Преподобномученик Адриан Пошехонский, Ярославский, игумен

Святой благоверный князь Феодор по прозванию Черный, внук Владимира Мономаха , сын Ростислава Мстиславича, князя смоленского, родился в грозную для Руси годину польского нашествия, около 1237–1239 гг., и был в крещении наречен во имя святого великомученика Феодора Стратилата (память 8/21 февраля), особо почитаемого русскими князьями-воинами. С юных лет он отличался смирением, строгой нравственностью и благочестием. И св. князю Феодору суждено было Богом прославиться в Русской земле воинскими подвигами.

В 1239 г., когда молитвами Пресвятой Богородицы святой воин-мученик Меркурий (память 24 ноября/7 декабря) избавил Смоленск от Батыева пленения, отрока Феодора в городе не было: его увезли и укрыли на время войны в безопасном месте. В 1240 году умер его отец, князь Ростислав, правнук благоверного князя Ростислава Смоленского и Киевского († 1168; память 14/27 марта).

Старшие братья, наследники, поделили между собой земли отца своего, выделив младшему – отроку Феодору – маленький Можайск. Здесь прошло его детство, здесь учился он Священному Писанию , церковной службе и воинскому искусству.

В 1260 году святой князь Феодор женился на Марии Васильевне, дочери святого благоверного князя Василия Ярославского († 1249; память 3/16 июля), и стал князем Ярославским. У них родился сын Михаил, но вскоре святой Феодор овдовел. Он много времени проводил в ратных трудах и походах, сына его воспитывала теща, княгиня Ксения.

В 1277 году объединенные дружины русских князей, среди которых был св. Феодор, в союзе с татарскими войсками участвовали в походе в Осетинскую землю и во взятии «славного града их Тетякова». Союзные войска одержали в этой войне полную победу. Дело в том, что со времен святого Александра Невского († 1263; память 23 ноября/6 декабря) ханы Золотой Орды, видя несломленную духовную и военную мощь Православной Руси, были вынуждены изменить свое отношение к ней, стали привлекать русских князей к союзу, обращаться к ним за военной помощью. Русская Церковь промыслительно использовала это сближение для христианского просвещения инородцев. Уже в 1261 году стараниями святого Александра Невского и митрополита Кирилла III в Сарае, столице Золотой Орды, была учреждена епархия Русской Православной Церкви. В 1276 году Константинопольский Собор под председательством Патриарха Иоанна Векка (1275–1282) отвечал на вопросы русского Сарайского епископа Феогноста о порядке крещения татар и принятии в Православие бывших среди них монофизитов и несториан. В эти годы и оказался в Орде святой князь Феодор. Отличившийся ратными подвигами в осетинском походе, он вызвал к себе особенное расположение хана Менгу-Темира, который почтительно относился к Православной Церкви, первый выдал ханский ярлык о церковной неприкосновенности митрополиту Кириллу. В летописи сказано: «А князя Феодора Ростиславича царь Менгу-Темир и царица его вельми любяще и на Русь его не хотяше пустити мужества ради и красоты лица его».

Три года пробыл святой Феодор в Орде. Наконец «царь отпустил его с великой честью», и князь прибыл в Ярославль. К этому времени супруга его, Мария, уже умерла, в городе правила княгиня Ксения с внуком Михаилом. Ярославцы не приняли вернувшегося из Орды князя: «Не прияша его во град, но рекоша ему: «Сей град княгини Ксении, и есть у нас князь Михайло"».

Святой Феодор должен был вернуться в Орду. Царица, жена хана Менгу-Темира, «его любляше зело и хотяше за него дщерь свою дати. Такой брак имел бы для Руси большое значение. Хан долго не соглашался на него, считая русских князей своими «улусниками» (то есть вассалами, подданными). Выдать дочь за русского князя значило признать за ним равное достоинство. И еще важнее: это значило для хана признать превосходство Православия, потому что прежде венчания нужно было, чтобы татарская царевна приняла святое крещение. Хан пошел на это, слишком важен для него был союз с Русью: «и царевну повелел за князя Феодора дати, и повелел ее прежде крестить, а православной веры не повелел осквернить». Так женился святой Феодор на дочери могущественного татарского хана Менгу-Темира, нареченной в крещении Анной. «Царь же его весьма чтил и повелел ему садиться напротив себя, построил ему дворец, дал князи и бояре на послужение».

Там, в Орде, и родились у святого Феодора Черного его сыновья – святой благоверный князь Давид († 1321 г.) и святой благоверный князь Константин. Огромное влияние, которое святой Феодор приобрел в Орде, он использовал во славу Русской земли и Русской Церкви. Православие все более укреплялось среди татар, ордынцы усваивали русские обычаи, нравы и благочестие. Русские купцы, зодчие, мастера несли русскую культуру на берега Дона, Волги, Урала и дальше до самой Монголии. До сих пор археологи находят православные иконы, кресты, лампады по всей территории прежней Золотой Орды, вошедшей в состав России. Так начиналось великое миссионерское движение Русской Церкви на Восток, просвещение светом Евангельской истины всех племен до Великого океана. Русские православные князья и их дружинники, участвуя, как союзники, в монгольских походах, узнавали и осваивали бескрайние просторы Азии, Сибири и Дальнего Востока. В 1330 году, всего через тридцать лет после смерти святого Феодора Черного, китайские летописцы напишут о русских дружинах в Пекине.

Святой Феодор жил в Сарае до 1290 года, когда «пришла ему весть с Руси, от града Ярославля, что его сын первый, князь Михаил, преставился». Дав князю богатые дары и большую дружину, хан отпустил его на Русь. Вновь став князем в Ярославле, святой Феодор начал ревностно заботиться об усилении и благоустроении своего города и княжества. Особенную любовь проявлял он к обители Преображения Господня. Слава его гремела по всей Руси, все князья искали с ним дружбы и союза. Но он больше всех любил сына святого Александра Невского, Андрея Александровича, поддерживал его во всех начинаниях, когда тот был великим князем владимирским, ходил с ним в походы, делил радость побед и горечь поражений.

В 1296 году едва не разразилась кровопролитная братоубийственная война между двумя группами князей: на одной стороне были святой Феодор и великий князь Андрей, на другой – святой Михаил Тверской († 1318; память 2/15 ноября) и святой Даниил Московский († 1303; память 4/17 марта). Но кровопролитие Божией помощью удалось предотвратить. На Владимирском съезде князей (1296 г.) епископ Владимирский Симеон и епископ Сарайский Измаил сумели примирить обе стороны. Сам факт участия в съезде святого князя Феодора и сарайского владыки Измаила говорит о том, что первый употребил все свои дипломатические дарования и влияние в Орде, чтобы способствовать установлению мира на Русской земле.

Не порывались связи святого Феодора Черного и с его отчизной – Смоленском, хотя княжить ему там было непросто. Так, в 1297 году святой Феодор ходил походом к Смоленску восстановить свои законные права на Смоленское княжение, захваченное его племянником. Но взять город и стать снова смоленским князем ему в этот раз не довелось.

Вскоре после того похода святой князь-воин занемог. 18 сентября 1299 года угодник Божий повелел перенести его в Спасо-Преображенский монастырь, чтобы принять монашеское пострижение. Во время окончания обряда святой Феодор попросил прервать священнодействие. По благословению игумена, во исполнение воли умирающего, князя вынесли на монастырский двор, куда сошлось уже множество ярославцев. «И исповедался князь перед всем народом, если согрешил перед кем или нелюбие держал на кого. И кто перед ним согрешил и враждовал на него – всех благословил и простил и во всем вину на себя принял перед Богом и людьми». Лишь после этого решился смиренный воин завершить свой необычный и многотрудный жизненный путь принятием ангельского образа. Всю ночь игумен и братия молились над святым князем.

В два часа ночи начали звонить к утрене. Напутствованный Святыми Тайнами Христовыми, святой Феодор безмолвно лежал на своем иноческом ложе. Когда же иноки начали третью «Славу» Псалтири, он осенил себя крестным знамением и предал душу Господу. Вид его в гробу был необычен: «Чудно бе зрети блаженнаго, на одре же лежаща не яко умерша, но яко жива суща. Светилось лице его солнечным лучам подобно честными сединами украшено, показуя душевную его чистоту и незлобивое сердце». Преставление святого благоверного князя Феодора отмечается Церковью 19 сентября/2 октября.

После него в Ярославле правил его сын – святой Давид († 1321). Второй из его младших сыновей, святой Константин, видимо почил ранее. Церковное почитание святого князя Феодора в Ярославской земле началось вскоре после его смерти. В 1322–1327 гг., по благословению и заказу епископа Ростовского Прохора, в память почитаемого владыкой святого Феодора было написано и украшено миниатюрами знаменитое Феодоровское Евангелие. Епископ Прохор был прежде игуменом Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле. Вероятно, он лично знал святого князя, мог быть очевидцем его пострижения и всенародного покаяния.

Историки думают, что лучшие миниатюры, вшитые в эту драгоценную рукопись, принадлежали более раннему Евангелию, владельцем которого был сам святой Феодор Черный и которое он привез с собой в Ярославль как благословение из родного Смоленска.

5 марта 1463 года были обретены в Ярославле нетленные мощи святого князя Феодора и чад его, Давида и Константина, которые прославились чудесами. В следующем же году они были положены в каменную раку в соборной церкви Спасо-Преображенского монастыря. Летописец, очевидец события, записал под этим годом: «Во граде Ярославле в монастыре Святого Спаса лежали три князя великие, князь Феодор Ростиславич да дети его Давид и Константин, поверх земли лежали. Сам же великий князь Феодор велик был ростом человек, те у него, сыновья Давид и Константин, под пазухами лежали, зане меньше его ростом были. Лежали же во едином гробе». Это обстоятельство так запечатлелось в восприятии очевидцев и современников обретения его мощей, что запись об этом вошла в проложные жития князя Феодора и в «Иконописные подлинники».

Житие святого князя Феодора Черного было написано вскоре по обретении мощей иеромонахом Ярославского Спасского монастыря Антонием, по благословению митрополита Московского и всея Руси Филиппа I. Другая редакция Жития была написана Андреем Юрьевым в Кирилло-Белозерском монастыре. Третье, наиболее подробное, Житие святого Феодора вошло в «Книгу степенную царского родословия», составленную при царе Иоанне Грозном и митрополите Макарии. Русский народ сложил о святом князе Феодоре духовные песни, которые на протяжении столетий распевали «калики перехожие». В них прославляются благочестие и правосудие, милосердие и благотворительность святого, его забота о строительстве и украшении храмов. Сложность исторических судеб, суровость эпохи, бесчисленное множество врагов – не личных, но врагов России и Церкви, – только ярче подчеркивают для нас величие подвига святых созидателей России.

Был некий черноризец по прозванию Бестуж, настоящее же имя его одному Богу известно. В 1540 г. он появился в монастыре преподобного Корнилия Комельского († 1538; память 19 мая/1 июня). В то время подвизался там преподобномученик Адриан в сане иеродиакона. Он увидел боголепного старца Бестужа в храме Пресвятой Богородицы, был поражен его видом и обратился к нему с вопросом о его имени. Старец отвечал: «Я Бестуж». Адриан пригласил его в свою келлию и стал с ним беседовать о душевной пользе. В этой беседе старец сказал Адриану: «Я вижу в тебе чадолюбивого отца и пустынножителя: ты построишь прекрасный храм Пресвятой Богородицы и соберешь много иноков. Что мне сказать тебе? Ты сам, отец, поучаешь нас своим смирением. Впрочем, я знаю одну непроходимую пустыню; в ней никто из людей не селился, и боголюбивым людям она очень удобна для спасения. Господь сказал: «Прославляющаго Мя прославлю"».

Слова сии побудили Адриана немедленно отправиться к игумену Лаврентию, преемнику основателя монастыря преподобного Корнилия, за благословением удалиться из монастыря в пустыню. Преподобный Корнилий завещал учеников своих, желающих пустынножительства, отпускать беспрепятственно. Посему игумен Лаврентий благословляет брата своего во Христе Адриана с послушником его старцем Леонидом. Прощание произошло у гроба преподобного Корнилия. Облобызав чудотворный гроб своего учителя, иеродиакон Адриан с своим учеником Леонидом и черноризцем Бестужем отправился в пределы Пошехонские 13 сентября 1540 года. Старец Бестуж остановился со своими спутниками в диком дремучем лесу между селениями Белым, Патробольским, Шелынедомским, Веретейским, Кештольским и Ухорским и вдруг стал невидим. Удивились Адриан и Леонид сему и прославили Бога, говоря: «Откуда явился к нам сей преподобный старец и привел нас в этот великий лес, в непроходимую пустыню? Или Бог послал Ангела Своего и указал нам сей истинный путь в свой духовный праздник Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста? Воспоем песнь Богу со слезами!» И они пропели весь праздничный канон и совершили все церковное правило. Тогда по всем окрестным селениям народ слышал звон в глухом диком лесу, да и прежде того по многим дням во всех окрестных селениях слышали то же.

После славословия преподобные отцы Адриан и Леонид поставили образ Пресвятой Богородицы на большой дуб у реки Ветху и долго ходили по дубраве, разыскивая пути в населенные людьми волости и выбирая места, где бы им поставить келлию для молитвы о православных и на спасение своим душам.

Во время их хождения белосельские поселяне отправились на рыбную ловлю по реке Ветху вниз и против того места, где на дубе был поставлен образ Пресвятой Богородицы, поймали двух таких больших щук, каких прежде не лавливали, да и после лет двенадцать таких крупных рыб не попадалось, а только мелкие. Один из рыболовов вышел на берег, увидел образ Успения Пречистой Богородицы на дубе и стал звать своих товарищей. Они побежали на гору, думая, что он встретил зверя, но он показывает им образ Богородицы. Все удивились, откуда взялся образ в этих непроходимых местах. Некоторые полагали, что кто-либо из их же поселян хочет занять это место себе для жилища. Первый, увидевший образ, поселянин с дерзостью хотел снять образ и взять себе и отнести домой, но Пречистая Богородица не допустила сделать этого: невидимая сила оттолкнула его на десять локтей от образа. Товарищи, видя сие, стали со слезами упрекать его за дерзость, а он лишился языка и ничего не мог сказать; они стали трясти его за руки и за ноги и старались привести в чувство. Когда он очнулся, товарищи стали спрашивать, что с ним случилось за его бездельный поступок. Рыболов отвечал: «Я никакого бездельного поступка не сделал; я только истомился с вами на рыбной ловле, взошел на гору и заснул. Мне явился старец в черных ризах, убеленной сединами, и сказал: «Не дерзай, чадо, на образ Пречистой Богородицы, иди с миром на дело, для которого вышел"». И опять поселяне удивились сему чуду и прославили Бога и Пречистую Его Матерь. Положивши на землю перед образом Богоматери пшеничный хлеб и большую рыбу, поселяне, радуясь, опять отправились на рыбную ловлю.

Между тем поставившие образ иноки стали возвращаться к нему. Сначала пришел старец Леонид и, увидев хлеб и рыбу, стал потихоньку звать: «Адриан, Адриан, поди сюда, смотри: Богородица послала нам хлеб и рыбу». Подошел Адриан и увидел хлеб и рыбу, обратясь к образу Пречистой, воскликнул громким голосом. «О великое имя Пресвятой Троицы! Пресвятая Госпоже Богородице, помогай нам, нищим рабам Твоим. Мы искали в этом диком лесу самого высокого места, чтобы там поселиться: Ты же, Царица Небесная, восхотела остаться на сем обыкновенном месте и сожительствовать с нами, послав хлеб Свой и рыбу! Моли Сына Твоего и Бога нашего, чтобы Он устроил полезное для нас на сем месте на спасение душам нашим. Благоволи, Царица, и благослови нам, рабам твоим, воздвигнуть Тебе храм во имя честного и славного Твоего Успения. И если нам Бог пошлет духовную братию чернечествовать вместе с нами, устрой в долготу дней и место сие и храмы и пропитай нас и братию нашу и преемников наших».

После сего они воспели песнь Богородице: «Преукрашенная Божественною славою» и прочее.

После сего преподобный Адриан с послушником своим старцем Леонидом построил себе небольшую хижину под тем великим дубом на речке Ветху. Здесь они прожили довольно долго, трудясь Бога ради и испытывая разные напасти пустынной жизни как от бесов, так и лукавых людей. Адриан помышлял о том, как бы ему получить благословение у митрополита на построение церкви. Избравши удобное время, он отправился вместе с Леонидом в царствующий град Москву. Здесь, помолившись Спасу Вседержителю и Пречистой Богородице и великим чудотворцам Московским, просят благословения у митрополита Макария. Преосвященный митрополит Макарий благословляет старцев и, по их прошению, повелевает им воздвигнуть храм во имя Пречистой Богородицы, честного и славного Ея Успения, и дает им грамоту, освобождающую от всяких даней с церкви. Христолюбивые московские люди, князь, бояре и воеводы, видя смелое и решительное желание старцев построить в пустыне пречестной храм, давали им щедрую милостыню на построение церкви и создание монастыря. Великий святитель Макарий митрополит вместе с тем благословляет и поставляет иеродиакона Адриана на священство и игуменство, дает ему настольную грамоту и повелевает священникам, диаконам и инокам и прочим людям его слушать и во всем повиноваться, как пастырю и учителю. Дав словесное духовное наставление, митрополит отпустил Адриана с миром в его пустыню.

Возвратившись в свое место, игумен Адриан заложил церковь 31 мая 1543 года. Он воздвиг небольшую церковь с трапезой во имя Пречистой Богородицы, честного Ея Успения, радуясь душою и веселясь сердцем. Он освятил церковь и призывал христолюбивых людей к себе в обитель. Видя все это, люди недоумевали. Одни радовались о милости Божией и Пречистой Богородицы, так как верст на девяносто оттуда в Пошехонских местах не было обители; другие же, именно некоторые местные поселяне, говорили: «На наших придворьях поселяются чернецы, чтобы владеть и нами».

Вообще же православные христиане окрестных селений оказывали любовь к старцам и многие изъявляли желание с ними чернечествовать; даже жены их душевно радовались, говоря по церквам своим: «Вот возникает честная обитель: будет кому вводить в ангельский образ». Впрочем, женский пол в обитель преподобных не имел совершенно доступа.

Пустынные подвижники прилагали труды к трудам и приходили от подвига в подвиг, от доброжители в доброжитель, подавая пример ученикам во всех путях своих, в молитве, посте и трудах. Когда они читали Божественное Писание, то не велегласно и не красно, но смиренным и кротким голосом, – один читает, а другой объясняет: так они повелевали делать и ученикам своим. Призывали они и мирских людей страдальцев в церковь на молитвенный подвиг и сами неустанно молились Богу и Пречистой Богородице со слезами, день и ночь, призывая на помощь себе великих чудотворцев, чтобы обитель их распространилась и тела их на пустом месте не лежали.

Труды и молитвы пустынников не были тщетны: милостью Божией и предстательством Пресвятой Богородицы и великих чудотворцев обитель расширилась и устроилась, и слава о ней распространилась далеко за окрестные пределы. Братия стали умножаться, построены были келлии и особая черная изба для приготовления пищи и питья и для печения хлеба.

Из основателей монастыря старец Леонид скончался первый. Прп. Адриан с братией погребли старца с честью и оплакали его в надгробных песнопениях.

По преставлении старца Леонида наступили тяжкие бедствия для пустынной обители. Окрестные поселяне, по внушению лукавого, задумали разорить пустыню, ограбить ее и погубить преподобного Адриана с братией.

В 1550 году 5 марта, в канун памяти 42-х мучеников Амморейских, со среды на четверг, вооруженные злодеи белосельцы явились в монастырь, одни в доспехах с мечами, другие в саадаках (саадак – полный прибор вооружения луком и стрелами: лук с налучьем и стрелы с колчаном), прочие с копьями и рогатинами. Для них Христова Четыредесятница еще не достаточно исполнена была древними святыми мучениками в странах Цареградских, и Римских, и Севастийских, в Газе, Синае и Раифе и других местах. Но прежние мучители отвращали от Христа, а эти окаянные возмутились ради прибытка и приехали дополнять число Христовых мучеников в русском царстве сими пустынниками. Разбойники стали избивать братию, стреляли, рубили и кололи копьями. Преподобный Адриан скрылся от убийц в задний дровяник, но окаянные мучители отыскали его там под дровяником, оцепили игумена веревкой за горло и, притащивши в переднюю келлию, подвергли ужасным пыткам: царапали бритвами и прижигали огнем, допрашивая, где находятся у них «животы и статки», где их имущество и деньги. Преподобный Адриан отвечал: «"Животы» наши у Всемилостивого Спаса на небесах, а «статки» наши на земле; ослабьте немного муки мои, я их достану и отдам вам в руки». Мучители пустили нагого страдальца. Преподобный, встав, достал горшочек, в котором было сорок рублей, подал мучителям и сказал: «На эти статки, на это серебро я и братия намеревались, было, создать большую церковь во имя Пречистой Богородицы». Мучители сказали: «Мы сейчас создадим тебе собственной силой!» Преподобный отвечал: «Горька мне ваша церковь и тошно мне создание ваше; прискорбна душа моя при смерти! Вот серебро, создание наше, и жизнь моя в руках ваших; статки наши вне моей келлии, а кругом много иноков. Отпустите меня ради Бога, братья мои, чернечествовать в Корнилиев монастырь, и я ни в каком случае не вернусь сюда, а спасу душу свою там, у отца своего Корнилия!» Мучители сказали: «Мы воздадим тебе шлем спасения и пошлем тебя к Царю Небесному!» Презревши мольбу старца, схватили его и вторично оцепили за шею. Преподобномученик сказал: «Как агнец ведусь на заколение, как овца безгласная в руках своих сторожей отверзаю уста свои!»

Потом мученик Адриан стал молиться: «Господи Боже мой! Прости прегрешения этим людям, ибо не ведают, что творят. Прими дух мой с миром, не помяни беззаконий моих, сделанных пред Тобою. Не презри моления моего, Пречистая Богородица, и родины моей, города Ростова! Отцы мои духовные и братия, сопостники и духовные дети мои, и великие сородичи, простите меня Бога ради и благословите: уже иду к судищу Христову и более не свижусь с вами на свете сем, по слову Господню: земля еси и в землю пойдеши».

После сего злодеи вытащили его веревкой вон из келлии и придавили полозьями саней. Тут мученик Адриан испустил дух свой.

Злодеи тогда приступили к грабежу. Перевязали всю братию и послушников и побросали в подполья, чтобы никто не мог подать вести в соседние села, и поставили вокруг обители и конюшни сторожей (коровьего двора не существовало). Грабители не пощадили и церкви Божией: выломали дверь и Царскими вратами вошли в алтарь и там за престолом нашли трех учеников преподобного, вытащили их вон из церкви в трапезу и начали мучить и спутывать, как козлов, так что кости их хрустели. Тут был убит старец Давид.

Разбойники разграбили все имущество обители: мед и воск, книги и масло, ларцы и платье, посуду и все прочее, что было строителями собрано. Захватили лошадей и навалили воза. Наконец, и тело преподобномученика Адриана игумена бросили в сани и вывезли из обители. Куда разбойники дели тело мученика, тогда никто не знал.

Разбойники, вернувшись домой, радовались своему успеху и стали делить свою богатую добычу. Один из разбойников утаил от своих товарищей ларец, надеясь найти в нем много золота и серебра. Открывши ларец, разбойник увидел в нем несколько святых икон, а также краски, кисти и другие принадлежности иконного письма. Разбойник испугался, нашедши такие непонятные для него вещи.

Был тогда в приходе тех убийц у церкви великомученика Георгия (что в Шигараши) священник, по прозванию Косарь, с ведома и одобрения которого белосельцы произвели разбой в пустыне. Разбойник, утаивший ларец, и обратился к этому отцу своему духовному и сказал: «Отче, прости меня ради Бога: я дерзнул сделать то, чего не следует делать, я украл тайком от своих товарищей ларец, надеясь обрести много корысти, а нашел в нем вещи для меня непонятные».

Рассмотревши вещи и увидев иконы и принадлежности иконного письма, священник Косарь с огорчением сказал: «Это поличное на нас, а не корысть, такое сокровище необходимо где-нибудь скрыть». Сказавши это, он стал озираться, смотреть туда и сюда, где бы спрятать, и говорил про себя: «Реки у нас нет, пруда тоже не случилось, не знаю, где спрятать святыню». Эти речи слышал сослуживец его, по прозвищу Боба, и сказал: «Безумный поп, не знает куда девать краденное, а захотел заниматься разбоем, да еще и людей убивать, задался целью неправдою собирать богатство, воровать у соседей своих всякое добро и издалека привозить скотину и передавать из рук в руки. Бог крепок. Владыка Человеколюбец милостив к грешникам, но безумным злодеям не попускает и на сем свете!»

Тогда православные схватили пришедшего к священнику Косарю этого вора по имени Иван Матренин и представили государевым слугам, губным старостам и целовальникам. Матренин подвергнут был пытке на дыбе и рассказал перед всеми как о прежних своих преступлениях, так и о разбое, учиненном в обители преподобного Адриана. На вопрос старосты о том, где находится тело преподобного Адриана, разбойник перед множеством людей отвечал: «Нас было множество дружины – белосельцев, всех могу назвать поименно; разграбивши обитель Пречистой Богородицы, замучив преподобного игумена Адриана, тело его вывезли из обители и бросили на рубеже Белого Села и Шигараша; наутро мы хотели сложить большой костер и сжечь мощи преподобного; когда мы явились, стали искать тело и не нашли; куда оно делось, неизвестно нам».

После произведенного следствия над убийцами царские приказчики и губные старосты отправили донесение к царю. Вскоре пришло повеление разбойника Матренина казнить смертью через повешение, а прочих разбойников заключить в тюрьму бессрочно, имущество же их с пашнями продать и стоимость их внести в разбойную избу.

«Разбойники надеялись извести обитель и привести ее на свои белосельские дворы, а обитель Пречистой Богородицы и ныне сияет в Русской земле», – восклицает писатель повести о страдании преподобного Адриана, трудившийся в конце царствования Иоанна Грозного, лет тридцать спустя после мученической кончины Адриана.

После сих бедственных событий основанная преподобным Адрианом пустынь продолжала существовать, и оставшаяся братия, и последующие игумены, и строители не переставали разыскивать и расспрашивать в окрестных местностях, куда делось тело мученика, где оно схоронено. Но все старания оставались тщетными. Наконец, спустя более пятидесяти лет после кончины Адриана, игумен Порфирий и братия в скорби и сетовании обратились с горячей молитвой к Всещедрому Богу и Пречистой Богородице о явлении им места, где схоронено тело мученика после похищения его разбойниками, помня евангельские слова: «Просите, и дастся вам: ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам; всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает». И Господь не презрел молитвы рабов Своих, хотя прославить угодника Своего.

Дело было в 1612 году. В Пошехонском уезде, Шигорской волости, села Гужнева церковный дьячок Иоанн Прокофьев ходил ежегодно на пустошь на реку Ухру, при впадении в нее реки Ушломы, к рябине, в Ильинскую пятницу. В этот день приходили туда и священники из окрестных сел, приносили с собою икону Параскевы, нареченной Пятницы, и пели молебны. Из окрестных же волостей и городов многие торговые и пахотные люди держали веру к Христовой мученице Параскеве и в тот день приходили сюда и молились ей. Был там такой обычай. Сквозь сучья рябины пронимали маленьких детей и юношей, а некоторые пронимались и великовозрастные. Вышеупомянутый дьячок Иоанн Прокофьев говорил собиравшимся тем людям, что православным христианам не следует так делать; дерево, на котором нет образа Спасителя, не заслуживает поклонения; это есть неистовство.

«Если есть у вас теплая вера молиться на этом пустом месте», – рассуждал благочестивый дьячок, – то постройте здесь церковь во имя святого славного пророка Илии и святой мученицы Параскевы, нареченной Пятницы: вы и себе получите от Бога сугубую мзду, и от окрестных христиан честь и славу».

Люди окрестных селений, слыша такую богоугодную речь от Иоанна Прокофьева, стали совещаться с ним о том, как бы Бог дал им такого строителя в пустыню, который мог бы устроить в том пустом месте церковь .

Земля в этой пустыни была в поместье за Ириной, вдовой Корнилия Чеглокова. Бог внушил Иоанну Прокофьеву мысль пойти ко вдове Чеглоковой и просить у нее разрешения создать на том месте у рябины церковь во имя пророка Илии и мученицы Параскевы. Вдова Ирина Чеглокова не только велела Иоанну Прокофьеву строить церковь , но и просила его самого принять священство, чтобы служить при той церкви и быть ее духовным отцом.

После того Иоанн Прокофьев с окрестными христолюбцами стал рубить лес и возить на то церковное место. Это церковное место лет сто оставалось пустым, и единственным признаком его была насаженная здесь рябина: кладбища здесь никогда не было, а земля, где стояла церковь , обращена была в надел наравне с соседним лугом. Старожилы рассказывали, что потому церковь та и запустела, что при ней не было кладбища.

Молитвами преподобномученика Адриана и помощью Божией Иоанн Прокофьев закончил постройку церкви в 1612 году, а сам был поставлен к ней во священника.

Вдова Ирина дала к новопостроенной той церкви и пашню. Через некоторое время (в 1619 г.) то поместье было отобрано у вдовы Чеглоковой и отдано прежнему помещику, государеву думному дьяку Томиле Юдину Луговскому.

Священник Иоанн Прокофьев призывает к себе в новую пустыню к пророку Илии на Ухре к рябине игумена Лаврентия с Богоявленского острова, из Романовского уезда. Игумен Лаврентий, пришедши, начал у церкви пророка Илии на Ухре устраивать монастырь, призывать в него христолюбивых людей, желающих иночествовать, и постригать таковых. Тогда же священник Иоанн Прокофьев в дом святому пророку Илии и мученице Параскеве купил на свои деньги против монастыря за рекою Ухрою две поместных пустоши у детей боярских Жеребцовых, а игумен Лаврентий послал белого священника Иоанна Прокофьева с челобитной за своей игуменской подписью в Москву к государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу, чтобы государь те две пустоши пожаловал в дом святого пророка Илии в вотчину, как в свое богомолье. Государь по этой челобитной пожаловал игумена Лаврентия с братией, велел дать им свою царскую вотчинную грамоту за красной печатью на те две пустоши и на ту пашню, которая под монастырем, со всеми угодьями в дом святому пророку Илии и мученице Параскеве в новую пустыню.

И случилось тут постричься одному христолюбцу Белосельской волости деревни Иванники, по имени Иоанну Сидорову, в иночестве названному старцем Ионой. Он стал духовным сыном игумена Лаврентия. Перед своей кончиной (в 1626 году), чувствуя ее приближение, он поведал отцу своему духовному великое духовное дело. Он сказал следующее о преподобномученике Адриане: «Прости меня, отче святый, Бога ради, я доселе утаил от тебя то, что поведал мне отец мой родной Сидор, отходя сего света. Он мне говорил: «Сын мой Иван! В прошедшие времена, в 1550 году, марта в 5 день, приходили в Адрианову пустынь на речке на Ветху разбойники разорять и грабить эту пустынь. Замучив настоятеля ее Адриана, они свезли тело его на рубеж Белого Села и Шигороша на речку на Ушлому и бросили его в бочаг той речки». И отец мой деревни Иванники Сидор с соседями своими свезли тело игумена Адриана на пустое место к пустой церкви пророка Илии на Ухре, где стоит наш монастырь пророка Илии, новой пустыни. Они разобрали помост той пустой церкви, выкопали под ним могилу и тело Адриана погребли ночью без службы, боясь выемки от губных старост. А на том месте церковном для приметы на будущее время посадили небольшую рябинку, которая теперь является большим и красивым деревом. И прежде всего у того дерева в пустом месте совершалось много исцелений от болезней, только на это не обращали внимания и не записывали, так как писать было некому, ибо место было пустое. А съезжались сюда из разных городов торговые и земские люди, ярославцы, костромичи, вологжане, романовцы и пошехонцы для своих торговых дел раз в год, на Ильинскую пятницу. Тогда собиралось сюда много больных; священники окрестных сел служили молебны, больные прикладывались к образу великомученицы Параскевы, нареченной Пятницы, и продирались сквозь сучья рябины; тогда никто не знал, что под деревом тем погребено тело преподобномученика игумена Адриана: не от дерева происходили исцеления, а от мощей преподобномученика».

Слышав от своего духовного сына, старца Ионы, такое великое духовное дело, игумен Лаврентий послал в Шаготскую волость в село Андреевское за священником церкви Космы и Дамиана Лукианом Козминым и поручил ему писать изустную память, допрашивая при нем старца Иону, который повторил ранее сказанное. Эту память подписал своей рукой игумен Лаврентий за себя и за своего духовного сына старца Иону.

Затем игумен Лаврентий в Адрианову пустынь посылает сослужебника своей новой пустыни Живоначальной Троицы и святого пророка Илии и мученицы Параскевы старца Исаию Кирпичника и поручает ему в церкви на соборе игумену Порфирию и всей братии Адриановой пустыни произнести духовное учительное слово для того, чтобы они пришли в чувство. Старец Исаия должен был сказать, что игумену Лаврентию достоверно известно их самочиние и невоздержное пьянство. А если они желают с теплой сердечной верой знать, где почивают и доныне мощи их начальника игумена Адриана, то они должны в своей обители совершенно оставить хмельное питье и пьянственные нравы; если они это исполнят, то игумен новой пустыни Лаврентий подробно известит их об этом духовном деле, то есть о месте нахождения мощей преподобного Адриана; если же они не примут его такого духовного совета и пьянственного нрава не оставят, то игумен Лаврентий совершенно не станет совещаться с ними об этом духовном деле. Тогда игумен Порфирий и вся братия Адриановой пустыни, воздевши руки, единогласно воскликнули: «Если бы нам Бог даровал мощи нашего начальника преподобного Адриана в дом Богоявления Господня и Успения Пречистой Богоматери и чудотворца Николая, то мы на веки в обители оставили бы хмельное питье и пьянственные нравы. В этом обещании поручница нам и свидетельница Пречистая Богородица, чудотворец великий Николай и преподобный отец наш начальник и игумен Адриан».

Старец Исаия, выслушав в церкви такое великое их обещание, велел игумену Порфирию прибыть в новую пустынь Живоначальной Троицы и пророка Илии на Ухру, к игумену Лаврентию на совет. После того вскоре игумен Порфирий пришел в новую пустынь на Ухру. Игумен Лаврентий спросил его, по какому делу он пришел в их смиренную пустынь. Порфирий был духовным сыном Лаврентия, и с великой мольбой и обещаниями объяснил причину своего прихода. Игумен Лаврентий с подобающей духовному отцу строгостью, спрашивает Порфирия: «Чадо и брат, помнишь ли ты со всей своей братией обещание свое, что в обители преподобномученика Адриана вы навсегда оставите хмельное питье и самочиние. Ведь преподобные отцы наши и начальники игумен Адриан и старец Леонид не хмельным питьем и не различными сладкими яствами питалися, когда строили дом Пречистой Богородице, но более насыщалися словами Божественного Писания, нощными бдениями и непрестанным постом и молитвами с горячими слезами. Пищей преподобных в такой непроходимой пустыне были овощи и немного хлеба, и то в определенное время и в урочный час. Если бы не таковые были их молитвы и подвиг, то и обитель их так не устроилась бы. Да и вообще всем нам инокам, от первых и до последних, должно соблюдать иноческое обещание по правилам святых отцов и по слову апостола Павла к ефесянам: «Братие, не упивайтеся вином, в немже есть блуд» ( Еф. 5, 18 )».

Игумен Порфирий с клятвой сказал отцу своему духовному Лаврентию: «Ей, ей, по священноиноческому обещанию, четный отче, будет так, как ты нас учишь и наставляешь на духовный подвиг, а поручительница и свидетельница нашему обещанию Пречистая Богородица и святитель Христов Николай и преподобномученик и отец наш игумен Адриан».

Игумен Лаврентий отвечал Порфирию: «По вере вашей да будет вам; да услышит Господь веру вашу и явит вам мощи преподобномученика Адриана».

За сим Лаврентий вручает Порфирию духовную изустную память старца Ионы за своей игуменской рукой и прибавляет: «Как Господь Бог вас наставит и отец наш игумен Адриан, так и делайте, чада и братие!»

Игумен Порфирий, принявши благословение от отца своего духовного игумена Лаврентия, отправился в Москву бить челом государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичу и великому государю Святейшему Патриарху Филарету Никитичу, чтобы великий государь и Святейший Патриарх повелели перенести мощи преподобномученика Адриана в его обитель, в дом Богоявления и Пречистой Богородицы честного Ея Успения и чудотворца Николая, в Адрианову пустынь. Прибывши в Москву, игумен Порфирий вручил Святейшему Патриарху Филарету изустную духовную память старца Ионы. Патриарх, прочитавши ее, после совета с государем Михаилом Феодоровичем и духовными властями – митрополитами, архиепископами и епископами, а также с архимандритами и игуменами, – повелел дать свою святительскую грамоту со своей святительской красной печатью, чтобы игумен Порфирий, приехав в Пошехонский уезд в новую пустынь Живоначальной Троицы и святого пророка Илии на Ухру, к рябине, искал там мощи преподобномученика Адриана, согласно духовной изустной памяти старца Ионы.

Игумен Порфирий, возвратившись из Москвы в Адрианову пустынь, стал совещаться с братией на соборе. Для совета приглашен был из Никольского монастыря, или Киприановой пустыни, игумен Серапион.

Местный помещик, вышеупомянутый Томило Луговской, услышав, что царь и патриарх разрешили искать в новой пустыне на Ухре мощей преподобного Адриана, согласно памяти старца Ионы, под рябиной, пишет своим приказчикам в Шаготскую волость в село Андреевское, чтобы они дозволили игумену Порфирию искать мощи под рябиной, но чтобы самого дерева игумен не трогал. Приказчики Томилы Луговского явились в новую пустынь к игумену Лаврентию и стали советоваться, как бы мощи искать, а дерева ничем не повредить.

Игумен Лаврентий с братией и с приказчиками пришел к рябине и, поклонившись Животворящему Кресту на святой церкви и прочитав «Достойно», стал осматривать место, с какой бы стороны дерева искать преподобного. Старец Иона не указал игумену Лаврентию точно, в каком месте положен Адриан, так как и отец его Сидор не указал этого, а только сказал, что для признака посажено дерево рябина в ногах, в стороне от могилы. Уповая на милость Божию и Его судьбы, игумен Лаврентий своим посохом обозначил место сажени на полторы от рябины с полуденной стороны, чтобы разгребши землю, идти оттуда подкопом к дереву. Великое, дивное чудо! Никто не знал, где в 1550 году погребено было тело мученика Адриана. К 1626 году место погребения совершенно сравнялось с прочей пожней, а игумен Лаврентий посохом отметил для раскопки как раз тот пункт, где находились мощи.

Немного времени спустя, после заговенья, в Филипповский пост, на память святого апостола и евангелиста Матфея (16/29 ноября), прибыл из Адриановой пустыни игумен Порфирий, а также игумен Серапион от Николы Тропского, из Киприановой пустыни, с братией и с крестьянами. Игумена Лаврентия в новой пустыни тогда не случилось, он по делам отлучился в другое место. Игумены Порфирий и Серапион, вместе с иеромонахом новой пустыни Варлаамом и другими священниками и диаконами, совершив панихиду под рябиною, стали осматриваться, с какой стороны идти к дереву подкопом для разыскания мощей преподобного Адриана, не повредив дерева. В числе других находился тут человек помещика Луговского Иван Барма и заявил, что игумен Лаврентий приговаривал, благословлял и своим игуменским посохом очертил место, где начинать раскопку, и указал его. Игумен Порфирий и благословил копать в указанном месте. Земля уже совершенно промерзла. Сняли слой пожни в четверть толщины и захватили верхний слой; здесь попались гнилушки дерева пальца в три толщиною, под гнилушками сняли еще около четверти земли, и тут явились мощи преподобного Адриана. Все присутствовавшие видели и не знали, чьи останки; выбрали их и положили на береста. В это время возвратился в свою пустынь игумен Лаврентий, помолился, принял благословение от игуменов и сам благословил их, как и прочих туг бывших иноков и мирян. Подошедши к рябине и видя выбранные мощи, стал сетовать и приказал из хлебни принести хлебенную чашу, собрал мощи преподобного и понес в теплую трапезу, с честью поставил на стол своими руками, покрыл покровом и начал беседу с властями: «Братие, не скорбите Бога ради, – говорил он, – по вере вашей да явит нам Господь Бог подлинно и достоверно мощи преподобного отца нашего начальника игумена Адриана», – и приказал служителям идти подкопом под дерево.

В течение суток подкопались к дереву с южной и с северной стороны сажени на полторы, а с восточной и западной – на сажень. И ничего не нашли под деревом, кроме матерой земли, совершенно не тронутой никогда, да и никто не помнил, чтобы у той церкви пророка Илии когда-либо было кладбище, и не было могильных камней, которые указывали бы на кладбище.

Наутро игумен Лаврентий встал к заутрене, пришел в церковь , помолился святым иконам и пришел поклониться святым мощам. Открыв покров и приникнув со свечою, увидел, что у мощей и на прочих суставах земля обтаяла и обвалилась в сосуд. Игумен заметил, что у главы уцелел еще венчик волос, а под главою волосы слежались складками перста на три в ширину и в длину, черные, с какими он изображен и на иконе, писанной еще при тех людях, которые хорошо знали его в Адриановом монастыре. На прочих частях тела обтаяли небольшие куски одежды – не то атлас, некогда золотной, не то бархат узорчатый на золоте; не истлели и некоторые другие части волосяных иноческих одежд.

Игумен Лаврентий призвал пришлых игуменов и всю братию, и все возрадовались о том, что Бог явил им мощи преподобного начальника и игумена Адриана.

Облачили мощи преподобного и положили честно в гробницу, покрыли покровом и понесли из новой пустыни в обитель Богоявления Господня и славного Успения Богоматери, в Адрианову пустынь. Провожали мощи все братия и множество народа, мужей, жен и детей. Братия Адриановой пустыни и множество собравшегося народа за пять верст вышли навстречу святым мощам. Игумены и братия на главах внесли мощи в монастырь.

Отпевши надгробное пение, поставили мощи в соборной Успенской церкви в гробнице против правого клироса.

При обретении и перенесении мощей преподобномученика Адриана совершилось, по воле Божией, много чудесных исцелений от разных недугов и болезней. И в последующее время с верою притекавшие ко гробу преподобного получали утешение в скорби и исцелялись от болезней.

Важнейшие из чудес со времени обретения мощей записывались в Адриановой пустыни и переписывались при сказаниях о житии и страдании преподобного и обретении и перенесении его мощей. Вот некоторые из сих чудес.

В 1627 году, при обретении мощей преподобного Адриана, приказный человек Томилы Луговского из Шаготской волости по имени Константин тайком взял часть мощей и отнес в свой дом, думая, что сие послужит ему на благословение. Но он тотчас же впал в тяжкий недуг. В своей болезни он вспомнил, что взял часть мощей преподобного тайно, никому не сказавши. Раскаявшись в своем поступке, он отослал похищенную часть мощей в Адрианову пустынь и стал здоров.

Когда несли мощи преподобного Адриана в основанную им пустынь, крестьянин этой пустыни по имени Маркиан, пятнадцать лет страдавший полной слепотой, вышел на сретение мощей к селу Кобелеву и прозрел, как будто никогда и не был слеп.

По перенесении мощей в соборной церкви Успения у раки преподобного поставлена была на подсвечник неугасимая свеча. Ночью свеча упала на покров мощей и вся сгорела, покров же остался не тронутым. Когда наутро пришли в церковь игумен Порфирий и братия и увидали, что случилось, прославили Господа Бога, Пречистую Его Матерь и чудотворца Адриана.

Адриановой пустыни крестьянин Томило Борисов и монастырский служитель Архип, одержимые бесами, бесчинствовали, не покланялись святым иконам, Архип же надругался и над святым крестом. Силою приведенные к мощам преподобного Адриана, получили исцеление.

Крестьянин Шельшедомской волости по имени Мартиниан Злочаня, одержимый бесом, страдал расслаблением всего тела. Родители его рассказывали о чудесных исцелениях от мощей преподобного Адриана. Больной, слыша о сем, сказал: «Если преподобный Адриан исцелит меня от болезни, не уйду из его обители и останусь там до своей смерти». Родители отвезли его в монастырь, помолились и оставили его там. Спустя некоторое время больной исцелился и остался жить в монастыре. Поживши значительное время, Злочаня, однако, захотел уйти домой, чувствуя себя совсем здоровым. Но вскоре он снова заболел тою же болезнью еще сильнее прежнего. Опомнившись, Злочаня опять стал просить родителей отвезти его в Адрианову обитель, повторяя свое прежнее обещание. Получивши снова исцеление, он уже из обители не отходил и остался там до смерти.

Один странник, нищий, по имени Дионисий Лотоша, ходил по окрестным селам за милостыней. Раз он остановился со своей дружиной в одном государевом дворцовом селе в Шельшедомской волости, и, находясь в бане у одного крестьянина, эта ватага творила непотребства. Дионисий лишился ума, впал в беснование и убежал из бани. Гонимый бесом, он хотел пробежать мимо Адриановой пустыни. Монастырские люди, увидевши несчастного, схватили и повели в церковь к раке преподобного. Но бесноватый неистовствовал, стал бросать иконы. Подвергаясь ударам розгами, он, однако, вырвался и побежал в Патробольскую волость. И там он подвергся многим побоям и ранам. Наконец, поздно вечером его одолел сон; заснул он в лесу близ деревни Кузнечки в монастырской вотчине. Во сне явился ему преподобномученик Адриан и указал ему путь в обитель Пречистой Богородицы, к своим мощам. Проснувшись, больной почувствовал себя здоровым, ужаснулся своей наготы, плакал и рыдал. Случайно встретила его одна боголюбивая женщина и, видя несчастного, оставив свою женскую немощь, с мужественной твердостью сняла с себя верхнюю одежду и одела нагого. Дионисий, пришедши в обитель и отпевши молебен у мощей преподобного, совершенно исцелился и прожил довольно долго, работая на обитель, а потом возвратился восвояси.

Адриановой пустыни села Портуя посадский человек Юрий Казаринов вдался в такое пьянство, что дошел до бешенства и надругался над святыми иконами. Благочестивые люди силою привели его к мощам преподобного. Заснувши у раки, больной встал, почувствовал себя здоровым и дал обещание отстать от пьянства. Проживши довольно долго в трезвенном состоянии, он опять впал в пьянство, полагая, что время обещания прошло. Мучимый снова бесом, он отвезен был родителями к мощам Адриана. После молебствия он снова получил исцеление и уже до самой смерти своей вел трезвенную жизнь.

Пошехонский служилый военный человек Иосиф Михайлов Левашов впал в тяжкий недуг беснования, кричал, метался и не внимал никаким словам Божественным. Жена его Марфа Васильева из рода Павловых, жалея мужа, приказала своим людям везти его к мощам преподобного Адриана. Больной, неистовствуя, стал бить жену свою и людей, скрежеща зубами, так что едва удалось совладать с ним. Приложивши больного к мощам и окропивши святой водой, оставили его у раки на ночь одного, братия и все прочие ушли из церкви. Больной заснул. Проснувшись, он увидал у мощей Пречистую Богородицу, именуемую Одигитрия, с Предвечным Младенцем на руках. В страхе больной начал петь: «О Тебе радуется, обрадованная» и прочее до конца той песни, повторяя ее несколько раз и проливая слезы. В церкви распространилось благоухание. Братия, слыша пение в церкви, вошли туда и, видя Иосифа здравым, наполнились радостью о таком чуде. Воин Иосиф рассказал о своем исцелении и видении у гроба. Братия начали тогда служить молебствие Всемилостивому Спасу, Пречистой Богородице и преподобному чудотворцу Адриану. Исцеленный Иосиф здравым возвратился в дом свой.

Белосельский государев губной староста Кирилл Васильев Хвостов при игумене Илии чинил насилия Адрианову монастырю и невинных подводил под вину. Игумен и братия давали двойные откупы, но староста не переставал делать притеснения. Но вот он впал в недуг беснования. Люди привезли его к мощам преподобного, служили молебствия. Через три дня больной исцелился и после уже не только не чинил насилий обители, но и стал ее благотворителем.

При том же игумене Илии у монастырского крестьянина Иоанна Евстафьева ослеп внезапно малолетний сын; он перестал совершенно видеть, а из глаз непрестанно тек гной, так что родители думали, что сгнили совсем глаза ребенка. Для лечения они обращались к волхвам или знахарям, но помощи никакой не было. Наконец, оставивши волхвов, родители принесли младенца к мощам преподобного Адриана, отслужили молебен, и ребенок во время утрени в церкви прозрел и стал совершенно здоров.

Много и других чудесных исцелений совершалось при мощах преподобного как в те далекие времена, так и позже.

Преподобный Адриан был ученик преподобного Корнилия Комельского. По смерти великого наставника он желал насадить где-либо в глухом месте новый рассадник иночества. Раз в храм Корнилиевой обители явился благолепный старец. «Кто ты?» – спросил его Адриан, на которого он произвел сильное впечатление. «Я странник Безстуж», – отвечал старец. Адриан пригласил его к себе в келлию; в духовной беседе неведомый старец прозорливо сказал Адриану: «Ты хочешь строить дом Богоматери и собрать к себе иноков; мне известна пустыня, в которой еще не ходила нога человеческая». С благословения игумена в сентябре 1540 года Адриан, будучи иеродиаконом, с послушником Леонидом и еще другими вышли из Корнилиевой обители; странник-черноризец Безстуж привел их в дремучий Пошехонский лес и незаметно скрылся. Это было накануне Воздвижения Креста Господня. На берегу реки Вотхи поставили они на дубе икону Богоматери, с которой пришли, а сами странствовали по дубраве, отыскивая себе путь ко властям и место, где бы могли поставить молитвенную келлию для спасения души своей. Во время их хождения поселяне Белосельские поплыли вниз по реке Вотхе для рыбной ловли и, когда были они против дуба, на коем стояла икона Богородицы, поймали две большие рыбы, каких до того времени не случалось им ловить, да и впоследствии иноки устроившейся тут обители таких рыб никогда не ловили.

Один из рыбарей, вышедши на берег, усмотрел на дубе образ Пречистой и начал скликать свою дружину; товарищи его, чая зверя, устремились к нему на гору и с изумлением увидели икону в столь непроходимой дебри. Некоторые говорили, что, вероятно, кто-либо из братии их поселян поставил здесь икону, чтобы занять под себя место, но тот из них, кто первый ее открыл, дерзновенно похвалился, что возьмет своими руками образ Богородицы и отнесет его в дом свой. Не попустила Матерь Божий поругания честной своей иконы; сила Божия далеко отринула дерзновенного рыболова от дуба и повергла замертво на землю. Товарищи его, видя такое наказание Божие, горько восплакали, говоря: «Напрасно, брат, совершил ты дело непотребное». Но поверженный лежал без языка и движения; товарищи старались привести его в чувство и, когда мог он наконец проговорить, спросили, что с ним было. Он отвечал: «Утомился я, братия, вместе с вами ловитвой рыбной и взошел на сию гору; тут явился мне старец черный в сединах и сказал: “Не дерзай, чадо, на образ Пречистыя, иди с миром на свое дело”».

Смирились поселяне, положили пред иконой пшеничный хлеб и большую рыбу и устремились далее по реке на свою ловитву. Вскоре после них возвратился Леонид к иконе Богородицы и, увидев пред ней лежавшие хлеб и рыбу, начал звать старца своего Адриана: «Приди и посмотри, какое благословение послала нам Матерь Божия!» При виде хлеба и рыбы Адриан с умилением возвел взоры свои к святой иконе и воскликнул: «Владычица, помогай нам, нищим рабам Твоим! Мы искали в сем уединенном лесу место, где бы нам вселиться; Ты же, о Царица, Сама восхотела нам сожительствовать и указала место, послав нам сюда пищу; моли Сына своего и Господа нашего, дабы на месте сем устроить нам полезное для спасения душ наших, и благослови рабам Твоим воздвигнуть здесь храм во имя Твое». После сего преподобный Адриан с послушником Леонидом поставил себе малую хижину под тем великим дубом, на реке Вотхе, и начали тут трудиться Бога ради, претерпевая пустынные лишения, и от бесов искушения, и поношения от лукавых людей. В 1543 году Адриан отправился к митрополиту Макарию, испросил благословение на святое дело и принял посвящение в сан игумена. В пустынную обитель собралось довольно братии; они жили по уставу Корнилиева монастыря. Преподобный настоятель занимался писанием святых икон. Старец Леонид мирно почил в 1549 году. В 1550 году в Великий пост вооруженная шайка разбойников из села Белого напала на Адрианову пустынь. Игумен Адриан скрылся под дровяник позади келлии, но и там нашли его убийцы и, навязав ему веревку на шею, привлекли в сени, кололи его ножами и прижигали раны горящими лучинами, чтобы чрез сии муки заставить открыть, где монастырское имущество.

Адриан указал им кувшин, в котором хранилось сорок рублей, и сказал мучителям, – «Сим серебром хотел я создать большую церковь вместе с братией, во имя Пресвятой Богородицы; вот все наше имущество в руках ваших; но отпустите Бога ради черноризцев в Корнилиев монастырь и меня вместе с ними; более к вам не возвратимся». Но мучители с насмешкой сказали: «Здесь мы наденем на тебя шлем и пустим тебя к Царю Небесному». При сих словах опять накинули на шею страдальца веревку. Как агнец, ведомый на заклание, стоял посреди своих мучителей преподобный и, видя неминуемую смерть, так помолился: «Господи Боже мой, отпусти прегрешения сим человекам, не ведят бо что творят, и приими дух мой с миром, не помянув беззаконий моих!» Ничто не могло умилостивить жестокосердых, и они довершили свое злодеяние, удавив старца.

Тогда начали расхищать имущество монастырское; связав на дворе сослужебников блаженного Адриана и побросав их в подполицу келлий, чтобы не могли дать вести в окрестные села, поставили сторожей около обители. Не пощадили они и церкви Божией, но, выломав запоры внешних врат, царскими дверьми вошли в алтарь. Там нашли еще трех учеников Адриановых за престолом и, извлекши их в трапезу, начали мучить так, что под ударами их трещали кости; одного из трех, старца Давида, убили на месте; потом все, что только награбили в обители – мед, и воск, и масло, книги, и утварь, – все вывезли на лошадях монастырских; самое тело преподобномученика, чтобы не свидетельствовало против них, извлекли они из обители и тайно погребли в неизвестном месте. Разбойники скоро были уличены и наказаны.

В 1626 году инок Иона пред смертью своей открыл духовнику, что по предсмертной исповеди отца его, священника Исидора, когда в 1550 году Белосельские злодеи бросили тело убитого ими игумена Адриана на рубеже села Белого, на берегу реки Ушломы, он, Исидор, с соседями свезли тело к опустевшей церкви пророка Илии и похоронили его под полом храма. Впоследствии храм развалился; на могиле для памяти посадили рябину. У могилы стали совершаться чудеса, которые привлекали к ней богомольцев. Об этом предсмертном сведении игумен Троицкой Пошехонской пустыни сообщил игумену Адриановой пустыни. Получив о том донесение, патриарх Филарет предписал перенести мощи в Адрианову пустынь.

Мощи преподобного Адриана почивают открыто в Успенском соборе обители его, построенном в 1659 году и возобновленном после пожара в 1717 году. Один придел сего храма посвящен преподобному Адриану.

Успенский Адрианов монастырь находится в пяти верстах от города Пошехонья, при реке Вотхе.

Уроженец подмосковного села Пехорки (Пехры), обученный грамоте на седьмом году, Серапион рано хотел расстаться с миром, но родители его заставили вступить в брак, и он принял сан священства; через год после брака супруга его скончалась. Освободившись от житейских уз, он принял иноческий образ; для покоя родителей оставался священником при Покровской церкви; по смерти же родителей, отпустив работников и раздав имущество бедным, вступил в Дубенский Успенский монастырь, что на острове, основанный преподобным Сергием. По смерти настоятеля братия упросили Серапиона принять на себя должность строителя обители Дубенской, состоявшей тогда в ведении Сергиевой лавры.

Преподобный столько был известен здесь духовными подвигами и так много сделал для островской пустыни, что пустынь называлась потом пустыней Серапиона ⁶⁵ .

Тяготясь заботливою должностью, он отказался от нее и перешел в Сергиеву лавру. Но и здесь недолго был в покое. Вопреки его иноческому смиренному желанию, и здесь ожидала его честь начальническая: в 1493 году волей митрополита и великого князя он определен в игумена лавры. Великий князь Иоанн уважал подвижника-игумена. Три боярыни обвинены были в волшебстве; строгий Иоанн велел сжечь их. Блаженный Серапион, уверенный в невинности несчастных, после усердной молитвы к Святой Троице, пришел к великому князю и убеждал его отменить суровый приговор; великий князь послушался благочестивого игумена, и жизнь трех невинных была спасена. Заботливый о благоустройстве великой обители и особенно о жизни, достойной иночества, блаженный Серапион был и на соборе о церковных имениях; здесь старался он согласить пользу Церкви и государства и подавал голос, одинаковый с голосом игумена Волоколамского Иосифа.

Великий князь Иоанн, передавая управление сыну своему Василию, указал ему на Серапиона, как на достойного занять святительскую кафедру в Новгороде, и 15 января 1506 года собором архипастырей Серапион посвящен в архиепископа Новгородского. Это возведение на высокую степень власти было для Серапиона призывом к самым тяжким скорбям.

В феврале прибыл он в Новгород, а осенью открылся мор. То же бедствие возобновлялось и в следующие два года, также осенью.

В последнюю осень померли в Новгороде от язвы 15398 человек. Между тем в августе того же 1508 года был такой страшный пожар в Новгороде, что трудно указать в летописи другой подобный; страшная буря усилила свирепость огня до крайней степени. Святитель во время пожара выходил с крестным ходом на волховский мост к «чудному кресту». Молясь об утолении гнева Божия, он не только лил слезы, но рыдал и от рыданий не мог читать молитв; он продолжал дотоле молиться, пока пожар стал ослабевать. Когда все кончилось, оказалось, что одних людей сгорело до 3315 человек, не считая утопших в Волхове.

Однажды, в день праздника Успения Богоматери, пригласил к себе владыка на светлую трапезу посадников и всех именитых граждан. Приполз в храмину трапезную и один хромой, прося святителя, чтобы велел его накормить. Милостивая душа Серапиона сжалилась над несчастным: вздохнув из глубины сердца, святитель воззрел на икону Спасову, написанную над дверьми палаты, в которой готовилось угощение, и, помолившись со слезами Господу, сказал хромому: «Во имя Господа нашего Иисуса Христа, встань на ноги твои!» В то же мгновение поднялся хромой; бросив костыли свои, он подошел к архиепископу, как бы никогда не болевший ногами, и владыка благословил его пред всем народом, который прославил за сие Бога.

Но и сего великого мужа Церкви постигло тяжкое искушение, ибо враг человеческий позавидовал его добродетели.

Во время, столько тяжелое для Новгорода и его ревностного архипастыря, началась горькая история по Волоколамскому монастырю. Теснимый Волоколамским князем Феодором Борисовичем, преподобный игумен Иосиф обратился с просьбой о защите к великому князю и был принят с обителью в ведение митрополита и великого князя. Серапион подверг Иосифа церковному запрещению за то, что он без ведения и воли своего архиепископа уклонился из его епархии. Иосиф защищал себя невозможностью сношений во время мора в Новгороде.

Серапион писал в грамоте к Иосифу: «Почему ты передал монастырь свой в ведение великого государства? Ты отступил от небесного и пришел к земному». Великий князь Василий понял эти слова превратно и выговаривал святителю: «Ты назвал князя Феодора (Волоцкого) небесным, а меня – земным. Что я земной, это я знаю, но скажи мне, почему ты Феодора назвал небесным?»

Праведники, каждый с своей точки зрения, считали себя правыми. Великий князь Василий прогневался на запретительную грамоту Серапиона и подверг его тяжкому заключению в Москве, в Андрониевом монастыре, где он много перенес огорчений. На соборе 1508 года обвинили Серапиона за неправильное отлучение Иосифа, который желал, но не мог получить благословения своего архипастыря, а Иосифу выдали разрешительную грамоту.

Томимый в заключении, Серапион писал митрополиту Симону послание, в котором излагал все дело с Иосифом и жаловался, что не хотели на соборе лично выслушать его объяснения; он доказывал свое право произнести суд над своим чернецом, разумея преподобного Иосифа. В заключение он предавал себя в волю Божию. Митрополит Симон пред своей смертью (в 1511 году), с согласия великого князя, пригласил к себе Серапиона, испросил у него прощение и сам простил его. Тогда же примирился с ним и преподобный Иосиф.

Преподобный Иосиф испросил ему дозволение великого князя жить в любимой им лавре чудотворца Сергия. Здесь Серапион опять стал подвизаться в посте и молитве, в глубоком смирении и терпении. И Господь сподобил его дара прозорливости. В тот самый час, когда Иосиф переходил в жизнь вечную, Серапион встал и сказал бывшим при нем: «Брат наш Иосиф преставился. Да простит ему Бог: бывает подобное и с праведными».

Предвидел святитель-страдалец и свою кончину; приняв схиму, он мирно почил 16 марта 1516 года. Мощи его обретены нетленными 7 апреля следующего года и остаются под спудом в Серапионовской палатке, составляющей юго-западный притвор Троицкого собора Сергиевой лавры.

В тяжкие для обители преподобного Сергия дни польской осады святитель Серапион вместе с самим основателем лавры явился ее заступником и молитвенником; некоторые достойные иноки и миряне видели преподобного Сергия пред утреней 9 ноября 1608 года, ходящего по монастырю и зовущего братию в церковь , где видим был также и святитель Серапион, молящийся пред образом Божией Матери.

Преподобный Иннокентий, сын боярина Охлебина, принял иночество в обители Кирилла Белозерского; потом, вместе с наставником своим преподобным Нилом Сорским Майковым, долго странствовал на Востоке и несколько времени жил на Афоне. С Востока он последовал за преподобным Нилом на речку Сорку и здесь несколько времени жил с ним.

Преподобный Нил, видя, что ученик его созрел для того, чтобы быть наставником для других, сказал Иннокентию: «Иди на Нурму, там будет у тебя общежитие, а у меня здесь братия должны жить по одному в келлиях». Послушный ученик, удалившись в глубину Комельского леса, избрал себе место на реке Елде, в десяти верстах от Нурмы и в пятидесяти пяти от Вологды. Это было в 1461 году. Здесь собрались к нему любители пустыни, и он устроил общежительный Преображенский монастырь. Незадолго до кончины он написал завещание братии.

Он собственной жизнью подавал пример братии и, как знаток отеческих писаний, подобно учителю своему Нилу, любил назидать братию преимущественно их богомудрыми изречениями. «Если пожелаете научиться евангельскому житию, – говорил он, – не доверяйтесь учителю неискусному и особенно страстному, чтобы он, вместо евангельского, не научил вас диавольскому житию. Молитесь слезно, чтобы Бог послал вам наставника бесстрастного и святого. Вникайте и сами в божественное Писание и писания святых отец. Это должно служить вам всегда поверкой наставлений учителя и собственной вашей жизни. Согласующееся с Писанием усвояйте себе и содержите в уме, а ложное и чуждое ему старайтесь отгонять от себя, чтобы не прельститься».

Блаженная кончина преподобного Иннокентия последовала 19 марта 1521 года. В 1538 году казанские татары напали нечаянно на Иннокентиеву пустынь, сожгли церковь и келлии, трех старцев, учеников преподобного, и многих пустынников убили, других взяли в плен, только некоторые спаслись бегством. Но вскоре монастырь был возобновлен и существовал до 1764 года.

Мощи преподобного Иннокентия почивают под спудом в каменной приходской Благовещенской церкви, заменившей монастырь.

Уроженец Солигалича, святитель Иона, двенадцати лет, постригся в одном из галичских монастырей. Впоследствии перешел он в Симонов монастырь. В этой обители подвизались тогда великие старцы: Варфоломей-эконом, Иоанн Златый и Игнатий-иконописец, люди строгой жизни, которые не боялись говорить и другим правду, хотя за это терпели немало скорбей. Вот под руководством каких старцев воспитывался Иона в монашеской жизни. Он пребывал здесь в непрерывных трудах, в суровом посте, молитве и чтении слова Божия, проходя разные послушания. В таких подвигах дух его восходил от совершенства к совершенству. Раз святитель Фотий, посетив Симонов монастырь, пожелал благословить и тех братий, которые трудились на послушаниях; он нашел в пекарне монастырской молодого инока Иону спящим; на лице его видно было изнурение от трудов души и тела, а правую руку держал он на главе «согбену, яко благословляше ею». Святитель сказал окружавшим: «Знайте, дети, сей инок будет великим святителем земли Русской, приведет многих неверных к истинному Богу и, наконец, будет поставлен пастырем и учителем самому царствующему граду Москве» ⁶⁶ .

Строгая жизнь и твердое знание учения святой Церкви доставили блаженному Ионе такое общее уважение, что он посвящен был в Рязанского епископа, а когда скончался святитель Фотий (в июле 1431 года), собор и великий князь поручили ему управлять и делами митрополии. Таким образом, Иона, Рязанский епископ, уже в начале 1433 года действовал «как нареченный на святейшую митрополию Русскую». Как Рязанский архипастырь, святой Иона действовал с апостольской ревностью против суеверий и зловерий обширной Рязанской страны. В его епархии, заключавшей тогда кроме Мурома и Рязани части нынешних Воронежской и Тамбовской епархий, было много язычников и магометан. Святитель обратил ревность на распространение святой веры и «многие тамо неверныя, к Богу обратив, крести». Блаженному пастырю приходилось и сильно скорбеть за Рязанскую свою паству от нашествия татар.

Решение человеческое быть святителю Ионе митрополитом не скоро исполнилось по длинному ряду препятствий. Все признавали его достойным высокого звания, все желали ему сего звания, однако не скоро пришло время, когда святой Иона стал митрополитом. Конечно, такое положение не легко было блаженному Ионе. Но святой пастырь является всегда с молчаливой покорностью промыслу Божию и всегда с твердой верностью внушениям совести. В 1433 году возвратился из Царьграда митрополитом Герасим, епископ Смоленский, но он жил недолго (скончался 26 июля 1435 года). Тяжелое было то время для Московского великого князя и для Русской Церкви. Звенигородский князь Юрий два раза изгонял племянника своего, князя Василия, из Москвы и сам наконец сошел в могилу; великому князю пришлось продолжать борьбу с сыновьями его, из коих Димитрий, по прозванию Шемяка, нанес ему так много горя. Несмотря, однако, на эти усобицы, великий князь Василий отправил было Рязанского архипастыря для посвящения в митрополита в Царьград, но там уже назначен и посвящен был Исидор, тайный приверженец Римского папы. Константинопольский собор сказал тогда же святому Ионе: «А что воля Божия о Сидоре промыслит или смертию скончается, или иначе что ся о нем станет; и ты Иона, епископ Рязанский, готов, благословен на той великий престол Киевский и всея Руси». Только четыре месяца пробыл Исидор в Москве и уже с первых дней объявил, что он намерен непременно идти в Италию на собор, созванный тогда для соединения Церквей. Напрасно старался удержать его великий князь; Исидор настаивал, утверждая, что царь и патриарх давно его ждут и не хотят без него открывать собора. Отпуская Исидора, великий князь сказал ему: «Дерзновенно действуешь ты, идучи в латинскую землю; помни, однако, что если и возвратишься к нам с желанным соединением, то должен принести с собой непоколебимым сияющее ныне в нас Православие». Многими клятвами засвидетельствовал Исидор, что не принесет ничего чуждого от латинян, и был отпущен с честью в сопровождении Суздальского епископа Аврамия. Но, прибыв во Флоренцию, он показал себя ревностным приверженцем папы и за то получил от папы красную мантию. Поколебались многие и из восточных епископов и даже сам греческий император, но явились и верные защитники Православия, из коих первым был святитель Марк Ефесский , который с такой твердостью отстаивал Православие, что даже сам папа невольно воскликнул: «Если не подписал Марк, то мы ничего не сделали!..» Верным остался и наш русский святитель Аврамий Суздальский, который бежал с собора; преподобный Сергий, явившись ему во сне, указал путь на родину, где чрез него могли узнать истину о соборе. Между тем патриарх Цареградский скоропостижно скончался во Флоренции, император Иоанн Палеолог с позором возвратился в Царьград, где начались великие смуты по случаю избрания нового патриарха, единомысленного Риму. Прошло два года, и Исидор возвратился на Русь, скрывая в себе латинские мудрования и измену Православию. Отслужив первую литургию в Успенском соборе, он приказал архидиакону провозглашать деяния Флорентийского собора о главенстве папы, как вдруг сам великий князь громко обличил новое учение это и тогда же прогнал с митрополии изменника Православию Исидора. Созван был собор Русских святителей, на котором соборное осуждение предателю Православия Исидору подписано было и святителем Рязанским. Более полугода Исидор находился в заключении в Чудовом монастыре, откуда и бежал за границу. Великий князь не велел преследовать его: он доволен был и тем, что избавился от врага Православию. Великий князь приготовил было послов и грамоту к императору о том, чтобы отныне разрешено было собором русских святителей избирать и поставлять митрополита в России, но слухи об измене Православию в Царьграде заставили воротить посла с дороги. А между тем гражданские волнения, поднявшиеся в России, еще надолго отодвинули исполнение решения о митрополите. Сначала великий князь должен был идти против татар к Суздалю, где после страшной сечи, весь израненный, попал к ним в плен; потом, освобожденный из плена, по прибытии в Москву, пошел к преподобному Сергию в его обитель на богомолье, но здесь изменнически захвачен союзниками Димитрия Шемяки, уведен в Москву и безжалостно ослеплен (16 февраля 1446 года), и заточен в Углич. Рязанского епископа, пользовавшегося общим уважением, тот же Шемяка вызвал в Москву. Обещая свои милости детям несчастного Василия, а блаженного Иону принимая с почетом, как митрополита, Шемяка убедил святого старца взять из Мурома малолетних князей «на свою епитрахиль». Иона доставил их Шемяке, и тот заставил его же самого отвезти их в Углич, где заточен был их отец. Святитель твердил князю Димитрию Шемяке: «Ты сотворил неправду и меня ввел в грех и стыд. Тебе следовало выпустить князя на свободу, а ты и детей его засадил с ним в неволю. Ты дал мне свое слово и сделал меня обманщиком». Как ни мало дорожил Шемяка честностью, но, не желая казаться бесчестным и жестоким, он объявил свободу Темному и дал ему в удел Вологду. Спустя пять месяцев (17 февраля 1447 года) друзья Василия возвратили ему великокняжеский престол. Шемяка заключил договор с великим князем, но продолжал тревожить Россию междоусобием. Тогда собор пастырей разослал против Шемяки грозное обличительное послание. Здесь святитель Иона выставлял в сильных чертах оскорбление, какое нанесено было обманом Шемяки святительскому сану его. «Ты сквернил, – говорил он в послании, – наши епитрахили своими богомерзкими словами, но надеемся, знаешь и сам, что значат те епитрахили? Они – изображение страданий Господа нашего Иисуса Христа, совершившихся при спасительном распятии Его... Епитрахили наши не могут скверниться твоими словами, но ты губишь свою душу».

Когда великий князь Василий утвердился на своем престоле, тогда обратились к делу о митрополите. Из Константинополя не ожидали более ничего; там, как узнали, в Софийском храме поминали папу. Собор Русских пастырей, на основании Первого Апостольского правила и Четвертого правила Никейского собора, по примеру времен Ярослава и Изяслава, определил (5 декабря 1448 года) посвятить Иону в митрополита всея Руси. Но чтобы не нарушить мира церковного с Востоком совершенно, Василий послал известительную грамоту в Царьград о поставлении митрополита на имя последнего греческого императора Константина Палеолога. Осторожно говорил князь относительно положения тогдашней Греческой Церкви. « Церковь наша, – писал он, – всегда требует и ищет благоcловения святой Божией соборной Вселенской апостольской Церкви, Премудрости Божией Софии Цареградской, и отец наш Иона, митрополит всея Руси, также требует оттоле соединения и благословения. Хотели мы о всех сих делах церковных писать к святейшему вселенскому патриарху православному, но не знаем, есть ли ныне в державе твоей святейший патриарх? Если же даст Бог опять будет в святой соборной Церкви патриарх по древнему благочестию, мы должны писать обо всем к великой его святыне и просить себе благословения».

Первой заботой нового митрополита было остановить тревоги и кровопролития, причиняемые Шемякой. Святитель окружной грамотой в духе отеческой любви призывал всех, увлеченных на сторону Шемяки, искать прощения у законного государя России и не губить душ своих кровопролитием и враждой, иначе властно грозил им отлучением от Церкви и повелением затворить для них храмы Божии. Шемяка волновал Россию. Великий князь повел войско против Шемяки, святитель отправился вместе с великим князем и с собором епископов убеждать клятвопреступника лично. Некоторые из сторонников Шемяки отстали от него; Шемяка смирился, дал мировую грамоту с проклятиями против себя. Но потом удалился в Новгород и там снова поднял смуту против великого князя. Святой митрополит не раз посылал и туда грамоты и послов с увещаниями новгородцам. Клятвопреступного князя он не хотел больше называть сыном своим и не принимал никакого оправдания от защищавших его. «Ты пишешь, – отвечал он однажды владыке Новгородскому, – будто я называю в своей грамоте князя Димитрия Юрьевича сыном своим. Посмотри внимательнее на мою грамоту: так ли там пишется? Сам он отлучил себя от христианства, сам положил на себя великую тягость церковную, неблагословение от всего великого Божия священства, дал клятву не мыслить никакого зла против великого князя, и ей изменил. Ты видел эту грамоту, как же мне после того можно именовать его своим сыном духовным?..» Наконец смерть (в 1453 году) прекратила смуты неукротимого властолюбца.

Много забот было святителю о соединении Западной Руси с Московской в церковном управлении, чего он и достиг. Это единение охраняло Западную Русь от козней латинян и порабощения папе.

В 1451 году к Москве подступил сын хана Седиахмета с ногайскими хищницами. Великий князь выехал из столицы, чтобы собрать более сил на помощь ей, и вверил охранение ее святителю Ионе и боярам. Неприятель (2 июля) зажег предместья Москвы. Жители были в страшном унынии. Чтобы ободрить их надеждой на милость Божию, пастырь добрый под зноем страшного пожара, в облаках дыма совершал крестный ход по стенам Кремля. Татарские стрелы свистали над его главой, и один инок Чудова монастыря, Антоний, любимый святителем за строгость жизни, едва успел сказать, что Господь за молитвы святителя спасет город, как пал, пробитый стрелой. По молитвам святителя ветер, гнавший дым и пламя на Кремль, утих. К вечеру того же дня осажденные делали вылазку, а на утро уже не было неприятеля под стенами Москвы: он бежал, бросив все тяжести. Святитель сам совершил погребение павшему иноку. После другого нашествия Седиахмета, который хвалился поработить Россию, но был прогнан сыном великого князя, святитель устроил при Успенском соборе храм в Похвалу Божией Матери, которая обратила в ничто все похвальбы неверных ⁶⁷ . В то же время у западных врат Успенского храма заложил он «палату каменну» с церковью Положения Ризы Богоматерней; это – новый дом русских первосвятителей, бывший прежде того у Боровицких ворот при храме Предтечи. Надежды святителя на Господа были так тверды, что он обещал великому князю вслух всех близкую независимость России от татар. «Не будут, – говорил он, – русские князья ходить в Орду нечестивую на поклон!»

Святитель Божий старался насаждать в пастве своей искреннее благочестие и искоренять дурные привычки то увещаниями и распоряжениями пастырскими, то помощью гражданской власти.

Святитель Иона был одним из великих печальников Русской земли, которые особенное внимание обращали на ее объединение под державой Московских великих князей. Своим благословением он утверждал все договоры Василия с князьями удельными. Когда была нужна великому князю помощь Тверского князя против татар Казанских, то святитель Иона писал Тверскому архиепископу Илии, чтобы настоял у своего князя об отправлении вспомогательного войска на эту войну. Когда союзник Шемяки, князь Иван Можайский, бежал в Литву, Иона, после неоднократных к нему посылок об исполнении требований великокняжеских, писал к Смоленскому епископу Михаилу, чтобы тот наблюдал, как бы тайный беглец не причинил какого-либо вреда державному чрез своих литовских друзей. Жители Вятки, возмущенные Шемякой, долго не покорялись великому князю; тогда святитель отправил туда игумена со своим посланием к воеводам и прочим начальникам, в котором укорял их за своеволие и увещевал принести покорность великому князю, а духовенству приказывал строже наблюдать за поведением своих духовных детей. Так усердно власть духовная помогала власти гражданской в созидании и укреплении единого великого Русского государства и власти самодержавной.

В 1453 году Константинополь пал под ударами Магомета. Страдания Греческой Церкви были неизобразимы. Дивный защитник святой веры от папы и от Магомета, патриарх Геннадий просил святителя Иону о помощи бедствующим христианам Востока. Святой митрополит, последний из русских святителей, видел Царьград еще во всей его славе, поэтому бедствия Царьграда особенно больно отозвались в его сердце, и он, отправляя ответ с послом великого князя Иваном Владимировичем, извинялся пред патриархом в скудости посылаемых пособий и писал, что особенно дорожит союзом с патриархом православным. По всей вероятности, вследствие сего-то сношения, получено было Русской Церковью разрешение избирать и поставлять себе митрополита без сношения с патриархом, и митрополия Русская была поставлена первой после престола иерусалимских патриархов.

Папа негодовал на то, что святому Ионе отданы были в ведение литовские епархии, и никак не хотел расстаться с мечтой о власти своей над Россией. В 1458 году Григорий, ученик Исидора, поставлен был в Риме в митрополита Руси. Великий князь, услышав о том, писал к королю Казимиру, чтобы не принимал он Исидорова ученика, как ни за что не будет принят он и в Москве. Епископы Северной России на соборе определили не принимать самозванца Григория: «Отныне законный митрополит Русский тот, кто посвящен у гроба чудотворца Петра». Святой Иона отправил в Литву двух игуменов с посланием к литовским епископам, князьям, панам и народу, увещевая их твердо стоять за Православие. Князья успокаивали митрополита насчет себя, но давали заметить, что необходима им помощь великого князя. Епископы также прислали ответ с обещанием верности Православию, но, к скорби святителя, иные вошли в сношение с Григорием. Ученик Исидора привез с собой в Литву грамоты лжепатриарха Маммы и Исидора и грозную буллу папы Пия II. Папа, поручая королю Григория, повелевал передать ему девять епархий, а о святом Ионе писал: «Поймать и сковать нечестивого отступника Иону». Но как посрамляет Господь человеческую гордость! Папа называет Иону нечестивым, а Господь тогда уже прославил его даром чудес; папа называет защитника Православия отступником, а Господь слушает его, как любезного Ему пастыря-избранника! «И тогда был на Москве преосвященный Иона, митрополит Киевский и всея Руси, иже бяше чудотворец» – так говорит современник его преподобный Иосиф Волоколамский. Собор северных пастырей дал клятву не принимать Григория и послал окружное послание к западным епископам с братским увещанием – не слушать «митрополита от латыни и не отлучаться братства и общения во Христе» с Ионой. Сам святитель писал к литовским епископам и панам: «Как Исидор – изменник Православию, так и Григорий таков же, да и поставлен отступником Маммой. В Православной Церкви в течение пяти столетий никто из великих мужей ее не вступал в общение с папой». Внушая всем твердо стоять в Православии, святитель говорил: «Если бы кому пришлось и умереть за свое исповедание, верую Христу моему Владыке, причтен будет к лику мучеников». Между тем Казимир, исполняя волю папы, прислал посольство в Москву с предложением заменить состарившегося Иону Григорием. Великий князь не хотел и слушать о том и отвечал, что Григорий не митрополит. Сам святой Иона поспешил подкрепить грамотами своими паствы и пастырей Новгорода, Смоленска и Чернигова, причем прибавлял: «Если кому будут делать насилие и принуждение в вере, пусть идет ко мне».

Так подвизался святитель Божий, уже близкий к кончине!

Древний жизнеописатель выставляет несколько опытов чудесной силы, действовавшей в святителе еще при жизни его. Ключнику Пимену поручено было поить бедняков медом в известные дни. Одна вдова просила у него питья для своей болезни. Пимен с гневом сказал: «Ступай прочь – еще не время». Святитель, узнав о том, сказал Пимену: «Знаешь ли, какую вдо- вицу оскорбил ты? Бог посылает тебе за то смерть, иди к отцу духовному, покайся». И приказал постричь его в схиму, после чего тот умер. Одному слуге поручил он значительную сумму денег для раздачи бедным. Тот половину раздал, а другую оставил себе. Бедная вдова пришла к святителю с жалобой, что ей ничего не дано. Святитель спросил слугу: почему ей не дали? Тот отвечал, что она бесстыдна, ей давали не раз. Вдова настаивала, что ничего не получила. Тогда раздраженный слуга сказал: «Иди и умри, чтобы больше не лгать на меня!» Но святитель сказал слуге: «Не так будет; она говорит правду, а ты и крадешь и лжешь, – и за то умрешь». В тот же час слуга почувствовал страшную горячку и умер. Малолетняя дочь великого князя Василия, Анна, впоследствии супруга Рязанского князя Василия Ивановича, больна была при смерти. Почти бездыханную принесли ее в келлию святителя, и его молитвы возвратили ей жизнь и здоровье. Нашелся и тогда один, каких ныне встречается и не один, который говорил, что девушка выздоровела сама собой. Святитель Божий, призвав его, сказал: «Страшна хула на Святаго Духа, сын мой; верь: здоровье возвращено больной Господом по вере родителей благочестивых». Тот стал нагло говорить насмешки. «Пусть же заградятся уста нечестивого», – сказал святитель, и тот онемел и вскоре умер.

Детям, не повинующимся своей матери, писал он: «Жаловалась мне на вас ваша мать, а моя дочь, княгиня, что вы по нерадению ли своему, или по научению диавола, или по своей молодости не только не почитаете ее, но еще обижаете ее во всем. Муж ее, князь, дал ей отдельное владение, чем ей прожить, пока угодно Богу, а потом по смерти учинить помощь душе своей; вам отец ваш дал особые части. И вы отняли у своей матери данное ей. Это дело богопротивное, дети; вы строите себе погибель во времени и вечности. Ужели не помните вы Господа, Который говорит: «Иже злословит отца и матерь, смертию да умрет» ⁶⁸ ? И апостол сказал: «Чада, послушайте родителей своих, – это благоугодно Богу» ⁶⁹ . И в другом месте Писание говорит: «Яко раб послужи родившим тя; что воздаси противу даянию их?» ⁷⁰ В книге Притчей писано: «Чтяй отца и матерь свою сам возвеселится о чадех, и прославляяй отца и матерь долги дни сотворит и очистит своя грехи ⁷¹ ; благословение бо отчее утверждает домы... Клятва жематерня искореняет до основания...» ⁷² Пишу вам кротко, чтобы вы пришли в чувство, испросили бы прощение у матери и возвратили бы ей почтение, по Божию повелению слушались бы ее во всем, а не обижали; пусть она заведует своим, а вы – своим по благословению отцовскому. Отпишите к нам, когда вы примиритесь со своей материю, и я, по святительскому долгу и по вашему чистому покаянию, буду молить за вас Богу. Если же опять станете гневать и оскорблять свою мать, то, делать нечего, сам боясь Бога, по святительскому долгу пошлю за своим сыном, за вашим владыкой, и за другими многими священными лицами и, вместе с ними прочитав священные правила, поговорив и рассудив, возложим на вас духовную тягость церковную, свое и прочих священных лиц неблагословение».

В Вятку писал он: «Молю вас, священники Господни, осмотритесь всячески и содрогнитесь... Смотрите, в какие уста входит бессмертное тело и честная кровь Владыки. Если с устами нечистыми и гнусными дерзаете приступать или допускать кого-либо к тем бессмертным и животворящим тайнам, вы, как трава, прикасаетесь к огню».

Новгородцам, после того как предложил наставление о пагубе вражды, писал: «Как сладко, дети мои, покаяние! Оно корень жизни. Сладкий и незлобивый, благий и щедрый, человеколюбивый Бог и строитель спасения нашего веселится о слезах кающегося и радуется исповеди нашей. Он с великим терпением ожидает обращения нашего и не оставляет самого последнего, умоляя, призывая каждого из нас, чтобы обратились к Нему от дел неприязненных... Хорошо, дети мои, слушаться Писания божественного... Как послушание, дети мои, есть жизнь, так преслушание – смерть. Свидетель словам моим – первый, созданный Богом человек. Если бы не преслушал он заповеди Творца, то не лишился бы древа жизни; а изгнанный из рая осужден на смерть и сам и его потомки. Еще же на то благословляю вас, детей моих, чтобы вы во всем послушны были сыну нашему и брату, а вашему отцу и учителю, боголюбивому архиепископу Евфимию, по слову Господа, Который сказал: «Слушаяй вас, Мене слушает, а отметаяйся вас, Мене отметается и Пославшаго Мя» ⁷³ . Он, дети, поставлен Богом в святителя, учителя и пастыря душам христианским, он – наместник Самого Владыки нашего Христа и молитвенник о душах человеческих; ему дана власть святых апостолов; кого разрешит на земле, тот разрешен и на небе, а кого свяжет на земле, тот связан и на небе. Воздавайте ему честь и повиновение, и вы получите за то награду от Бога во времени и в вечности».

О своей близкой кончине святитель извещен был свыше. И о ней же открыто было другим чрез ключаря Успенского собора пресвитера Иакова. Ночью сторож собора увидал освещение в храме и услышал там голоса поющих. Он подошел к дверям и нашел их отверстыми. В страхе поспешил он к ключарю, который немедленно сам пошел к храму, но нашел его запертым; он увидал только горящие свечи и слышал голос: «Пойди, скажи рабу моему митрополиту Ионе, что по его молитве откроется знамение на ноге его – болезнь; устроив все должное о себе и пастве, переселится он в жизнь вечную». Смущенный пресвитер не смел явиться к святителю, но святитель сам призвал его, обличил за непослушание повелению небесному и сказал, что жена его, тогда здоровая, скоро умрет, что и исполнилось: его жена умерла чрез три дня, приготовившись покаянием к смерти. Исполнилось и предсказание о святителе. Боль в ноге открылась, но святитель не переставал посещать храм, готовясь к той жизни. Блаженная кончина его последовала 31 марта 1461 года во вторник на Страстной неделе. Современник кончины говорит: «Лицо его было не как у мертвеца, но как бы спал он; это от высокой жизни его, какую, как слышали мы, проводил он с юности по примеру святых отцов».

После такой жизни, после чудес, совершенных еще при жизни святителем, не сомневались, что он раб, благоугодный Господу. Не прошло и года после его кончины, как духовный друг его, соименный ему Иона, архиепископ Новгородский, поручил образованному иноку Пахомию Сербу написать ему канон. А в 1547 году на соборе Московском установлено повсеместное празднование его памяти в день преставления. Сверх того, память его празднуется еще 27 мая, 5 июня и 5 октября. Мощи святителя Ионы обретены нетленными спустя одиннадцать лет после его кончины, причем совершилось много чудес. Они почивают открыто в северо-западном углу Московского Успенского собора в богатой серебряной раке.

Первое исцеление после торжественного перенесения мощей на то место, где они теперь покоятся, совершилось над немым, который проговорил, приложившись к руке святительской. Он сам мог рассказать священникам то, что видел: как простерлась рука святого и коснулась языка его; когда же в ужасе поднял вопль, почувствовал, что разрешился язык его, и уже ясно мог проговорить.

Женщина, по имени Фотиния, приблизилась однажды с маловерием к раке святительской, думая сама в себе: если бы и этот был истинный чудотворец, то лежал бы так же в серебряной раке, как и чудотворец Петр; но как только произнесла она мысленно сей нечестивый укор, почувствовала жестокую боль в руке своей, которая внезапно отекла. Немедленно покаялась она в грехе своем и просила священников освятить воду и отслужить молебен у святых мощей, и, как только окропили больную ее руку, совершенно прекратилась болезнь. И в другой раз, когда страдала она внутренней болезнью, которая не позволяла ей даже возлечь на одр, опять исцелилась Фотиния молитвою и окроплением святой водой при раке святителя.

Во дни благоверного царя Иоанна Васильевича, при митрополите всея Руси Макарии, одна слепая женщина просила, чтобы привели ее в соборный храм, и усердно молилась пред чудотворными иконами, но не получила желаемого; припадала потом ко гробу чудотворца Петра и много скорбела, что труд ее был напрасен; тогда послышался ей таинственный голос: «Иди ко гробу Ионы чудотворца». – «Не знаю, Господи, где он», – смиренно отвечала слепая и, когда привели ее к честной раке, стала осязать ее руками с теплой молитвою о прозрении; но, как только приникла к мощам, чтобы приложиться, почувствовала как бы теплое дуновение из уст святительских прямо в очи свои, и в ту же минуту прозрела. Тогда же рассказала она бывшее с ней чудо митрополиту Макарию, находившемуся в храме. Три подобных прозрения слепых жен последовали в течение немногих дней над ракой святого. Прозрел и пономарь церкви святого Христофора, который вместе с болезнью очей страдал и ногами. Он просил отпеть ему молебен у раки святого и бился головой о помост церковный, прося себе прощения грехов и разрешения от двойного недуга. Как только после молебна окропили его святой водой, стал он ясно видеть и своими ногами мог возвратиться домой, а на другой день, как бы никогда не болевший, пришел в церковь и сам прочел молебный канон великому святителю.

Предание говорит, что в 1812 году страшное видение ужаснуло французов у сей целебной раки, и что чудотворец обретен был с поднятой, как бы грозящей рукой, и его богатая серебряная рака и при ней подсвечник остались неприкосновенными. Чудное поистине событие! Неужели в самом деле французы не могли распознать металла раки, когда отдирали они и медные листы со стен собора и самый крест Ивана великого показался им золотым? Архиепископ Августин, несколько дней спустя после удаления неприятеля, ночью, в сопровождении нескольких сановников, вошел в Успенский собор с робостью, опасаясь взрыва. «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его», – произнес он в западных дверях храма, и первое, что открылось его взорам посреди общего запустения, было – уцелевшая рака с почивающим в ней святителем, а вокруг нее широко очищенный помост; остальная же часть исполнена была поруганием: горны стояли около стен для плавки металлов; вместо огромного серебряного паникадила в сто тринадцать пудов спускались со свода огромные весы; ободранные иконы были разбросаны по полу; похищены богатые раки святителей Петра и Филиппа и, по чудному промыслу, мощи первого с тех пор открыты; мощи же святого Филиппа положены были на обнаженной доске престола. И посреди сих ужасов святотатства серебряная рака и подсвечник остались невредимы! Мимо него протекла страшная буря неистовства, бушевавшая в соборе, и не дерзнула нарушить покоя святителя. Как объяснить столь дивное событие, если не воздвигшеюся рукой чудотворца? «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его», – воскликнул еще раз, пораженный сим явлением Августин и, со слезами восторга, вместе со всеми окружавшими припал к чудотворным мощам.