Преподобные Иоанн, Андрей, Ираклемон (Иракламвон), Феофил , Оксиринфские (Египетские)

Краткие жития преподобных Иоанна, Ираклемона (Иракламвона), Андрея и Феофила Оксиринфских (Египетских)

Пре­по­доб­ные Иоанн, Ирак­ле­мон, Ан­дрей и Фе­о­фил под­ви­за­лись в еги­пет­ской пу­стыне в IV ве­ке. Все чет­ве­ро бы­ли детьми на­чаль­ни­ков го­ро­да Ок­си­ринх (в Сред­нем Егип­те). Еще обу­ча­ясь в учи­ли­ще, они по­дру­жи­лись меж­ду со­бой и, изу­чив выс­шие свет­ские на­у­ки, вос­пы­ла­ли же­ла­ни­ем по­стиг­нуть пре­муд­рость ду­хов­ную.

Ре­шив по­свя­тить се­бя по­движ­ни­че­ству, они уда­ли­лись в пу­сты­ню, где встре­ти­ли од­но­го свя­то­го му­жа, до­стиг­ше­го уже глу­бо­кой ста­ро­сти, и про­жи­ли с ним, поль­зу­ясь от него ду­хов­ным на­зи­да­ни­ем, один год. Ко­гда муж тот умер, пре­по­доб­ные оста­лись там же, но по­се­ли­лись в раз­ных ме­стах. Пи­та­лись они ди­ки­ми ово­ща­ми, вку­шая лишь два ра­за в неде­лю. Каж­дый уеди­нен­но про­во­дил вре­мя в окрест­ных го­рах и пе­ще­рах, а в суб­бо­ты и вос­крес­ные дни они со­би­ра­лись вме­сте для об­щей мо­лит­вы и спо­доб­ля­лись свя­то­го при­ча­ще­ния от Ан­ге­ла Бо­жия. Так, про­жив око­ло ше­сти­де­ся­ти лет, с ми­ром по­чи­ли.

В пу­стыне по­движ­ни­ков по­встре­чал пре­по­доб­ный Па­ф­ну­тий, ко­то­рый вы­слу­шал и за­пи­сал их рас­сказ о сво­ей жиз­ни.

Полные жития преподобных Онуфрия Великого, Иоанна, Ираклемона (Иракламвона), Андрея и Феофила Оксиринфских (Египетских)

Пре­по­доб­ный Па­ф­ну­тий ^[1] , под­ви­зав­ший­ся в од­ном из пу­стын­но­жи­тель­ных мо­на­сты­рей еги­пет­ских, оста­вил нам по­вест­во­ва­ние о том, как он об­рел в пу­стыне пре­по­доб­но­го Онуф­рия Ве­ли­ко­го, а так­же и дру­гих пу­стын­ни­ков. Свое по­вест­во­ва­ние он на­чи­на­ет так:

Од­на­жды, ко­гда я пре­бы­вал в без­мол­вии в мо­на­сты­ре сво­ем, при­шло ко мне же­ла­ние пой­ти во внут­рен­нюю пу­сты­ню ^[2] , чтобы ви­деть, есть ли там инок, бо­лее ме­ня ра­бо­та­ю­щий Гос­по­ду? Встав, я взял с со­бой немно­го хле­ба и во­ды и от­пра­вил­ся в путь; я вы­шел из мо­на­сты­ря сво­е­го, ни­ко­му ни­че­го не ска­зав, и на­пра­вил­ся в са­мую внут­рен­нюю пу­сты­ню. Я шел че­ты­ре дня, не вку­шая ни хле­ба, ни во­ды, и до­шел до неко­то­рой пе­ще­ры, за­кры­той со всех сто­рон и имев­шей толь­ко од­но неболь­шое окон­це. Я про­сто­ял у ок­на в про­дол­же­ние ча­са, на­де­ясь, что, по обы­чаю ино­че­ско­му, ко мне кто-ли­бо вый­дет из пе­ще­ры и вы­ска­жет мне при­вет­ствие о Хри­сте; но так как мне ни­кто ни­че­го не го­во­рил и не от­кры­вал две­рей, то я сам от­крыл две­ри, во­шел и вы­ска­зал бла­го­сло­ве­ние. В пе­ще­ре я уви­дел неко­е­го стар­ца, си­дев­ше­го и как бы спя­ще­го. Я сно­ва вы­ска­зал ему бла­го­сло­ве­ние и при­кос­нул­ся к его пле­чу, на­ме­ре­ва­ясь его раз­бу­дить, но те­ло его бы­ло как прах зем­ной; ося­зав его ру­ка­ми, я убе­дил­ся, что он умер уже мно­го лет то­му на­зад. Уви­дав одеж­ду, ви­сев­шую на стене, я при­кос­нул­ся к ней; и бы­ла она как прах в ру­ке мо­ей. То­гда я снял с се­бя свою ман­тию и по­крыл ею те­ло умер­ше­го, за­тем, вы­ко­пав ру­ка­ми сво­и­ми яму в пес­ча­ной зем­ле, по­хо­ро­нил те­ло по­движ­ни­ка с обыч­ным псал­мо­пе­ни­ем, мо­лит­вой и сле­за­ми. По­том, вку­сив немно­го хле­ба и ис­пив во­ды, я под­кре­пил свои си­лы и пе­ре­но­че­вал при мо­ги­ле то­го стар­ца.

На сле­ду­ю­щий день утром, со­тво­рив мо­лит­ву, я от­пра­вил­ся в даль­ней­ший путь к внут­рен­ним пу­сты­ням; идя в те­че­ние несколь­ких дней, я на­толк­нул­ся на дру­гую пе­ще­ру; услы­хав око­ло нее че­ло­ве­че­ские кри­ки, я по­ду­мал, что в той пе­ще­ре, ве­ро­ят­но, жил кто-ни­будь; я по­сту­чал в дверь; но, не по­лу­чив от­ве­та, во­шел внутрь пе­ще­ры; не най­дя здесь ни­ко­го, я вы­шел на­ру­жу, по­мыш­ляя про се­бя, что здесь, ве­ро­ят­но, жи­вет один из ра­бов Бо­жи­их, ушед­ший в это вре­мя в пу­сты­ню. Я ре­шил ждать на этом ме­сте то­го ра­ба Бо­жия, так как же­лал ви­деть его и при­вет­ство­вать о Гос­по­де; и про­был в ожи­да­нии весь день, все вре­мя вос­пе­вая псал­мы Да­ви­до­вы. То ме­сто по­ка­за­лось мне очень кра­си­вым: здесь рос­ла фини­ко­вая паль­ма с пло­да­ми, про­те­кал неболь­шой ис­точ­ник во­ды; я весь­ма ди­вил­ся кра­со­те ме­ста то­го и же­лал сам жить на ме­сте этом, ес­ли бы это бы­ло для ме­ня воз­мож­но.

Ко­гда день на­чал уже скло­нять­ся к ве­че­ру, я уви­дел ста­до буй­во­лов, шед­ших по на­прав­ле­нию ко мне; уви­дал так­же и ра­ба Бо­жия, шед­ше­го сре­ди жи­вот­ных (то был Ти­мо­фей пу­стын­ник ^[3] ). Ко­гда ста­до при­бли­зи­лось ко мне, то я уви­дел му­жа без одеж­ды, при­кры­вав­ше­го на­го­ту те­ла сво­е­го лишь од­ни­ми во­ло­са­ми. По­дой­дя к то­му ме­сту, на ко­то­ром я сто­ял, и по­смот­рев на ме­ня, че­ло­век тот при­нял ме­ня за ду­ха и при­ви­де­ние, и стал на мо­лит­ву, ибо мно­гие нечи­стые ду­хи ис­ку­ша­ли его при­ви­де­ни­я­ми на ме­сте том, как он сам рас­ска­зал мне по­том об этом.

Я же ска­зал ему:

– Че­го ты устра­шил­ся, раб Иису­са Хри­ста, Бо­га на­ше­го? По­смот­ри на ме­ня и на сле­ды от ног мо­их, и знай, что я та­кой же че­ло­век, как и ты; удо­сто­верь­ся ося­за­ни­ем, что я – плоть и кровь.

По­смот­рев на ме­ня и убе­див­шись, что я дей­стви­тель­но че­ло­век, он уте­шил­ся и, воз­бла­го­да­рив Бо­га, ска­зал:

– Аминь.

По­том по­до­шел ко мне, об­ло­бы­зал ме­ня, ввел в свою пе­ще­ру и пред­ло­жил мне для вку­ше­ния фини­ко­вые ово­щи; по­дал и чи­стой во­ды из ис­точ­ни­ка, и сам вку­сил ра­ди ме­ня; по­том спро­сил ме­ня, ска­зав:

– Ка­ким об­ра­зом ты при­шел сю­да, брат?

Я же, рас­кры­вая пе­ред ним свои мыс­ли и на­ме­ре­ния, от­ве­чал:

– Же­лая ви­деть ра­бов Хри­сто­вых, под­ви­за­ю­щих­ся в сей пу­сты­ни, я вы­шел из мо­на­сты­ря мо­е­го и при­шел сю­да; и Бог не ли­шил ме­ня ис­пол­не­ния на­ме­ре­ния мо­е­го, ибо спо­до­бил ме­ня ви­деть твою свя­тость.

По­том я спро­сил его:

– Как ты, от­че, при­шел сю­да? Сколь­ко лет под­ви­за­ешь­ся в этой пу­стыне, чем пи­та­ешь­ся и по­че­му ты хо­дишь на­гим и ни­чем не оде­ва­ешь­ся?

То­гда он по­ве­дал мне о се­бе сле­ду­ю­щее: "Сна­ча­ла я жил в од­ной из фива­ид­ских ки­но­вий ^[4] , про­во­дя жизнь ино­че­скую и усерд­но слу­жа Бо­гу. Я за­ни­мал­ся тка­ньем. Но во мне явил­ся та­кой по­мысл: вый­ди из ки­но­вий и жи­ви один, тру­дись, под­ви­за­ясь, дабы вос­при­нять от Бо­га боль­шую мзду, ибо ты мо­жешь от пло­да рук сво­их не толь­ко сам пи­тать­ся, но и ни­щих пи­тать, и да­вать по­кой стран­ству­ю­щим бра­ти­ям. Вняв с лю­бо­вью сво­е­му по­мыс­лу, я ушел из брат­ства, по­стро­ил се­бе кел­лию близ го­ро­да и упраж­нял­ся в сво­ем ру­ко­де­ла­нии; для ме­ня бы­ло все­го до­ста­точ­но, ибо тру­да­ми рук сво­их я со­би­рал все необ­хо­ди­мое для се­бя; ко мне при­хо­ди­ли мно­гие, тре­бо­вав­шие из­де­лий рук мо­их, и при­но­си­ли все необ­хо­ди­мое; я да­вал при­ют стран­ни­кам, из­бы­то­че­ству­ю­щее же раз­да­вал ни­щим и нуж­да­ю­щим­ся. Но мо­е­му жи­тью по­за­ви­до­вал враг спа­се­ния на­ше­го, диа­вол, все­гда со все­ми во­ю­ю­щий; же­лая по­гу­бить все тру­ды мои, он вну­шил неко­ей жен­щине прий­ти ко мне ра­ди мо­е­го ру­ко­де­лия и про­сить ме­ня при­го­то­вить по­лот­но; при­го­то­вив, я от­дал его ей. По­том она по­про­си­ла ме­ня при­го­то­вить ей еще по­лот­на; и слу­чи­лась меж­ду на­ми бе­се­да, яви­лось дерз­но­ве­ние; за­чав грех, мы ро­ди­ли без­за­ко­ние; и пре­бы­вал я с ней в те­че­ние ше­сти ме­ся­цев, гре­ша все вре­мя. Но, на­ко­нец, я по­мыс­лил про се­бя, что ныне или зав­тра ме­ня по­стигнет смерть, и я бу­ду му­чить­ся веч­но. И ска­зал я се­бе: "Увы мне, ду­ша моя! Луч­ше те­бе бе­жать от­сю­да, дабы спа­стись от гре­ха и вме­сте с тем от му­ки веч­ной!".

По­это­му, оста­вив все, я тай­но убе­жал от­ту­да и при­шел в эту пу­сты­ню; дой­дя до ме­ста се­го, я на­шел эту пе­ще­ру, ис­точ­ник и фини­ко­вую паль­му, имев­шую две­на­дцать вет­вей; каж­дый ме­сяц од­на из вет­вей рож­да­ет та­кое ко­ли­че­ство пло­дов, ко­то­ро­го вполне хва­та­ет для про­пи­та­ния мо­е­го в про­дол­же­ние трид­ца­ти дней. Ко­гда же окан­чи­ва­ет­ся ме­сяц и вме­сте с тем пло­ды на од­ной вет­ви, то­гда со­зре­ва­ет дру­гая ветвь. Так бла­го­да­тью Бо­жи­ею я пи­та­юсь и ни­че­го дру­го­го не имею в сво­ей пе­ще­ре. И одеж­ды мои от дол­го­го вре­ме­ни, при­дя в вет­хость, уни­что­жи­лись, по ис­те­че­нии мно­гих лет (ибо я уже трид­цать лет под­ви­за­юсь в пу­стыне этой) вы­рос­ли на мне во­ло­сы, как ты ви­дишь; они за­ме­ня­ют для ме­ня одеж­ду, при­кры­вая на­го­ту мою".

Вы­слу­шав все это от по­движ­ни­ка (по­вест­ву­ет Па­ф­ну­тий), я спро­сил его:

– От­че! В на­ча­ле тво­их по­дви­гов на этом ме­сте ис­пы­ты­вал ли ты ка­кие пре­пят­ствия или нет?

Он от­ве­чал мне:

– Я пре­тер­пел бес­чис­лен­ные на­па­де­ния бе­сов. Мно­го раз они всту­па­ли в борь­бу со мной, но не мог­ли одо­леть ме­ня, ибо мне по­мо­га­ла бла­го­дать Бо­жия; я про­ти­вил­ся им зна­ме­ни­ем крест­ным и мо­лит­вой. Кро­ме вра­жьих на­па­де­ний, мо­им по­дви­гам пре­пят­ство­ва­ла еще бо­лезнь те­лес­ная; ибо я весь­ма стра­дал же­луд­ком, так что па­дал на зем­лю от силь­ной бо­ли; я не мог тво­рить сво­их обыч­ных мо­литв, но, ле­жа в пе­ще­ре сво­ей и ва­ля­ясь по зем­ле, с боль­ши­ми уси­ли­я­ми со­вер­шал пе­ние, и со­вер­шен­но не имел сил вый­ти из пе­ще­ры. Я мо­лил­ся Бо­гу ми­ло­серд­но­му, чтобы Он дал мне про­ще­ние гре­хов мо­их ра­ди бо­лез­ни мо­ей. Од­на­жды, ко­гда я си­дел на зем­ле и тяж­ко стра­дал же­луд­ком, я уви­дал чест­но­го му­жа, сто­яв­ше­го пре­до мной и ска­зав­ше­го мне:

– Чем ты стра­да­ешь?

Я же ед­ва мог от­ве­тить ему:

– Я стра­даю, гос­по­дин, же­луд­ком.

Он ска­зал мне:

– По­ка­жи мне, где бо­лит.

Я по­ка­зал ему. То­гда он про­стер ру­ку свою и по­ло­жил свою ла­донь на боль­ное ме­сто; я тот­час вы­здо­ро­вел. Он же ска­зал мне:

– Вот ты те­перь здо­ров, не гре­ши же, чтобы те­бе не бы­ло ху­же, но ра­бо­тай Гос­по­ду и Бо­гу тво­е­му от ныне и до ве­ка.

С то­го вре­ме­ни я не бо­лею, по ми­ло­сти Бо­га, сла­вя и хва­ля ми­ло­сер­дие Его.

В та­кой бе­се­де (го­во­рит Па­ф­ну­тий) я про­вел с тем пре­по­доб­ным от­цом по­чти всю ночь: утром же я встал на обыч­ную мо­лит­ву.

Ко­гда на­сту­пил день, я на­чал усерд­но про­сить то­го пре­по­доб­но­го от­ца поз­во­лить мне жить или близ него, или где-ли­бо от­дель­но по­бли­зо­сти от него. Он же ска­зал мне: "Ты, брат, не вы­не­сешь здесь де­мон­ских на­па­стей". По этой при­чине он и не поз­во­лял мне остать­ся при нем. Я про­сил его так­же ска­зать мне свое имя. И ска­зал он: "Имя мое – Ти­мо­фей. По­ми­най ме­ня, брат воз­люб­лен­ный, и мо­ли обо мне Хри­ста Бо­га, да явит Он мне до кон­ца ми­ло­сер­дие Свое, ко­то­ро­го спо­доб­ля­ет ме­ня". Я, го­во­рит Па­ф­ну­тий, при­пал к но­гам его, про­ся его по­мо­лить­ся обо мне. Он же ска­зал мне: "Вла­ды­ка наш Иисус Хри­стос да бла­го­сло­вит те­бя, да со­хра­нит те­бя от вся­ко­го ис­ку­ше­ния вра­же­ско­го и да на­ста­вит те­бя на путь пра­вый, дабы ты бес­пре­пят­ствен­но до­стиг свя­то­сти".

Бла­го­сло­вив ме­ня, пре­по­доб­ный Ти­мо­фей от­пу­стил ме­ня с ми­ром. Я взял из рук его се­бе в путь фини­ко­вые ово­щи, по­черп­нул во­ды из ис­точ­ни­ка в свой со­суд, по­том, по­кло­нив­шись свя­то­му стар­цу, ушел от него, про­слав­ляя и бла­го­да­ря Бо­га за то, что Он спо­до­бил ме­ня ви­деть та­ко­во­го угод­ни­ка Сво­е­го, слы­шать сло­ва его и вос­при­ять от него бла­го­сло­ве­ние. На воз­врат­ном пу­ти от­ту­да спу­стя несколь­ко дней я при­шел в пу­стын­ный мо­на­стырь и оста­но­вил­ся в нем, дабы от­дох­нуть и про­быть неко­то­рое вре­мя. Со скор­бью я по­мыш­лял в се­бе: – ка­ко­ва жизнь моя? ка­ко­вы по­дви­ги мои? моя жизнь не мог­ла быть на­зва­на да­же те­нью срав­ни­тель­но с жи­ти­ем и по­дви­га­ми это­го ве­ли­ко­го угод­ни­ка Бо­жия, ко­то­ро­го я сей­час ви­дел. Я про­был нема­ло дней в та­ко­вых раз­мыш­ле­ни­ях, же­лая под­ра­жать в бо­го­уго­жде­нии то­му пра­вед­но­му му­жу. По ми­ло­сер­дию Бо­жию, по­двиг­ше­му ме­ня по­за­бо­тить­ся о ду­ше сво­ей, я не об­ле­нил­ся сно­ва ид­ти во внут­рен­нюю пу­сты­ню непро­хо­ди­мым пу­тем – той до­ро­гой, где жил вар­вар­ский на­род, на­зы­ва­е­мый ма­зи­ка­ми. Я весь­ма хо­тел узнать, есть ли еще дру­гой та­кой пу­стын­ник, слу­жив­ший Гос­по­ду? Я весь­ма хо­тел най­ти его, дабы по­лу­чить от него поль­зу для ду­ши сво­ей.

От­прав­ля­ясь в пред­при­ни­ма­е­мый мной пу­стын­ный путь, я взял с со­бой немно­го хле­ба и во­ды, ко­то­рых хва­ти­ло на непро­дол­жи­тель­ное вре­мя. Ко­гда же хлеб и во­да бы­ли мной уни­что­же­ны, то я вос­скор­бел, ибо не имел пи­щи, од­на­ко я кре­пил­ся и шел еще че­ты­ре дня и че­ты­ре но­чи без пи­щи и пи­тия, так что весь­ма из­не­мог те­лом; я упал на зем­лю и стал ожи­дать смер­ти. То­гда я уви­дел свя­то­по­доб­но­го, пре­крас­но­го и пре­свет­ло­го му­жа, по­до­шед­ше­го ко мне; воз­ло­жив свою ру­ку на уста мои, он стал неви­дим. Тот­час я ощу­тил в се­бе кре­пость сил, так что мне не хо­те­лось ни есть, ни пить. Встав, я сно­ва по­шел во внут­рен­нюю пу­сты­ню и про­шел еще че­ты­ре дня и че­ты­ре но­чи без пи­щи и пи­тия; но вско­ре опять стал из­не­мо­гать от го­ло­да и жаж­ды. Воз­дев ру­ки к небу, я по­мо­лил­ся Гос­по­ду и сно­ва уви­дел то­го же му­жа, ко­то­рый по­до­шел ко мне, кос­нул­ся ру­кой сво­ей уст мо­их и стал неви­дим. От се­го я по­лу­чил но­вую си­лу и от­пра­вил­ся в путь.

На сем­на­дца­тый день сво­е­го пу­те­ше­ствия я по­до­шел к неко­ей вы­со­кой го­ре; утру­див­шись от пу­ти, я сел у под­но­жия го­ры, дабы от­дох­нуть немно­го. В это вре­мя я уви­дел му­жа, при­бли­жав­ше­го­ся ко мне, очень страш­но­го на вид; он весь был по­крыт во­ло­са­ми как зверь, при этом во­ло­сы его бы­ли бе­лы как снег, ибо он был се­дым от ста­ро­сти. Во­ло­сы его го­ло­вы и бо­ро­ды бы­ли очень длин­ны, до­хо­ди­ли да­же до зем­ли и по­кры­ва­ли все те­ло его как некая одеж­да, бед­ра же его бы­ли опо­я­са­ны ли­стья­ми пу­стын­ных рас­те­ний. Ко­гда я уви­дал се­го му­жа, при­бли­жав­ше­го­ся ко мне, то при­шел в страх и по­бе­жал на ска­лу, на­хо­див­шу­ю­ся на вер­ху го­ры. Он же, дой­дя до под­но­жия го­ры, сел в тень, на­ме­ре­ва­ясь от­дох­нуть, ибо весь­ма утру­дил­ся от зноя, а так­же и от ста­ро­сти. По­смот­рев на го­ру, он уви­дел ме­ня и, об­ра­тив­шись ко мне, ска­зал: "По­дой­ди ко мне, че­ло­век Бо­жий! Я та­кой же че­ло­век, как и ты; я жи­ву в пу­стыне сей, под­ви­за­ясь Бо­га ра­ди".

Я (го­во­рит Па­ф­ну­тий) услы­хав это, по­спе­шил к нему и пал к но­гам его. Он же ска­зал мне:

"Под­ни­мись, сын мой! Ведь и ты – раб Бо­жий и друг свя­тых Его; имя же твое – Па­ф­ну­тий".

Я встал. То­гда он при­ка­зал мне сесть, и я сел с ра­до­стью близ него. Я на­чал его усерд­но про­сить, – ска­зать мне свое имя и опи­сать мне свою жизнь, – как он под­ви­за­ет­ся в пу­стыне и как мно­го вре­ме­ни жи­вет здесь. Усту­пая мо­им неот­ступ­ным прось­бам, он на­чал свое по­вест­во­ва­ние о се­бе так: "Имя мое – Онуф­рий; я жи­ву в этой пу­стыне шесть­де­сят лет, ски­та­ясь по го­рам; я не ви­дал ни од­но­го че­ло­ве­ка, ныне ви­жу лишь те­бя од­но­го. Рань­ше я жил в од­ном чест­ном мо­на­сты­ре, на­зы­вав­шем­ся Эри­ти ^[5] и на­хо­див­шем­ся близ го­ро­да Гер­мо­по­ля, что в Фива­ид­ской об­ла­сти. В мо­на­сты­ре том про­жи­ва­ет сто бра­тии; все они жи­вут в пол­ном еди­но­ду­шии друг с дру­гом, про­во­дя об­щую со­глас­ную жизнь в люб­ви о Гос­по­де на­шем Иису­се Хри­сте. У них об­щая пи­ща и одеж­да; они про­во­дят без­молв­ную пост­ни­че­скую жизнь в ми­ре, сла­вя ми­лость Гос­под­ню. Во дни сво­е­го дет­ства я как но­во­на­чаль­ный был на­став­ля­ем там свя­ты­ми от­ца­ми усерд­ной ве­ре и люб­ви к Гос­по­ду, а так­же по­учал­ся и уста­вам ино­че­ско­го жи­тия. Я слы­шал, как они бе­се­до­ва­ли о свя­том про­ро­ке Бо­жи­ем Илии ^[6] , имен­но, что он, укреп­ля­е­мый Бо­гом жил, по­стясь, в пу­стыне, слы­шал так­же и о свя­том Пред­те­че Гос­подне Иоанне ^[7] , ко­то­ро­му не быть по­до­бен ни­ко­гда ни один че­ло­век ( Мф.11:11 ), от­но­си­тель­но его жиз­ни в пу­стыне до дня яв­ле­ния сво­е­го Из­ра­и­лю. Слы­шав все это, я спро­сил свя­тых от­цов: "Что же: зна­чит, те, кто под­ви­за­ет­ся в пу­стыне, боль­ше вас в очах Бо­жи­их?"

Они же от­ве­ча­ли мне: "Да, ча­до, они боль­ше нас; ибо мы ви­дим еже­днев­но друг дру­га, со­вер­ша­ем со­бор­но цер­ков­ное пе­ние с ра­до­стью; ес­ли за­хо­тим есть, то име­ем уже го­то­вый хлеб, точ­но так же, ес­ли за­хо­тим пить, име­ем го­то­вую во­ду; ес­ли слу­чит­ся ко­му-ли­бо из нас за­бо­леть, то та­ко­вой по­лу­ча­ет уте­ше­ние от бра­тии, ибо мы жи­вем со­об­ща, друг дру­гу по­мо­га­ем и слу­жим ра­ди люб­ви Бо­жи­ей; жи­ву­щие же в пу­стыне ли­ше­ны все­го это­го. Ес­ли с кем-ли­бо из пу­стын­но­жи­те­лей слу­чит­ся ка­кая-ли­бо непри­ят­ность, кто его уте­шит в бо­лез­ни, кто ему по­мо­жет и по­слу­жит, ес­ли на него на­па­да­ет си­ла са­та­нин­ская, где он най­дет че­ло­ве­ка, ко­то­рый обод­рит его ум и пре­по­даст ему на­став­ле­ние, так как он один? Ес­ли не бу­дет у него пи­щи, где он до­станет ее без тру­да; точ­но так же, ес­ли и воз­жаж­дет, то не най­дет во­ды по­бли­зо­сти. Там, ча­до, несрав­нен­но боль­ший труд, неже­ли у нас, жи­ву­щих со­об­ща; пред­при­ни­ма­ю­щие пу­стын­ную жизнь на­чи­на­ют слу­жить Бо­гу с боль­шим усер­ди­ем, на­ла­га­ют на се­бя бо­лее стро­гий пост, под­вер­га­ют се­бя го­ло­ду, жаж­де, зною по­лу­ден­но­му; ве­ли­ко­душ­но пре­тер­пе­ва­ют хо­лод ноч­ной, креп­ко со­про­тив­ля­ют­ся коз­ням, на­но­си­мым неви­ди­мым вра­гом, вся­че­ски ста­ра­ют­ся по­бе­дить его, с усер­ди­ем ста­ра­ют­ся прой­ти тес­ный и при­скорб­ный путь, ве­ду­щий во Цар­ствие Небес­ное. По этой при­чине Бог по­сы­ла­ет к ним свя­тых Ан­ге­лов, ко­то­рые при­но­сят им пи­щу, из­во­дят во­ду из кам­ня и укреп­ля­ют их на­столь­ко, что от­но­си­тель­но них сбы­ва­ют­ся сло­ва про­ро­ка Ис­а­ии ^[8] , го­во­ря­ще­го: "а на­де­ю­щи­е­ся на Гос­по­да об­но­вят­ся в си­ле: под­ни­мут кры­лья, как ор­лы, по­те­кут – и не уста­нут, пой­дут – и не уто­мят­ся" ( Ис.40:31 ). Ес­ли же кто из них и не спо­доб­ля­ет­ся ли­це­зре­ния Ан­гель­ско­го, то во вся­ком слу­чае не ли­ша­ет­ся неви­ди­мо­го при­сут­ствия Ан­ге­лов Бо­жи­их, ко­то­рые охра­ня­ют та­ко­го пу­стын­ни­ка во всех пу­тях его, за­щи­ща­ют от на­ве­тов вра­жьих, спо­соб­ству­ют та­ко­му в доб­рых де­лах его и при­но­сят Бо­гу мо­лит­вы пу­стын­ни­ка. Ес­ли с кем-ли­бо из пу­стын­ни­ков слу­ча­ет­ся ка­кая-ли­бо неча­ян­ная на­пасть вра­жья, то он воз­де­ва­ет ру­ки свои к Бо­гу, и тот­час нис­по­сы­ла­ет­ся ему по­мощь свы­ше и от­го­ня­ют­ся все на­па­сти ра­ди чи­сто­ты его сер­деч­ной. Раз­ве ты не слы­хал, ча­до, ска­зан­но­го в Пи­са­нии, что Бог не остав­ля­ет без вни­ма­ния ищу­щих Его, ибо не на­все­гда за­быт бу­дет ни­щий, и на­деж­да бед­ных не до кон­ца по­гибнет ( Пс.9:19 ). И еще: Но воз­зва­ли к Гос­по­ду в скор­би сво­ей, и Он из­ба­вил их от бед­ствий их ( Пс.106:6 ): ибо Гос­подь воз­да­ет каж­до­му со­от­вет­ствен­но то­му тру­ду, ко­то­рый кто при­ни­ма­ет на се­бя. Бла­жен че­ло­век, тво­ря­щий во­лю Гос­под­ню на зем­ле и усерд­но Ему ра­бо­та­ю­щий: та­ко­во­му слу­жат Ан­ге­лы, хо­тя бы неви­ди­мо: они воз­ве­се­ля­ют серд­це его ра­до­стью ду­хов­ной и укреп­ля­ют то­го че­ло­ве­ка вся­кий час, по­ка он на­хо­дит­ся во пло­ти".

Все это я, – сми­рен­ный Онуф­рий, – слы­шал в сво­ем мо­на­сты­ре от свя­тых от­цов, и от слов сих усла­ди­лось серд­це мое, ибо сло­ва сии для ме­ня бы­ли при­ят­нее ме­да, и по­ка­за­лось мне, что я был как в дру­гом неко­ем ми­ре; ибо во мне яви­лось непре­одо­ли­мое же­ла­ние ид­ти в пу­сты­ню. Встав но­чью и взяв немно­го хле­ба, так что его ед­ва хва­ти­ло бы на че­ты­ре дня, я вы­шел из мо­на­сты­ря, воз­ло­жив все на­деж­ды свои на Бо­га; я по­шел до­ро­гой, ве­ду­щей к го­ре, на­ме­ре­ва­ясь ид­ти от­сю­да в пу­сты­ню. Лишь толь­ко я на­чал вхо­дить в пу­сты­ню, как уви­дал пе­ред со­бой яр­ко си­яв­ший луч све­та. Весь­ма ис­пу­гав­шись, я оста­но­вил­ся и на­чал уже по­мыш­лять о воз­вра­ще­нии в мо­на­стырь. Меж­ду тем луч све­та при­бли­жал­ся ко мне, и я слы­шал из него го­лос, го­во­рив­ший: "Не бой­ся! Я – Ан­гел, хо­дя­щий с то­бой от дня рож­де­ния тво­е­го, ибо я при­став­лен к те­бе Бо­гом, дабы хра­нить те­бя; мне бы­ло по­ве­ле­ние от Гос­по­да – ве­сти те­бя в сию пу­сты­ню. Будь со­вер­шен и сми­рен серд­цем пе­ред Гос­по­дом, с ра­до­стью слу­жи Ему, я же не от­ступ­лю от те­бя до тех пор, по­ка Со­зда­тель не по­ве­лит мне взять ду­шу твою".

Ска­зав это из свет­ло­го лу­ча, Ан­гел по­шел впе­ре­ди ме­ня, я же по­сле­до­вал за ним с ра­до­стью. Прой­дя око­ло ше­сти или се­ми мил­ли­а­рий ^[9] , я уви­дал до­воль­но про­стор­ную пе­ще­ру; в это вре­мя луч све­та Ан­гель­ско­го ис­чез из глаз мо­их. По­дой­дя к пе­ще­ре, я по­же­лал узнать, нет ли там ка­ко­го че­ло­ве­ка. При­бли­зив­шись к две­рям, я, по обы­чаю ино­че­ско­му, воз­звал: "Бла­го­сло­ви!"

И уви­дел я стар­ца, ви­дом чест­но­го и бла­го­об­раз­но­го; на ли­це и во взгля­де его си­я­ла бла­го­дать Бо­жия и ду­хов­ная ра­дость. Уви­дав се­го стар­ца, я пал к но­гам его и по­кло­нил­ся ему. Он же, под­няв ме­ня ру­кой сво­ей, по­це­ло­вал и ска­зал: "Ты ли это, брат Онуф­рий, спо­спеш­ник мой о Гос­по­де? Вой­ди, ча­до, в мое жи­ли­ще. Бог да бу­дет по­мощ­ни­ком тво­им; пре­бы­вай в зва­нии сво­ем, со­вер­шая доб­рые де­ла в стра­хе Бо­жи­ем".

Вой­дя в пе­ще­ру, я сел и про­был с ним нема­ло дней; я ста­рал­ся на­учить­ся от него его доб­ро­де­те­лям, в чем я и успел, ибо он на­учил ме­ня уста­ву жи­тия пу­стын­ни­че­ско­го. Ко­гда же ста­рец, уви­дел, что дух мой уже был про­све­щен на­столь­ко, что я по­ни­мал, ка­ко­вы долж­ны быть де­ла, угод­ные Гос­по­ду Иису­су Хри­сту; уви­дав так­же, что я укре­пил­ся к бес­страш­ной борь­бе с тай­ны­ми вра­га­ми и стра­ши­ли­ща­ми, ко­то­рые име­ет пу­сты­ня, ста­рец ска­зал мне: "Под­ни­мись, ча­до; я по­ве­ду те­бя в дру­гую пе­ще­ру, на­хо­дя­щу­ю­ся во внут­рен­ней пу­стыне, жи­ви в ней один и под­ви­зай­ся о Гос­по­де; ибо для се­го Гос­подь и по­слал те­бя сю­да, – чтобы ты был на­сель­ни­ком пу­сты­ни внут­рен­ней".

Ска­зав так, он взял ме­ня и по­вел в са­мую внут­рен­нюю пу­сты­ню: шли же мы че­ты­ре дня и че­ты­ре но­чи. На­ко­нец, на пя­тый день на­шли неболь­шую пе­ще­ру. Тот свя­той муж то­гда ска­зал мне: "Вот то са­мое ме­сто, ко­то­рое уго­то­ва­но Бо­гом для тво­их по­дви­гов". И про­был ста­рец со мной трид­цать дней, по­учая ме­ня доб­ро­де­ла­нию; по про­ше­ствии же трид­ца­ти дней, по­ру­чив ме­ня Бо­гу, по­шел об­рат­но к ме­сту сво­их по­дви­гов. С тех пор он при­хо­дил ко мне один раз в год; он на­ве­щал ме­ня еже­год­но, до пре­став­ле­ния сво­е­го Гос­по­ду; в по­след­ний год он пре­ста­вил­ся ко Гос­по­ду, быв у ме­ня по обы­чаю сво­е­му; я же пла­кал весь­ма мно­го и по­хо­ро­нил те­ло его близ мо­е­го жи­ли­ща.

По­том я, сми­рен­ный Па­ф­ну­тий, спро­сил его: "От­че чест­ный! Мно­гие ли тру­ды пред­при­нял ты в на­ча­ле тво­е­го при­бы­тия в пу­сты­ню?"

Бла­жен­ный ста­рец от­ве­чал мне: "Имей мне ве­ру, воз­люб­лен­ный брат мой, что я пред­при­нял столь тя­же­лые тру­ды, что уже мно­го раз от­ча­и­вал­ся в жиз­ни сво­ей, счи­тая се­бя близ­ким к смер­ти: ибо я из­не­мо­гал от го­ло­да и жаж­ды; с са­мо­го на­ча­ла при­бы­тия в пу­сты­ню я не имел ни­че­го из пи­щи и пи­тья, слу­чай­но раз­ве толь­ко я на­хо­дил пу­стын­ное зе­лье, ко­то­рое и бы­ло мне пи­щей; жаж­ду же мою про­хла­жда­ла толь­ко ро­са небес­ная; жар сол­неч­ный жег ме­ня днем, но­чью же я мерз от хо­ло­да: те­ло мое по­кры­ва­лось кап­ля­ми дож­де­вы­ми от ро­сы небес­ной; че­го дру­го­го я не пре­тер­пел, ка­ких тру­дов и по­дви­гов не пред­при­нял в этой непро­хо­ди­мой пу­стыне? Пе­ре­ска­зать о всех тру­дах и по­дви­гах невоз­мож­но, да и неудоб­но опо­ве­щать то, что че­ло­век дол­жен тво­рить на­едине ра­ди люб­ви Бо­жи­ей. Бла­гий же Бог, ви­дя, что я все­го се­бя по­свя­тил пост­ни­че­ским по­дви­гам, об­рек­ши се­бя на го­лод и жаж­ду, при­ка­зал Ан­ге­лу сво­е­му за­бо­тить­ся обо мне и при­но­сить мне еже­днев­но немно­го хле­ба и во­ды для укреп­ле­ния те­ла мо­е­го. Так был пи­та­ем я Ан­ге­лом в про­дол­же­ние трид­ца­ти лет. По ис­те­че­нии же трид­ца­ти лет Бог дал мне бо­лее обиль­ное пи­та­ние, ибо близ пе­ще­ры мо­ей я на­шел фини­ко­вую паль­му, имев­шую две­на­дцать вет­вей; каж­дая ветвь от­дель­но от дру­гих при­но­си­ла пло­ды свои, – од­на в один ме­сяц, дру­гая в дру­гой, до тех пор, по­ка не окан­чи­ва­лись все две­на­дцать ме­ся­цев. Ко­гда окан­чи­ва­ет­ся один ме­сяц, окан­чи­ва­ют­ся и пло­ды на од­ной вет­ви; ко­гда на­сту­па­ет дру­гой ме­сяц, на­чи­на­ют вы­рас­тать пло­ды на дру­гой вет­ви. Кро­ме то­го, по по­ве­ле­нию Бо­жию, по­тек близ ме­ня и ис­точ­ник жи­вой во­ды. И вот уже дру­гие трид­цать лет я под­ви­за­юсь с та­ким бо­гат­ством, ино­гда по­лу­чая хлеб от Ан­ге­ла, ино­гда же вку­шая фини­ко­вые пло­ды с ко­ре­нья­ми пу­стын­ны­ми, ко­то­рые, по устро­е­нию Бо­жию, ка­жут­ся мне бо­лее слад­ки­ми, неже­ли мед; во­ду же я пью из се­го ис­точ­ни­ка, бла­го­да­ря Бо­га; а бо­лее все­го я пи­та­юсь и на­по­я­юсь в сла­дость сло­ва­ми Бо­жи­и­ми, как и на­пи­са­но: "не хле­бом од­ним бу­дет жить че­ло­век, но вся­кий сло­вом, ис­хо­дя­щим из уст Бо­жи­их" ( Мф.4:4 ). Брат Па­ф­ну­тий! Ес­ли со всем усер­ди­ем бу­дешь ис­пол­нять во­лю Бо­жию, то ты по­лу­чишь от Бо­га все необ­хо­ди­мое; ибо во Свя­том Еван­ге­лии ска­за­но: "Итак не за­боть­тесь и не го­во­ри­те: что нам есть? или пить? или во что одеть­ся? по­то­му что все­го это­го ищут языч­ни­ки, и по­то­му что Отец ваш Небес­ный зна­ет, что вы име­е­те нуж­ду во всем этом. Ищи­те же преж­де Цар­ства Бо­жия и прав­ды Его, и это все при­ло­жит­ся вам" ( Мф.4:31-33 ).

Ко­гда Онуф­рий го­во­рил все это, – я (по­вест­ву­ет Па­ф­ну­тий) весь­ма ди­вил­ся чуд­но­му жи­тью его. По­том сно­ва спро­сил его: "От­че, ка­ким об­ра­зом ты при­ча­ща­ешь­ся пре­чи­стых Хри­сто­вых Тайн в суб­бо­ту и в день вос­крес­ный?"

Он от­ве­чал мне: "Ко мне при­хо­дит Ан­гел Гос­по­день, ко­то­рый и при­но­сит с со­бой пре­чи­стые Тай­ны Хри­сто­вы и при­ча­ща­ет ме­ня. И не ко мне толь­ко од­но­му при­хо­дит Ан­гел с При­ча­сти­ем Бо­же­ствен­ным, но и к про­чим по­движ­ни­кам пу­стын­ным, жи­ву­щим ра­ди Бо­га в пу­стыне и не ви­дя­щим ли­ца че­ло­ве­че­ско­го; при­ча­щая, он на­пол­ня­ет серд­ца их неиз­ре­чен­ным ве­се­ли­ем. Ес­ли же кто-ли­бо из сих пу­стын­ни­ков по­же­ла­ет ви­деть че­ло­ве­ка, то Ан­гел бе­рет его и под­ни­ма­ет к небе­сам, дабы он ви­дел свя­тых и воз­ве­се­лил­ся, и про­све­ща­ет­ся ду­ша та­ко­го пу­стын­ни­ка, как свет, и ра­ду­ет­ся ду­хом, спо­до­бив­шись ви­деть бла­га небес­ные; и за­бы­ва­ет то­гда пу­стын­ник о всех тру­дах сво­их, пред­при­ня­тых в пу­стыне. Ко­гда же по­движ­ник воз­вра­ща­ет­ся на свое ме­сто, то на­чи­на­ет еще усерд­нее слу­жить Гос­по­ду, на­де­ясь по­лу­чить на небе­сах то, что он спо­до­бил­ся ви­деть".

Обо всем этом бе­се­до­вал со мной Онуф­рий (го­во­рит Па­ф­ну­тий) у под­но­жия той го­ры, где мы встре­ти­лись. Я же пре­ис­пол­нил­ся ве­ли­кой ра­до­сти от та­кой бе­се­ды с пре­по­доб­ным и так­же за­был все тру­ды пу­те­ше­ствия сво­е­го, со­пря­жен­ные с го­ло­дом и жаж­дой. Укре­пив­шись ду­хом и те­лом, я ска­зал: "Бла­жен че­ло­век, спо­до­бив­ший­ся ви­деть те­бя, свя­той от­че, и слы­шать пре­крас­ные и слад­чай­шие сло­ва твои!" Он же ска­зал мне: "Вста­нем же, брат, и пой­дем к жи­ли­щу мо­е­му".

И, под­няв­шись, мы по­шли.

Я (го­во­рит Па­ф­ну­тий) не пе­ре­ста­вал ди­вить­ся бла­го­да­ти пре­по­доб­но­го стар­ца; прой­дя два или три мил­ли­а­рия, мы по­до­шли к чест­ной пе­ще­ре свя­то­го. Вбли­зи пе­ще­ры той рос­ла до­воль­но боль­шая фини­ко­вая паль­ма и про­те­кал неболь­шой ис­точ­ник жи­вой во­ды. Оста­но­вив­шись око­ло пе­ще­ры, пре­по­доб­ный по­мо­лил­ся. Окон­чив мо­лит­ву, ска­зал: "Аминь".

По­том сел, пред­ло­жил так­же и мне сесть ря­дом с со­бой. И бе­се­до­ва­ли мы, по­ве­дав друг дру­гу о ми­ло­стях Бо­жи­их. Ко­гда день на­чал скло­нять­ся к ве­че­ру и солн­це об­ра­ща­лось уже на за­пад, я уви­дел чи­стый хлеб, ле­жав­ший меж­ду на­ми, и при­го­тов­лен­ную во­ду. И ска­зал мне тот бла­жен­ный муж: "Брат, вку­си хле­ба, ле­жа­ще­го пе­ред то­бой, и ис­пей во­ды, дабы укре­пить­ся; ибо я ви­жу, что ты из­не­мог от го­ло­да и жаж­ды и от тру­дов пу­те­ше­ствия".

Я от­ве­чал ему: "Жив Гос­подь мой! Я не бу­ду есть и пить один, но толь­ко вме­сте с то­бой".

Ста­рец же не со­гла­шал­ся вку­сить; я дол­го упра­ши­вал его и ед­ва мог упро­сить ис­пол­нить мою прось­бу; про­стер­ши ру­ки, мы взя­ли хлеб, пре­ло­ми­ли его и вку­си­ли; мы на­сы­ти­лись, остал­ся да­же из­ли­шек хле­ба; по­том мы ис­пи­ли во­ды и воз­бла­го­да­ри­ли Бо­га; и про­бы­ли всю ту ночь в мо­лит­ве к Бо­гу.

Ко­гда на­сту­пил день, я за­ме­тил, что ли­цо пре­по­доб­но­го по­сле утрен­не­го пе­ния мо­лит­вен­но­го из­ме­ни­лось, и весь­ма убо­ял­ся се­го. Он же, ура­зу­мев это, ска­зал мне: "Не бой­ся, брат Па­ф­ну­тий, ибо Бог, ми­ло­сер­дый ко всем, по­слал те­бя ко мне, дабы ты пре­дал по­гре­бе­нию те­ло мое; в се­го­дняш­ний день я окон­чу вре­мен­ную жизнь мою и отой­ду к жиз­ни бес­ко­неч­ной в по­кое веч­ном ко Хри­сту мо­е­му".

Был же то­гда две­на­дца­тый день ме­ся­ца июня; и за­ве­щал пре­по­доб­ный Онуф­рий мне, Па­ф­ну­тию, ска­зав: "Воз­люб­лен­ный брат! Ко­гда воз­вра­тишь­ся в Еги­пет, на­пом­ни обо мне всем бра­ти­ям и всем хри­сти­а­нам".

Я же (го­во­рит Па­ф­ну­тий), ска­зал ему: "От­че! По­сле тво­е­го ис­хо­да я же­лал бы пре­бы­вать здесь на тво­ем ме­сте". Но пре­по­доб­ный ска­зал мне: "Ча­до! Ты по­слан Бо­гом в пу­сты­ню эту не для то­го, чтобы в ней под­ви­зать­ся, но для то­го, чтобы ви­деть ра­бов Бо­жи­их, воз­вра­тить­ся об­рат­но и по­ве­дать о доб­ро­де­тель­ной жиз­ни пу­стын­ни­ков бра­ти­ям, ра­ди ду­шев­ной поль­зы их и во сла­ву Хри­ста Бо­га на­ше­го. Иди же, ча­до, в Еги­пет, в свой мо­на­стырь, а так­же и к дру­гим мо­на­сты­рям и по­ве­дай обо всем, что ты ви­дел и слы­шал в пу­стыне; по­ве­дай так­же и о том, что ты еще уви­дишь и услы­шишь; сам же под­ви­зай­ся в доб­рых де­лах, слу­жа Гос­по­ду".

Ко­гда пре­по­доб­ный ска­зал это, то я пал к но­гам его со сло­ва­ми: "Бла­го­сло­ви ме­ня, чест­ней­ший от­че, и по­мо­лись обо мне, дабы я снис­кал ми­лость пе­ред Бо­гом: по­мо­лись обо мне, чтобы Спа­си­тель мой спо­до­бил ме­ня ви­деть те­бя в бу­ду­щем ве­ке, по­доб­но то­му как спо­до­бил ви­деть те­бя в сей жиз­ни".

Пре­по­доб­ный же Онуф­рий, под­няв ме­ня от зем­ли, ска­зал мне: "Ча­до Па­ф­ну­тий! Да не бу­дет пре­не­бре­же­но про­ше­ние твое Бо­гом, но да ис­пол­нит его Бог; да бла­го­сло­вит те­бя Бог и да утвер­дит в люб­ви Сво­ей и про­све­тит ум­ные очи твои к бо­го­ви­де­нию; да из­ба­вит те­бя от вся­ко­го несча­стия и се­тей со­про­тив­ни­ка и да про­дол­жит на­ча­тое то­бой доб­рое де­ло; да со­хра­нят те­бя Ан­ге­лы Его на всех пу­тях тво­их ( Пс.90:11 ), да со­блю­дут они те­бя от вра­гов неви­ди­мых, так что сии по­след­ние не воз­мо­гут окле­ве­тать те­бя пе­ред Бо­гом в час гроз­но­го ис­пы­та­ния".

По­сле это­го пре­по­доб­ный отец пре­по­дал мне по­след­нее це­ло­ва­ние о Гос­по­де; по­том на­чал мо­лить­ся ко Гос­по­ду со сле­за­ми и воз­ды­ха­ни­ем сер­деч­ным. Пре­кло­нив ко­ле­на и по­мо­лив­шись до­воль­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя, он лег на зем­лю и из­рек свое по­след­нее сло­во: "В ру­ки Твои, Бо­же мой, пре­даю дух мой!" В то вре­мя, как он го­во­рил это, его оси­ял с неба див­ный свет, и при си­я­нии се­го све­та пре­по­доб­ный, ве­се­лясь ли­цом, ис­пу­стил дух свой ^[10] . И тот­час был слы­шен в воз­ду­хе го­лос Ан­ге­лов, пев­ших и бла­го­слов­ляв­ших Бо­га; ибо Ан­ге­лы свя­тые, взяв ду­шу пре­по­доб­но­го, воз­но­си­ли ее с ра­до­стью ко Гос­по­ду. Я же (по­вест­ву­ет Па­ф­ну­тий) на­чал пла­кать и ры­дать над чест­ным те­лом его, со­кру­ша­ясь о том, что я так неожи­дан­но ли­шил­ся то­го, ко­го так недав­но об­рел. По­том, сняв с се­бя одеж­ду, я ото­драл от нее ниж­нюю под­шив­ку и при­крыл ею те­ло свя­то­го, в верх­нее же сам одел­ся сно­ва, дабы воз­вра­тить­ся к бра­тии не на­гим. Я на­шел боль­шой ка­мень, в ко­то­ром, по устро­е­нию Бо­жию, бы­ло сде­ла­но углуб­ле­ние на­по­до­бие гро­ба; в этот ка­мень я и по­ло­жил свя­тое те­ло ве­ли­ко­го угод­ни­ка Бо­жия с при­лич­ным се­му слу­чаю псал­мо­пе­ни­ем. За­тем, со­брав мно­го мел­ких кам­ней, при­крыл ими те­ло свя­то­го.

По­сле все­го я на­чал мо­лить­ся к Бо­гу, про­ся Его доз­во­лить мне оби­тать на том ме­сте; я хо­тел уже вой­ти в пе­ще­ру, но тот­час пе­ред мо­и­ми гла­за­ми пе­ще­ра раз­ру­ши­лась, фини­ко­вая паль­ма, пи­тав­шая свя­то­го, ис­торг­лась из кор­ня сво­е­го и ис­точ­ник жи­вой во­ды вы­сох; ви­дев все это, я по­нял, что Бо­гу не бла­го­угод­но бы­ло, дабы я жил здесь.

На­ме­ре­ва­ясь уй­ти от­ту­да, я съел хлеб, остав­ший­ся от вче­раш­не­го дня, ис­пил так­же и во­ду, на­хо­див­шу­ю­ся в со­су­де; по­том, под­няв к небу ру­ки свои и воз­вед­ши очи на небо, на­чал опять мо­лить­ся. То­гда я уви­дел то­го са­мо­го му­жа, ко­то­ро­го преж­де ви­дел, пу­те­ше­ствуя по пу­стыне; это был тот са­мый муж, ко­то­рый, укре­пив ме­ня, ше­ство­вал впе­ре­ди ме­ня.

Ухо­дя с ме­ста то­го, я весь­ма вос­скор­бел ду­шой, со­жа­лея, что не спо­до­бил­ся ви­деть в жи­вых пре­по­доб­но­го Онуф­рия бо­лее про­дол­жи­тель­ное вре­мя. Но по­том я воз­ра­до­вал­ся ду­шой, по­раз­мыс­лив, что я спо­до­бил­ся на­сла­дить­ся его свя­той бе­се­дой и по­лу­чить бла­го­сло­ве­ние из уст его; и так я шел, сла­вя Бо­га.

Прой­дя че­ты­ре дня, я по­до­шел к неко­ей кел­лии, сто­яв­шей вы­со­ко на го­ре, имев­шей пе­ще­ру; вой­дя в нее, я ни­ко­го не на­шел; по­си­дев немно­го, я на­чал ду­мать про се­бя: "Жи­вет ли кто в сей кел­лии, к ко­то­рой при­вел ме­ня Бог?"

В то вре­мя, как я ду­мал так, во­шел свя­той муж, убе­лен­ный се­ди­на­ми; вид его был чу­ден и све­то­за­рен; он был об­ле­чен в одеж­ду, спле­тен­ную из вер­бо­вых вет­вей. Уви­дав ме­ня, он ска­зал:

"Ты ли это, брат Па­ф­ну­тий, пре­дав­ший по­гре­бе­нию те­ло пре­по­доб­но­го Онуф­рия?"

Я же, по­няв, что ему бы­ло от­кро­ве­ние от Бо­га о мне, пал к но­гам его. Он, уте­шая ме­ня, ска­зал: "Встань, брат! Бог спо­до­бил те­бя быть дру­гом свя­тых Его; ибо я знаю, по про­мыш­ле­нию Бо­жию, что ты дол­жен был прий­ти ко мне. Я от­крою те­бе, брат воз­люб­лен­ный, и о се­бе, что я шесть­де­сят лет про­был в пу­стыне этой и ни­ко­гда за это вре­мя не ви­дал че­ло­ве­ка, ко­то­рый бы при­шел ко мне, кро­ме бра­тии, оби­та­ю­щей здесь со мной".

В то вре­мя как мы бе­се­до­ва­ли друг с дру­гом, во­шли три дру­гих, по­доб­ные свя­то­му, стар­ца. И тот­час они ска­за­ли мне: "Бла­го­сло­ви, брат! Ты – брат Па­ф­ну­тий, наш со­труд­ник о Гос­по­де. Ты пре­дал по­гре­бе­нию те­ло свя­то­го Онуф­рия. Ра­дуй­ся, брат, что спо­до­бил­ся ви­деть ве­ли­кую бла­го­дать Бо­жию. Гос­подь воз­ве­стил нам о те­бе, что ты се­го­дня при­дешь к нам. Гос­подь по­ве­лел те­бе про­быть вме­сте с на­ми один день. Вот мы уже шесть­де­сят лет пре­бы­ва­ем в пу­стыне сей, жи­вем каж­дый от­дель­но; в суб­бо­ту же к вос­крес­но­му дню со­би­ра­ем­ся сю­да. Мы не ви­да­ли че­ло­ве­ка, вот толь­ко ныне ви­дим те­бя еди­но­го". По­сле то­го как мы по­бе­се­до­ва­ли о пре­по­доб­ном от­це Онуф­рии и о про­чих свя­тых, спу­стя два ча­са те стар­цы ска­за­ли мне: "Возь­ми, брат, немно­го хле­ба и под­кре­пи се­бя, ибо ты при­шел из­да­ле­ка; по­до­ба­ет нам воз­ра­до­вать­ся с то­бой".

Встав, мы при­нес­ли Бо­гу еди­но­душ­ную мо­лит­ву и уви­да­ли пе­ред со­бой пять чи­стых хле­бов, очень вкус­ных, мяг­ких, теп­лых, как бы толь­ко что ис­пе­чен­ных. По­том те стар­цы при­нес­ли кое-что из пло­дов зем­ных. Съев вме­сте, мы на­ча­ли вку­шать хле­бы. И ска­за­ли мне стар­цы: "Вот мы, как ска­за­ли те­бе, пре­бы­ва­ем в пу­стыне этой шесть­де­сят лет, и все­гда по по­ве­ле­нию Бо­жию при­но­си­лись нам толь­ко че­ты­ре хле­ба; ныне же по слу­чаю тво­е­го при­бы­тия к нам по­слал­ся и пя­тый хлеб. Неиз­вест­но нам, от­ку­да при­но­сят­ся сии хле­бы, но каж­дый из нас, вхо­дя в пе­ще­ру свою, еже­днев­но на­хо­дит в ней один хлеб. Ко­гда же мы со­би­ра­ем­ся сю­да на­ка­нуне вос­крес­но­го дня, то на­хо­дим здесь че­ты­ре хле­ба, каж­до­му по од­но­му".

По вку­ше­нии тра­пезы той мы вста­ли и воз­бла­го­да­ри­ли Гос­по­да.

Меж­ду тем день скло­нял­ся к ве­че­ру; ско­ро долж­на бы­ла на­сту­пить ночь; став с ве­че­ра суб­бот­не­го на мо­лит­ву, мы про­бы­ли всю ночь без сна, мо­лясь до утра дня вос­крес­но­го.

Ко­гда на­сту­пи­ло утро, я на­чал усерд­но про­сить от­цов тех доз­во­лить мне про­быть вме­сте с ни­ми до смер­ти мо­ей. Но они ска­за­ли мне: "Нет во­ли Бо­жи­ей на то, чтобы ты пре­бы­вал в сей пу­стыне вме­сте с на­ми; те­бе необ­хо­ди­мо ид­ти в Еги­пет, дабы ты воз­ве­стил хри­сто­лю­би­вым бра­ти­ям обо всем, что ты ви­дел, на па­мять о нас и на поль­зу слу­ша­ю­щим".

Ко­гда они это ска­за­ли, я усерд­но на­чал про­сить их от­крыть мне име­на свои. Но они не вос­хо­те­ли по­ве­дать их мне. Я дол­гое вре­мя с боль­шим усер­ди­ем упра­ши­вать их, но ни­сколь­ко не успел в сво­ей прось­бе: они ска­за­ли мне толь­ко: "Бог, зна­ю­щий все, зна­ет и име­на на­ши. По­ми­най нас, да спо­до­бим­ся ви­деть друг дру­га в гор­них се­ле­ни­ях Бо­жи­их. Вся­че­ски ста­рай­ся, воз­люб­лен­ный, из­бе­гать ис­ку­ше­ний и со­блаз­нов мир­ских, да не бу­дешь по­беж­ден ими; ибо они во­влек­ли в по­ги­бель мно­гих".

Вы­слу­шав эти сло­ва от тех пре­по­доб­ных от­цов, я пал к но­гам их и, по­лу­чив бла­го­сло­ве­ние от них, от­пра­вил­ся с ми­ром Бо­жи­им в путь мой. Те от­цы пред­ска­за­ли мне о неко­то­рых со­бы­ти­ях, ко­то­рые дей­стви­тель­но и слу­чи­лись.

Вый­дя от­ту­да, я шел по на­прав­ле­нию внут­рен­ней пу­сты­ни один день; дой­дя до неко­ей пе­ще­ры, при ко­то­рой был ис­точ­ник жи­вой во­ды, я сел для от­ды­ха там и лю­бо­вал­ся кра­со­той то­го ме­ста; ибо ме­сто то бы­ло весь­ма кра­си­во; кру­гом ис­точ­ни­ка то­го рос­ли мно­гие са­до­вые де­ре­вья, обре­ме­нен­ные пло­да­ми. Немно­го от­дох­нув, я встал и по­хо­дил по­сре­ди де­ре­вьев тех, удив­ля­ясь боль­шо­му ко­ли­че­ству пло­дов тех и по­мыш­ляя про се­бя, – кто же на­са­дил здесь все это. Бы­ли же здесь раз­лич­ные пло­ды де­ре­вьев, как-то: фини­ки, цит­ро­ны, яб­ло­ки боль­шие и крас­ные, смок­вы, броск­ви­ны и ви­но­град­ные ло­зы ^[11] , уве­шан­ные боль­ши­ми гроз­дя­ми, рос­ло здесь мно­го и дру­гих пло­до­вых де­ре­вьев; пло­ды их бы­ли вкус­нее ме­да; от них раз­ли­ва­лось ве­ли­кое бла­го­уха­ние, ис­точ­ник же, про­те­кав­ший там, оро­шал все те на­саж­де­ния. Ви­дя все это, я по­ду­мал, что это и есть рай Бо­жий. В то вре­мя, как я ди­вил­ся ве­ли­кой кра­со­те ме­ста то­го, я уви­дал че­ты­рех бла­го­вид­ных юно­шей, шед­ших из­да­ле­ка по пу­стыне ко мне: юно­ши те бы­ли опо­я­са­ны ове­чьи­ми ко­жа­ми. По­дой­дя ко мне, они ска­за­ли: "Ра­дуй­ся, брат Па­ф­ну­тий!"

Я, пав ли­цом на зем­лю, по­кло­нил­ся им.

Они же, под­няв ме­ня, се­ли ря­дом со мной и на­ча­ли бе­се­до­вать. Ли­ца сих юно­шей си­я­ли бла­го­да­тию Бо­жи­ею; мне ка­за­лось, что это бы­ли не лю­ди, а Ан­ге­лы, со­шед­шие с неба. Юно­ши весь­ма об­ра­до­ва­лись мо­е­му при­хо­ду и, взяв дре­вес­ные пло­ды, пред­ло­жи­ли мне вку­сить их; и воз­ра­до­ва­лось серд­це мое по при­чине их люб­ви. Я про­был у них семь дней, пи­та­ясь пло­да­ми с тех де­ре­вьев. Меж­ду про­чим, я спро­сил их: "Как вы по­па­ли сю­да? От­ку­да вы?".

Они же от­ве­ча­ли мне: "Брат! Так как Сам Бог по­слал те­бя к нам, то мы по­ве­да­ем те­бе жизнь на­шу. Мы про­ис­хо­дим из го­ро­да Ок­си­рин­ха ^[12] ; на­ши ро­ди­те­ли бы­ли на­чаль­ни­ка­ми то­го го­ро­да; же­лая обу­чить нас кни­гам, они от­да­ли нас в од­но учи­ли­ще, где мы в ско­ром вре­ме­ни на­учи­лись про­стой гра­мо­те (чте­нию). Ко­гда же мы на­ча­ли пре­успе­вать и в бо­лее со­вер­шен­ном обу­че­нии, то­гда у нас всех яви­лись од­ни об­щие и со­глас­ные убеж­де­ния, ибо Гос­подь спо­спе­ше­ство­вал нам: мы ре­ши­ли изу­чить выс­шую ду­хов­ную пре­муд­рость. С это­го вре­ме­ни, со­би­ра­ясь еже­днев­но вме­сте, мы по­буж­да­ли друг дру­га на усер­дие к служ­бе Бо­жи­ей; имея бла­гое на­ме­ре­ние в серд­цах сво­их, мы вос­хо­те­ли отыс­кать где-ни­будь без­молв­ное уеди­нен­ное ме­сто и про­быть на нем несколь­ко дней в мо­лит­ве, дабы узнать Бо­жие на­ме­ре­ние от­но­си­тель­но нас. Каж­дый из нас взял немно­го хле­ба и во­ды, имен­но столь­ко, сколь­ко долж­но бы­ло хва­тить на семь дней; по­том мы вы­шли из го­ро­да. Идя несколь­ко дней, мы до­стиг­ли пу­сты­ни; вой­дя в пу­сты­ню, мы при­шли в ужас, ибо уви­да­ли пе­ред со­бой неко­е­го свет­ло­го му­жа, си­яв­ше­го сла­вой небес­ной; взяв нас за ру­ки, он по­вел нас, как ты ви­дишь, на это ме­сто; по­том пе­ре­дал нас му­жу, уже со­ста­рив­ше­му­ся го­да­ми, слу­жив­ше­му Гос­по­ду. И вот мы пре­бы­ва­ем здесь уже ше­стой год. С тем стар­цем мы под­ви­за­лись один год, при этом он учил и на­став­лял нас, – как на­до слу­жить Гос­по­ду. По про­ше­ствии же го­да отец наш пре­ста­вил­ся ко Гос­по­ду, и с то­го вре­ме­ни мы жи­вем здесь од­ни. Вот, брат воз­люб­лен­ный, мы по­ве­да­ли те­бе, – кто мы та­кие и от­ку­да при­шли. В про­дол­же­ние всех тех ше­сти лет мы не вку­ша­ли ни хле­ба, ни ка­кой дру­гой пи­щи, кро­ме пло­дов этих са­до­вых де­ре­вьев; каж­дый из нас от­дель­но от про­чих пре­бы­ва­ет в без­мол­вии. Ко­гда на­сту­па­ет суб­бо­та, то мы все со­би­ра­ем­ся на это ме­сто, ви­дим друг дру­га и уте­ша­ем­ся о Гос­по­де. Про­быв вме­сте два дня, суб­бо­ту и вос­кре­се­нье, сно­ва каж­дый рас­хо­дим­ся на свое ме­сто".

Слы­ша все это от них, я, сми­рен­ный, го­во­рит Па­ф­ну­тий, спро­сил их: "Где же при­ча­ща­е­тесь вы в суб­бо­ту и вос­кре­се­нье Бо­же­ствен­ных Тайн пре­чи­сто­го Те­ла и Кро­ви Хри­ста, Спа­си­те­ля на­ше­го?"

Они от­ве­ча­ли мне: "Для то­го мы и со­би­ра­ем­ся здесь каж­дую суб­бо­ту и вос­кре­се­нье, ибо Ан­гел свя­той, по­сы­ла­е­мый Бо­гом, при­хо­дит к нам и пре­по­да­ет нам Свя­тое При­ча­ще­ние".

Я же, весь­ма воз­ра­до­вав­шись, услы­шав сие, вос­хо­тел до­ждать­ся у них суб­бо­ты, дабы ви­деть свя­то­го Ан­ге­ла и по­лу­чить из его рук Бо­же­ствен­ное При­ча­ще­ние. И про­был там до суб­бо­ты. Про­бы­ли и они ра­ди ме­ня в од­ном ме­сте, не рас­хо­дясь каж­дый в кел­лии свои. И про­во­ди­ли мы те дни в сла­во­сло­вии Бо­жи­ем и в мо­лит­вах, вку­шая в пи­щу пло­ды са­до­вые и ис­пи­вая во­ду из ис­точ­ни­ка. Ко­гда на­сту­пи­ла суб­бо­та, ра­бы Хри­сто­вы ска­за­ли мне: "При­го­товь­ся, воз­люб­лен­ный брат, ибо ныне при­дет Ан­гел Бо­жий и при­не­сет нам Бо­же­ствен­ное При­ча­ще­ние. Тот, кто спо­до­бит­ся вос­при­ять из рук его Свя­тое При­ча­ще­ние, по­лу­ча­ет про­ще­ние всем гре­хам сво­им и ста­но­вит­ся страш­ным для де­мо­нов, так что ис­ку­ше­ние са­та­нин­ское не мо­жет при­бли­зить­ся к нему".

В то вре­мя, как они го­во­ри­ли мне это, я обо­нял див­ный аро­мат, как бы от силь­но­го каж­де­ния фимиа­ма, и весь­ма изу­мил­ся, ибо ни­ко­гда не обо­нял та­ко­го див­но­го аро­ма­та. Я спро­сил юно­шей:

– От­ку­да ис­хо­дит столь неиз­ре­чен­ное бла­го­уха­ние?

Они от­ве­ча­ли мне:

– При­бли­жа­ет­ся Ан­гел Гос­по­день с пре­чи­сты­ми Тай­на­ми Хри­сто­вы­ми.

Тот­час встав на мо­лит­ву, мы на­ча­ли петь и сла­во­сло­вить Хри­ста Ца­ря, Бо­га на­ше­го. Вне­зап­но нас оси­ял свет с неба; мы уви­де­ли Ан­ге­ла Бо­жия, схо­див­ше­го с вы­со­ты, бли­став­ше­го как мол­ния. Я пал ниц на зем­лю от стра­ха. Юно­ши же те под­ня­ли ме­ня и ска­за­ли, чтобы я не бо­ял­ся. То­гда я уви­дел пред­сто­я­ще­го нам Ан­ге­ла Бо­жия в об­ра­зе пре­крас­но­го юно­ши; кра­со­ту его труд­но бы­ло опи­сать; он дер­жал в ру­ке сво­ей свя­той по­тир (ча­шу) с Бо­же­ствен­ны­ми Да­ра­ми. Те ра­бы Бо­жии под­хо­ди­ли к нему по од­но­му и при­ча­ща­лись. По­сле них по­до­шел и я, греш­ный и недо­стой­ный, с ве­ли­ким тре­пе­том и ужа­сом, вме­сте же с тем и с неска­зан­ной ра­до­стью, и спо­до­бил­ся при­ча­стить­ся пре­чи­стых Тайн Хри­сто­вых из рук Ан­ге­ла. Во вре­мя При­ча­ще­ния я слы­шал сло­ва Ан­ге­ла:

– Да бу­дет вам пи­щей нетлен­ной, ве­се­ли­ем нескон­ча­е­мым и жиз­нью веч­ной Те­ло и Кровь Гос­по­да Иису­са Хри­ста, Бо­га на­ше­го.

Мы от­ве­ча­ли на это:

– Аминь.

По­сле Свя­то­го При­ча­ще­ния мы по­лу­чи­ли бла­го­сло­ве­ние от то­го пре­слав­но­го Ан­ге­ла. По­том он пе­ред на­ши­ми гла­за­ми воз­ле­тел к небе­сам, мы же, пав на зем­лю, по­кло­ни­лись Бо­гу, бла­го­да­ря Его за ве­ли­кую ми­лость к нам. На­ше серд­це бы­ло пре­ис­пол­не­но ве­ли­кой ра­до­сти, так что мне ка­за­лось, что я на­хо­жусь не на зем­ле, а на небе; от той ве­ли­кой ра­до­сти я был как бы в вос­тор­жен­ном со­сто­я­нии. По­том те свя­тые ра­бы Бо­жии при­нес­ли ово­щи и пред­ло­жи­ли их мне, и, сев, мы вку­си­ли их. Меж­ду тем суб­бо­та окон­чи­лась и на­сту­пи­ла ночь; мы про­ве­ли ее без сна в псал­мо­пе­нии и сла­во­сло­вии Бо­га. В вос­кре­се­нье мы спо­до­би­лись той же бла­го­да­ти Бо­жи­ей, что и в суб­бо­ту; ибо к нам при­шел тем же по­ряд­ком и в том же ви­де Ан­гел Бо­жий и, при­ча­стив нас, ис­пол­нил серд­ца на­ши ве­ли­кой ра­до­стью. Я же, возы­мев дерз­но­ве­ние, на­чал про­сить Ан­ге­ла Бо­жия доз­во­лить мне оби­тать до окон­ча­ния жиз­ни мо­ей там вме­сте со свя­ты­ми ра­ба­ми Бо­жи­и­ми. Но он ска­зал мне: "Бо­гу не бла­го­угод­но, чтобы ты жил здесь; Он по­веле­ва­ет те­бе немед­лен­но ид­ти в Еги­пет и воз­ве­стить всем бра­ти­ям о том, что ты ви­дел и слы­шал в пу­стыне, дабы и про­чая бра­тия пот­щи­лись про­во­дить доб­рое жи­тие и уго­дить Хри­сту Бо­гу. В осо­бен­но­сти рас­ска­жи всем по­дроб­нее о свя­том жи­тии и бла­жен­ной кон­чине пре­по­доб­но­го Онуф­рия, ко­то­ро­го ты по­хо­ро­нил в камне. Пе­ре­дай бра­ти­ям и все то, что слы­шал из уст его. Бла­жен ты, что спо­до­бил­ся ви­деть столь див­ные ве­ли­кие де­ла Бо­жии, яв­ля­е­мые на свя­тых Бо­жи­их. Упо­вай на Гос­по­да, что Он и те­бя со­при­чтет в бу­ду­щем ве­ке к тем свя­тым, ко­то­рых ты ви­дел и с ко­то­ры­ми ты бе­се­до­вал. Иди же ныне в путь твой, и мир Бо­жий да бу­дет с то­бой".

Ска­зав это, Ан­гел воз­ле­тел на небо.

Я же (по­вест­ву­ет Па­ф­ну­тий) пре­ис­пол­нил­ся столь ве­ли­ко­го стра­ха и вме­сте ра­до­сти от слов Ан­ге­ла, что не мог сто­ять на но­гах и упал на зем­лю, как бес­па­мят­ный. Свя­тые же ра­бы Бо­жии под­ня­ли ме­ня и уте­ша­ли: по­том, пред­ло­жив ово­щи, вку­си­ли вме­сте со мной и воз­бла­го­да­ри­ли Бо­га.

На­ко­нец, воз­дав при­вет­ствие свя­тым, я от­пра­вил­ся в путь свой. Юно­ши же те чест­ные да­ли мне в путь ово­щей и про­во­ди­ли на пять мил­ли­а­рий. Я усерд­но про­сил их ска­зать мне име­на свои. Они ска­за­ли: пер­вый на­зы­вал­ся Иоанн, вто­рой – Ан­дрей, тре­тий – Ирак­лам­вон, чет­вер­тый – Фе­о­фил; и при­ка­за­ли мне ска­зать свои име­на бра­ти­ям для по­ми­но­ве­ния их. Я про­сил же по­ми­нать и ме­ня в мо­лит­вах сво­их. По­том, еще раз воз­дав вза­им­ное це­ло­ва­ние друг дру­гу о Гос­по­де, мы разо­шлись; они воз­вра­ти­лись на свое ме­сто, я же по­шел по на­прав­ле­нию к Егип­ту.

От­прав­ля­ясь в пу­сты­ню, я был пе­ча­лен, но вме­сте с тем и ра­до­стен; скор­бел я по­то­му, что ли­шил­ся ли­це­зре­ния и слад­кой бе­се­ды со столь ве­ли­ки­ми угод­ни­ка­ми Бо­жи­и­ми, ко­то­рых не был бы до­сто­ин и весь мир; ра­до­вал­ся же, что спо­до­бил­ся бла­го­сло­ве­ния их и со­зер­ца­ния Ан­ге­ла, а так­же и при­ча­ще­ния из рук Ан­гель­ских.

Я шел в про­дол­же­ние трех дней; по­том по­до­шел к ски­ту; встре­тил здесь двух бра­тьев, под­ви­за­ю­щих­ся в от­шель­ни­че­стве. Я про­был у них де­сять дней и по­ве­дал им обо всем, что я ви­дел и слы­шал в пу­стыне. Они слу­ша­ли ме­ня с ве­ли­ким уми­ле­ни­ем и ра­до­стью; по­том ска­за­ли: "Во­ис­ти­ну, от­че Па­ф­ну­тий, ты спо­до­бил­ся ве­ли­кой ми­ло­сти Бо­жи­ей, ибо ты ви­дел столь ве­ли­ких ра­бов Бо­жи­их".

Те два бра­та про­во­ди­ли жизнь весь­ма доб­ро­де­тель­ную и лю­би­ли Бо­га от все­го серд­ца сво­е­го; они за­пи­са­ли все, что слы­ша­ли из уст мо­их. Воз­дав им при­вет­ствие, я по­шел в свой мо­на­стырь. За­пись же о мо­ем по­вест­во­ва­нии они от­пра­ви­ли ко всем свя­тым от­цам и бра­ти­ям, жив­шим в ски­те; все, чи­тая и слу­шая, по­лу­ча­ли боль­шую поль­зу ду­шев­ную и про­слав­ля­ли Бо­га, яв­ля­ю­ще­го Свои ве­ли­кие ми­ло­сти на ра­бах Сво­их. По­том по­ло­жи­ли за­пись о ска­зан­ном мной в церк­ви, дабы все же­лав­шие мог­ли чи­тать ее, ибо она бы­ла весь­ма на­зи­да­тель­на и на­уча­ла бо­го­мыс­лию. Я же, мень­ший раб Па­ф­ну­тий, бу­дучи удо­сто­ен та­ко­вой бла­го­да­ти Бо­жи­ей (ко­то­рой я от­нюдь не до­сто­ин), и уст­но и пись­мен­но воз­ве­щаю всем то, что бы­ло по­ве­ле­но мне воз­ве­стить во сла­ву Бо­жию, на па­мять свя­тых Бо­жи­их и на поль­зу ищу­щим спа­се­ния ду­ши сво­ей. Да бу­дет же бла­го­дать и мир Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста со все­ми ва­ми, мо­лит­ва­ми уго­див­ших Ему свя­тых пре­по­доб­ных от­цов на­ших, ныне и в бес­ко­неч­ные ве­ки. Аминь.

Память преподобных Иоанна, Ираклемона, Андрея и Феофила

* * *