Ювелир XIX столетия К. Конов
Память о жизни и быте граждан Российской империи – рабочих и купцов, князей и крестьян, сохранили станицы правдивых и предвзято написанных книг, сухие строки документов… И – память перешедших из одной эпохи в другую современников и их внимательных потомков. Сохранение этой памяти – долг и радость уважающего нашу историю издателя. Мы публиковали серию статей о благочестивых русских предпринимателях и мастерах – в частности, об Оловянишниковых. Эти материалы вызвали отклик читателей: к нам обратился правнук ювелира Кузьмы Конова, сотрудничавшего с Оловянишниковыми, Алексей Константинович Флоринский, и поделился воспоминаниями, сохраненных его семьей.
- Алексей Константинович, расскажите, пожалуйста, о Вашем прадедушке.
- Мой прадед, Кузьма Иванович Конов, на протяжении многих лет был партнером Поставщика Его Императорского Величества фирмы «П.И. Оловянишников и сыновья», выполняя заказы фирмы и реализуя свою продукцию через ее магазины, которые находились как в Москве, так и в Санкт-Петербурге. Семья Оловянишниковых была очень большой, имела свое колокололитейное производство в Ярославле. В Москве же обосновалась ветвь Оловянишниковых, создавшая ювелирное производство с одним из самых больших уставных капиталов – 5 000 000 рублей – огромная, по тем временам, сумма. У них был собственный дом на Покровке, сеть магазинов. На коробках из-под ювелирных изделий того времени нередко можно было увидеть надпись «Торговый дом П.И Оловянишникова», а на самих работах – клеймо «К.К.» - Кузьма Конов. Это клеймо для серебряных изделий можно найти в книге-справочнике М.М. Постниковой-Лосевой «Золотое и серебряное дело XV–XX вв.», где, кстати, указаны изделия К. Конова, находящиеся в Историческом музее г. Москвы и в Калужском областном краеведческом музее. Прадед был родом из Калужской области, переехал в Москву и открыл свое дело. Как и многие, он сначала был подмастерьем, затем мастером и, наконец, стал хозяином довольно большой артели, в которую входило около девяноста человек рабочих.
- Какие изделия создавали мастера артели К. Конова?
- Россия в то время переживала экономический подъем. Была немалая потребность в ювелирной утвари для строившихся и уже существовавших храмов, государственных учреждений, частных лиц. Фирма К. Конова шла в ногу со временем. Она, вместе с предприятием Оловянишникова, производила, главным образом, серебряную продукцию церковной тематики. Впрочем, широко использовалась и латунь: из нее делали потиры, звездицы, дискосы, лжицы, ручки кисточек для елеопомазания и т.п. Латунь обычно серебрили. Такие изделия пользовались большим спросом, т.к. далеко не все храмы могли позволить себе серебряную утварь. Светская продукция артели К. Конова была весьма разнообразна: начиная с обычных вилок, ложек и других столовых принадлежностей, и заканчивая кольцами, кулонами и другими ювелирными украшениями. Сотрудничая с заводом в Гусь-Хрустальном, артель изготавливала великолепные вазы для фруктов, кубки, графины для вина и воды, обрамленные в серебро, портсигары – всего не перечислить.
- Сохранилось ли что-нибудь из этих вещей?
- У меня есть два складенечка, которые прадед сделал для своих сыновей в 1914 году, когда они уходили на войну. Я собираю материалы по фирме моего прадеда, фотографии изделий, имена мастеров и т.д. часто на различных аукционах, особенно, русского искусства, мелькают лоты со знакомым клеймом «К.К.» Радостно, что они приняты и оценены по достоинству в мире, но жаль, что нас эти вещи покинули навсегда. На аукционе в Нью-Йорке была продана икона святой княгини Ольги с клеймом моего прадеда, принадлежавшая Великой княгине Ольге – сестре Императора Николая Александровича II. Сам образ – почти точная копия фрески В.М. Васнецова во Владимирском соборе г. Киева. Стартовая цена этой иконы на аукционе составила 120 000 долларов. Я часто задумываюсь над тем, были ли знакомы мой прадед и В.М. Васнецов. Есть немало совпадений, указывающих на вероятность этого знакомства. У меня сохранилась икона Свт. Николая Чудотворца в великолепном киоте. Такой же я видел на выставке В.М. Васнецова в Третьяковской галерее. Васнецовых было три брата, и младший из них делал прекрасную мебель, киоты по эскизам старшего. В конце XIX – начале XX вв. господствовал стиль модерн, одним из направлений которого в России была разработка исторической и народной тематик. Часто это направление называют стилем Александра III. Народные мотивы, орнаменты, узоры перерабатывались на современный лад. В ювелирном искусстве особенно часто использовались перегородчатые эмали. Работы фирмы Оловянишникова, украшенные эмалями, были созданы по мотивам византийских и древнерусских произведений. В 2009 году на аукционе «Кристи» в Нью-Йорке за 30 000 долларов был продан ковш работы моего прадеда, полностью покрытый полихромными художественными эмалями. В более поздний период своего творчества Кузьма Иванович Конов отложил пристрастие к историзму и стал тяготеть к более простым и лаконичным формам, которые были как бы преддверием конструктивизма. Великолепна лампада, изготовленная его артелью в 1910 г. по заказу Ярославского Казанского монастыря, праздновавшего свое трехсотлетие; очень красива декорированная сканью икона вмч. Георгия Победоносца; необычен, даже фантастичен по своему оформлению оклад Евангелия…
- Расскажите, пожалуйста, о быте, семейном укладе артельщиков.
- Артель Кузьмы Конова находилась рядом с Новоспасским монастырем, на не существующей ныне улице Новодубровской, и занимала всю эту улицу. Так и жили рядом все мастера, с семьями. Люди в артели работали и даже селились рядом. Семейный уклад по строгости напоминал старообрядческий. В семьях было по пять – шесть и более детей, соответственно, женщины не работали. То есть любой рабочий: эмальер, басманщик – содержал на свой заработок семью из семи – восьми человек. Детям старались дать образование – и мальчикам, и девочкам. Соблюдали посты, церковные праздники – в праздничные дни не работали. В большой праздник все одевались в красивые одежды, шли на службу – чаще всего, в Новоспасский монастырь. А на будничные службы ходили молиться на Болгарское подворье, в храм Успения в Гончарах. Он, слава Богу, не закрывался, действует и поныне. Безусловно, состоятельные люди помогали храмам. В связи с тем, что прадеда очень уважали, когда умер один из его детей, его разрешили похоронить в Новоспасском монастыре – хотя обычно там никого не погребали, т.к. в обители находилась усыпальница Романовых.
- Каковы были отношения между хозяевами и простыми артельщиками?
- Отношений «угнетатель – угнетенный», которые так любили показывать в советских произведениях, посвященных тем временам, не было и в помине. Был большой, дружный коллектив. Хозяин сначала и сам работал своими руками, с возрастом и увеличением артели перестал, но артельщики понимали, чего стоят его организаторские труды, ум, опыт. В 50-е, 60-е годы ХХ века многие потомки артельщиков все еще жили на Новодубровской улице и были дружны между собой. Расскажу вам бытовую деталь, дающую представление не только об отношениях в артели, но и в целом – об атмосфере тех времен. Моя бабушка, Лидия Кузьминична, вспоминала, как ей приходилось возить на санках большие слитки серебра – и в этом не было никакой опасности. Серебро приходило к мастерам в слитках по пуду (16 кг), и, если почему-либо не было подводы, чтобы везти их раскатывать, зимой это дело поручали ребятишкам, которые с удовольствием с ним справлялись. Дети клали на санки по слитку и ехали через Москву-реку к Донскому монастырю, где находились вальцы, и рабочие раскатывали серебро в листы. То есть, никому в голову не приходило ограбить ребенка.
- Как Коновы пережили революцию?
- Как и многие – очень тяжело. Сначала сделались лишенцами – их лишили гражданства, паспортов и т.д., а главное – работы. Их дело с закрытием храмов стало никому не нужным. Мой прадед, уже будучи старым и совсем слепым человеком (вследствие частого участия в работе по ртутному золочению), вместе с сыном делал люстры и бра для метрополитена, накладки для дверей, различную художественную фурнитуру. Старший сын, Иван Кузьмич, оплот и надежа прадеда, сгорел заживо от взорвавшейся паяльной лампы. Оловянишниковым пришлось еще тяжелее: не имея рабочего ремесла, бывшие миллионеры торговали на рынке скобяными изделиями, им помогали, как могли, хотя у самих ничего не осталось. Моя бабушка, 1905 года рождения, рассказывала, как проводилась экспроприация ценностей. Снимали серебряные ризы с икон, забирали из мастерской готовые и незаконченные изделия, при этом на резине выколачивали те самые перегородчатые эмали, чтобы в акте изъятия указать точный вес драгметалла. У моего прадеда была любимая икона Ангела-Хранителя с полупудовым серебряным окладом. Вся семья плакала и молилась, глядя, как погибает святыня. Похоронен прадед, как и вся его семья, на Калитниковском кладбище, неподалеку от своего дома и места работы. Вся его жизнь прошла в районе современного метро Пролетарская. Любопытно, что и у меня есть своя фирма, но уже по декорированию фарфора, и, неоднократно сменяя место пребывания, я в итоге тоже оказался в этом районе. Видно, душа тянется к месту, где жили предки.
- Как художник, Вы продолжаете дело своих пращуров?
- Наша мастерская художественного фарфора выпустила ряд изделий – икон, декоративных тарелок, посвященных Коновым, Оловянишниковым, Хлебниковым. Они созданы по мотивам их произведений, многие – прямо по эскизам моего прадеда. То, что у него было в эмали, мы перевели в фарфор. Есть иконы с окладами по мотивам произведений тех времен. Я бы очень хотел, чтобы связь поколений в нашей семье и стране не прерывалась, и поговорка «Иваны, не помнящие родства» стала неактуальной. Да поможет нам в этом Господь.
Беседовала Алина Сергейчук.
Журнал «Церковный Ювелир» №24, 2010 г.
Русиздат - ORTOX