеся, и беззаконных к закону обращение.
Радуйтеся, яко вами и мы во исполнение Церкве внидохом;
Радуйтеся, яко вами слово Божие на сроднем нам языке достиже.
Радуйтеся, яко молитвами вашими, аки забралом крепким, от врагов наших ограждаемся;
Радуйтеся, яко предстательством вашим вечныя жизни сподобляемся.
Радуйтеся, всем словеном пастырие и отцы, ихже ради есмы вси братие;
Радуйтеся, яко вас ради братия суще по плоти и по духу братия Христу сотворихомся.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 13
О, пречуднии и предивнии язык словенских учителие, святии равноапостольнии Мефодие и Кирилле, нынешнее приемше моление наше, вся словены от находящих им зол и бед свободите, в мире и единении соблюдите и к Царствию Небесному предстательством вашим приведите всех, во умилении о вас поющих Богу: Аллилуиа.
[Се́й конда́к глаго́лется три́жды.]
[Далее повторяем 1‑е икос и кондак:]
Икос 1
Ангелов Творец и Господь сил предустави вас быти просветители языком словенским; того ради и благодать Его бе с вами, ограждающи и укрепляющи вас во вся дни живота вашего юже помощницу себе имуще, славу Божию во градех и пустынех делы и словесы вещали есте всем. Темже и мы, яко отрасль язык, верою Христовою от вас просвещенных, воспеваем вам, глаголюще:
Радуйтеся, радости Евангельския благовестителие;
Радуйтеся, чудодейственныя благодати носителие.
Радуйтеся, скорби многи за имя Господне приявшии;
Радуйтеся, прелести мира сего отвергшии.
Радуйтеся, издетска Богом благословеннии;
Радуйтеся, венцы исповедническими от Него украшеннии.
Радуйтеся, яко славу человеческую презревше, в пустыни Господа искали есте;
Радуйтеся, яко волю Его сильным мира сего со многим дерзновением благовестили есте.
Радуйтеся, сих ради от Владыки всех в рай светел приятии;
Радуйтеся, пред Ним наши теплии ходатаи.
Радуйтеся, яко вашими молитвами вере нашей утверждение имамы;
Радуйтеся, яко предстательством вашим ересей одоление стяжахом.
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Кондак 1
Избраннии от Царя сил Господа Иисуса во апостоли языком словенским, Мефодие и Кирилле богомудрии, песньми восхваляем вас, предстателей наших; вы же, яко имущии дерзновение ко Господу, от всяких нас напастей предстательством вашим свободите, зовущих:
Радуйтеся, Мефодие и Кирилле, язык словенских апостоли и богомудрии учителие.
Молитва святым равноапостольным Мефодию и Кириллу, учителем словенским
О, преславнии язык словенских учителие и просветителие, святии равноапостольнии Мефодие и Кирилле. К вам, яко чада ко отцем, светом учений и писмен ваших просвещеннии и в вере Христовой наставленнии, ныне усердно прибегаем и в сокрушении сердец наших молимся. Аще бо и завет ваших, яко чада непокоривая, не соблюдохом и о угождении Богу, якоже учисте, небрегохом, и от единомыслия и любве, юже словеном, яко братиям в вере и по плоти, добре завещасте, отпадохом, обаче, якоже древле в житии вашем неблагодарных и недостойных не отвращасте тщи, но благими за злая воздавасте, тако и ныне грешных и недостойных чад ваших молитвы не отвратите, но, яко велие имуще дерзновение ко Господу, прилежно Того молите, да наставит и обратит нас на путь спасения, распри же и раздоры, посреде единоверных братий возникающия, умирит, отпадшия паки во единомыслие приведет и всех нас единением духа и любве во единей, Святей, Соборней и Апостольстей Церкви соединит. Вемы бо, вемы, яко много может молитва праведника ко благосердию Владыки, аще и о грешных людех приносима бывает. Не оставите убо нас, унылых и недостойных чад ваших, ихже грех ради паства ваша, вами собранная, враждою разделяема и соблазны от иноверных прельщаема, умалися, овцы же ея словесныя разсеваемы, от волков мысленных восхищаются, дадите убо нам молитвами вашими о православии ревность, да ею возгреваеми, отеческая предания добре сохраним, уставы и обычаи церковныя верно соблюдати потщимся, всяких лжеучений странных отбежим и тако, в житии богоугоднем на земли преспевающе, жизни райския на небеси сподобимся, и тамо с вами вкупе Владыку всех, в Троице Единаго Бога прославим во веки веков. Аминь.
Тропарь Кириллу и Мефодию, учителем Словенским
глас 4
Я́ко апо́столом единонpа́внии/ и слове́нских стpан учи́телие,/ Киpи́лле и Мефо́дие Богому́дpии,/ Влады́ку всех моли́те,/ вся язы́ки слове́нския утвеpди́ти в Пpавосла́вии и единомы́слии,/ умиpи́ти миp// и спасти́ ду́ши на́ша.
Перевод: Апостолам единомысленные и славянских стран учителя, Кирилл и Мефодий Богомудрые, Владыку всего молите все народы славянские в Православии и единомыслии утвердить, миром мир оградить и спасти души наши.
Величание
Велича́ем вас,/ святи́и равноапо́стольнии Мефо́дие и Кири́лле,/ вся слове́нския страны́ уче́ньми свои́ми просвети́вшия// и ко Христу́ приве́дшия.
Тропарь Мефодию, архиепископу Моравскому
глас 4
Святи́теля Твоего́, Христе́,/ творя́щим све́тло торжество́ успе́ния/ ми́лость Твою́ свы́ше пода́ждь,/ отве́рзи же Ца́рствия две́ри,/ разреши́ же у́зы на́ша мно́гих грехо́в/ хода́тайством свята́го Твоего́ ученика́,// отца́ на́шего.
Перевод: Служащим светло праздник памяти успения святителя Твоего, Христос, подай милость Твою свыше, открой двери Царствия Небесного, развяжи узы многих наших грехов ходатайством святого Твоего ученика, отца нашего.
Тропарь равноапостольных Мефодия и Кирилла, учителей Словенских
(11/24 мая)
Тропарь, глас 4
Яко апо́столом единонра́внии и слове́нских стран учи́телие, Кири́лле и Мефо́дие богому́дрии, Влады́ку всех моли́те, вся язы́ки слове́нския утверди́ти в Правосла́вии и единомы́слии, умири́ти мир и спасти́ ду́ши на́ша.
Перевод: Апостолам единомысленные и славянских стран учителя, Кирилл и Мефодий Богомудрые, Владыку всего молите все народы славянские в Православии и единомыслии утвердить, миром мир оградить и спасти души наши.
Кондак, глас 3
Свяще́нную дво́ицу просвети́телей на́ших почти́м, Боже́ственных писа́ний преложе́нием исто́чник богопозна́ния нам источи́вших, из него́же да́же до днесь неоску́дно почерпа́юще, ублажа́ем вас, Кири́лле и Мефо́дие, Престо́лу Вы́шняго предстоя́щих и те́пле моля́щихся о душа́х на́ших.
Перевод: Священную двоицу просветителей наших почтим, переводом Божественных писаний источник Богопознания нам источивших, из которого даже доныне обильно черпая, прославляем вас, Кирилл и Мефодий, Престолу Всевышнего предстоящих и усердно молящихся о душах наших.
Величание
Велича́ем вас, святи́и равноапо́стольнии Мефо́дие и Кири́лле, вся слове́нския страны́ уче́ньми свои́ми просвети́вшия и ко Христу́ приве́дшия.
Вернуться к списку