- Уцененные товары
- Аналои
- Архиерейские и монашеские принадлежности
- Браслеты
- Венцы венчальные
- Вертепы рождественские
- Водосвятные баки, чаши, кропила
- Гробницы под Плащаницу. Раки. Сени
- Дарохранительницы и дароносицы
- Двери храмовые
- Евангелия напрестольные и требные. Апостолы
- Евхаристические наборы и принадлежности
- Жертвенники
- Запрестольные кресты. Запрестольные иконы
- Игры православные. Наборы для творчества
- Иконостасы
- Иконы
- Кадила, кадильницы
- Киоты
- Книги православные. Печатная продукция
- Ковры, ковровые покрытия
- Ковчеги. Мощевики
- Кожгалантерея
- Колокола
- Кольца, перстни
- Косметика
- Крестики нательные
- Кресты напрестольные, требные, аналойные
- Кресты-голгофы напольные для храма
- Кресты наперсные
- Крестильные ящики для священника
- Купели для крещения
- Купола, кресты
- Ладан
- Лампады
- Литийные блюда
- Масло
- Образки, нательные иконки
- Облачения, пошивочная продукция
- Панагии
- Паникадила. Хоросы. Бра
- Панихидные столы и крышки
- Плащаницы
- Подарочные сертификаты ORTOX
- Подсвечники
- Подставки церковные, столы
- Полки для икон, домашние иконостасы
- Престолы. Облачения на престол
- Принадлежности для отпевания и погребения
- Продукты питания
- Просфорные принадлежности
- Свечи
- Свечные лавки. Ящики для свечей. Мебель для притвора
- Седалища, стасидии, троны, скамьи, пуфы
- Семисвечники
- Средства для ухода за церковной утварью
- Стрючицы. Кисточки для помазания
- Сувениры
- Уголь кадильный
- Утварь по старинным эскизам
- Утварь в греческих церковных традициях
- Футляры и подарочная упаковка
- Хоругви церковные. Фонари пасхальные. Рипиды
- Цепочки, шнуры, гайтаны
- Церковные сосуды
- Часы
- Четки православные
- Элементы декора храма. Ограждения солеи и амвона
- Ювелирные изделия
- Ящики для пожертвований
Подпишитесь на рассылку и получайте свежие новости и акции нашего магазина.
Однако эта возможность может быть реализована человеком лишь через покаяние, единение с Богом и жизнь по Его заповедям. При этом большая роль отводится храму, как месту особого пребывания Бога.
Еще в ветхозаветный период Богом были даны Моисею подробные указания, каким должен быть храм и призван искусный мастер Веселеил, который в точности воплотил их в строительстве скинии, которая послужила прообразом новозаветного христианского храма. В ветхозаветном храме Бог нисходил к человеку, отвечал на его молитвы, давал ему указания. Но там не было еще полного, внутреннего общения Бога и человека. С пришествием на землю Христа Спасителя настало время истинного присутствия Бога среди людей, которое должно закончится полным воссоединением Бога и человека, неба и земли в Царстве Небесном.
Христос использовал для проповеди ветхозаветный Иерусалимский храм, но не придавал значения его великолепию, для молитвы обычно удалялся в уединенные места, а для совершения первой Евхаристии воспользовался обычным жилым домом - Сионской горницей. По христианскому учению сам человек является храмом Божиим, который украшается добродетелями, а благолепие вещественного храма лишь являет величие Божие и Красоту Его Царства через все виды церковного искусства, представленные в храме. Кроме того, храм для новообращенных христиан является еще и училищем духовной мудрости, выраженной через образы архитектуры, иконописи, церковного пения и т.д.
Христианский храм являет на земле образ Небесного Царствия Божия, которое, существуя с начала времен, ожидает нас в будущей вечной жизни. Архитектура храма призвана показать нам этот образ, используя присущие ей средства художественной выразительности через символику пространственной композиции и синтез искусств в соответствии с богослужебным чином. Каноничными могут считаться те архитектурные формы храма, которые адекватно отражают догматику христианства, отвечают традиции Церкви.
Имея в виду основную мысль христианства о возможности преобразования неба и земли в Царство Божие, Учителя Церкви придали следующее символическое значение отдельным частям храма. Алтарь является символом духовного мира, который благодаря искупительной жертве Христа Спасителя нисходит на землю к людям. Средняя часть храма является символом неба и земли, обновленных через примирение с духовным миром. Притвор является символом мира неоправданного, греховного.
Православное видение храма прекрасно выразил архимандрит Рафаил (Карелин): "Храм - это икона Неба*, храм - место невидимого присутствия Божия, поле Божественных сил и энергий. В храме Церковь земная соединена с Церковью Небесной... В храме проходит в священных символах и образах вся история человечества... Храм - это Библия, воплощенная в камне, это иерархические ряды священных символов, через которые душа человека восходит к Богу. Храм - это место сокровенной встречи души с Божеством...
Люди, не включенные в духовную жизнь, обычно воспринимают храм как синтез зодчества различных эпох, культур и народов, как достижение человеческой мысли и воплощение эстетического гения художника. Но это не так: храм является откровением Божественного Логоса на Земле, частью Священного Предания. Христианский храм несет в себе вечное и неизменное содержание, поэтому формы храма, его знаково-символический язык должны быть твердыми и устойчивыми, общими для всех регионов и времен...
Символика храма учит человека смотреть не видимый мир как на образы и символы, тени и подобия мира духовного, чувствовать бесконечное в конечном, видеть, как просветы в тумане, отражение вечного во временном.
Чем выше духовная культура человека, чем глубже его внутренний религиозный опыт, тем более он дорожит традицией - как сокровищницей, из которой боится потерять хотя бы один драгоценный камень" (1).
В то же время, образы, создаваемые различными видами церковного искусства, являются отражением религиозного мироощущения их создателей, преломления в их сознании основной идеи христианства, о которой говорилось выше. Показательно в этом отношении различие средневековой архитектуры западных католических и восточных православных христианских храмов. При едином христианском догмате о спасении, в устремленном ввысь готическом храме с особой силой выражена католическая идея страстного желания преодоления греха и жажда обретения Неба. Напротив, в византийском крестово-купольном храме с его уравновешенной, иерархически упорядоченной структурой, средоточием которой является купол - символ неба, предельно ясно выражено состояние осуществившегося обретения Неба через Крест Христов.
Один из самых авторитетных исследователей церковного искусства Л.А.Успенский писал: "Если в римокатоличестве архитектура храма и его оформление отличаются большим разнообразием и, в зависимости от духовного направления, изменяется, часто коренным образом, характер архитектуры, то в православном мире руководствовались последовательными поисками наиболее точного архитектурного и художественного выражения смысла храма в соответствии с его пониманием как образа Церкви и символического образа мироздания. В противоположность римокатоличеству, при богатом разнообразии архитектурных решений, раз найденное, наиболее верное выражение в своих основных чертах устанавливалось окончательно.
Храм крестовокупольного типа вместе с росписью позволяет наиболее наглядно и ясно выявить его символическое значение и, в пределах возможного, наиболее полно выразить православное учение о Церкви. Эта система постройки храма была принята в качестве основы во всем православном мире. В разных странах оно видоизменялась, перерабатывалась в соответствии с местными художественными вкусами и получала новое художественное выражение..." (2).
Архитектура древнерусского храма отразила то особое религиозное чувство русского народа, которое прекрасно сформулировал митрополит Вениамин (Федченков) - "сочетание покаяния с надеждой на спасение". Это, как правило, небольшой по размеру и прекрасных пропорций крестово-купольный храм, небогато декорированный снаружи, но внутри сплошь покрытый дивными фресками, погружающих молящихся в созерцание небожителей. Вся атмосфера храма настраивает на молитву и наполнена божественными энергиями, исходящими от первообразов, явленных в образах церковного искусства, выросшего, по словам И.Ильина "из свободного сердечного созерцания".
Когда существующее в средневековье единство жизни, молитвы и творчества, могущее создавать храмы небесной красоты, было нарушено, то неизбежно начался процесс деградации церковного искусства. Секуляризация жизни, резко обозначившаяся в ХУП веке и окончательно оформившаяся в связи с Петровскими реформами, отразилась в архитектуре русских храмов в увлечении декоративными приемами внешней выразительности, привнесении элементов архитектуры светских сооружений. В результате петровских реформ, направленных против определенных форм жизни, и повлекших за собой разрушение, как форм молитвы, так и традиционных архитектурных форм, составляющих единое целое, существование храмовой архитектуры как иконы Небесного Града стало просто невозможным. Присутствующее в древнерусском храме целомудрие Красоты Небесного Царства сменилось следованию изменяющимся вкусам эстетствующего сознания художников. Храмостроительство, как служение Богу, превратилось в область художественного формотворчества, средство самовыражения зодчего. Послушание перестало быть способностью слышать Небо и превратилось в исполнительную послушность, сводимую к проблеме подчинения своей воли чужой воли, в частности заказчика храма или следованию традиционной форме. Утрата аскетической традиции привела к тому, что древнерусское храмостроительство как система прекратила существование и была полностью предана забвению
Миросозерцание Нового времени строилось на понимании, что небо это та же земля, только находящаяся в другой части единого пространства. Процесс десакрализации древнерусской храмостроительной системы был лишь частным случаем общего процесса расцерковления, или десакрализации в земной истории. Возникает расцерковленная культура, оторванная от принципов Церкви и обусловленная принципами мира. При воцарении секулярной культуры даже внутри Церкви понимание храмовой архитектуры было сведено на землю и она начала восприниматься как некая область строительного искусства. Однако исчезновение древнерусской архитектурной традиции из храмостроительной практики прошло совершенно незамеченным, так как к этому моменту церковное сознание перестало ощущать разницу между канонической храмовой архитектурой и архитектурой как искусством. Архитектурное формотворчество заступило место следования канонической традиции и тем самым сделало незаметным ее исчезновение. С точки зрения апологетов архитектуры нового времени древнерусское храмовое зодчество должно рассматриваться в качестве первоначального периода прогрессирующей истории храмостроительства. Таким образом, переход от крестово-купольного четырех(шести)столпного храма к бесстолпному и смена центричной иерархически упорядоченной структуры динамичной композицией ярусного храма типа "восьмерик на четверике" был воспринят как смена устаревшего, отжившего новым, прогрессивным. Забвение древнерусских традиций произошло чрезвычайно быстро. Если в конце ХУП века традиционные типы храмов создавались сотнями, то уже к середине ХУШ века они были видоизменены на западный лад. И только к концу Х1Х века возникла церковно-археологическая наука, заново открывшая и сделавшая доступной древнерусскую архитектуру.
Попыткой вернуться к традиции было предпринятое архитектором Константином Тоном обращение к византийским и древнерусским образцам. На рубеже Х1Х-ХХ веков это направление движения к традиции было продолжено представителями стиля "модерн". Однако, освоение прошлого лишь по внешним признакам образцов без того единства жизни, молитвы и творчества, которое было причиной их создания, не могло привести к полному успеху. Россия была уже не православным царством, а секулярной империей, к аскетике враждебное отношение было не только в среде просвещенного общества, но, подчас и в церковной среде. Для большинства представителей Церкви, выступающих заказчиками храмов, главным критерием выбора зодчего были его профессиональные качества, а не вера и аскетический опыт. Архитектор Щусев, будучи прекрасным архитектором, но человеком, далеким от Церкви, от православной аскетики, создал много храмов, известных своими новациями в эстетике модерна. Однако насколько далеки они от той духовности, которая присуща на все века тем образцам, к которым обращался Щусев! Не зная ее первопричины, но понимая необходимость ее обретения, он опубликовал программное положение неорусского стиля, где говорилось: "Религиозное искусство как искусство чистой идеи, чуждое утилитаризма, должно быть свободно в своих проявлениях; оно должно подчиняться только религиозной идее и не терпеть рабского стеснения в формах... Архитекторам необходимо уловить и почувствовать искренность старины и подражать ей в творчестве не выкопировкой старых форм и подправлением, то есть порчей их, а созданием новых форм, в которых бы выражалась так искренне и так красиво, как в старину, идея..." (3). Без Церкви "почувствовать искренность старины" оказалось невозможно, но такая попытка имела, безусловно, положительное значение, способствовала изучению древнерусских образцов и их теоретическому осмыслению.
В ХХ веке процесс секуляризации церковного искусства вылился в западной католической Церкви в решение П Ватиканского Собора
В отношении необходимости наличия веры у создателей храмов показательно высказывание заказчика капеллы в Роншане отца Кутирье о предпочтении талантливого атеиста перед набожным, но посредственным художником. Сам Ле Корбюзье был не менее откровенен, заявив о своем нежелании творить для отжившей церкви.
Можно утверждать, что в условиях современного мира каноническая храмовая архитектура, понимаемая как присущая древнерусскому храмостроительству система жизни, молитвы и творчества, может существовать только как предмет научного исследования. Невозможность ее существования является следствием многих причин, в том числе следствием изменения структуры сознания, как создателей храмов, так и людей, воспринимающих их архитектурный образ. Сложная, множественная структура сознания, присущая современному миру, просто не может охватить каноническую архитектуру древнерусского храма во всем ее единстве, из-за чего составляющие каноническую храмовую архитектуру элементы распадаются на части. Существующие ранее как единое целое: аскетика, как молитвенная организация жизни, знание богослужения, обладание техническими навыками храмостроительства распались на отдельные виды деятельности и области знаний и существуют теперь сами по себе. Сознание уже не в силах фокусировать их в единое целое. Мы можем интеллектуально осмыслить символику храма, мы можем констатировать, что те или иные формы храма обозначают одновременно и тектонику конструкции, и определенный аскетический акт сознания, но мы не можем актуально переживать факт того единства, которое заложено в архитектуре древнерусского храма. Единство архитектуры древнерусского храма, объединяющей в себе и тектонику конструкции и движение молящегося сердца, является продуктом другого сознания и адресовано оно также другому сознанию. Современное сознание, обладающее сложной множественной структурой, может осознать сообщение, исходящее от сознания единой и простой структуры, но оно не в состоянии реально пережить это сообщение, оно не может принять участия в процессе живого переживания храма как образа Царства Небесного. Осмыслить такую невозможность мешает та же множественность современного сознания.
Многим людям представляется, что каноническая храмовая архитектура, присущая древнерусскому зодчеству, может быть воссоздана волевым путем. Теоретическое обоснование этой иллюзии заложено во многих историко-архитектурных исследованиях, не видящих принципиальной разницы между архитектурой древнерусского храма и храмов нового времени, между канонической храмовой архитектурой и храмостроительным искусством. Им кажется, что если расшифровать символику и закономерности построения форм древнерусских храмов и обеспечить их автентичное исполнение, то тем самым произойдет возвращение древнерусской храмостроительной системы к жизни. При этом совершенно упускается из вида, что существование этих форм немыслимо без выполнения определенных молитвенных, социальных и бытовых условий. При помощи историко-архитектурных исследований можно достичь знания о существовании системы взаимосвязанностей, но нельзя рассчитывать на то, что открытая архитектурной теорией древнерусская храмостроительная система станет предметом реального переживания и тем самым воплотиться в жизнь, ибо для такого воплощения современный человек не имеет жизненных возможностей. Восстановление древнерусской каноничной храмостроительной системы и преодоление деградационного процесса в современном мире невозможно человеческими средствами и на этот счет не должно быть никаких иллюзий.
Только отбросив любые попытки воссоздания каноничной храмостроительной системы, как единого живого целого во всей глубине и во всем ее объеме, мы найдем доступ к ее пониманию. Тогда мы найдем возможность исследования ее по частям и можем попытаться восстановить утраченное целое путем соединения составляющих элементов. Современному исследователю в той или иной степени доступны три отдельно существующие ныне области явлений, некогда образующих единую храмостроительную систему. Это сохранившиеся храмы ХП - начала ХУП века, это богослужебный Устав, и это аскетическая практика, осуществляемая в рамках монашеской жизни **.
Архитектор Кеслер М.Ю.
* Иконность храмовой архитектуры проявляется в том, что его структура является зеркальным отражением структуры Небесного Града Иерусалима. Зеркалом, точно и не искаженно отражающем структуру Небесного Града, является сознание, обладающее простой, единой структурой, порожденной послушанием. Послушание есть способность, дарующая возможность соприкосновения сознания с надмирной структурой Небесного Града.
** В статье перефразированы в контексте проблем русского храмостроительства отдельные положения из работы В.Мартынова (4), в которой анализируются причины трансформации церковного пения.
1. Архимандрит Рафаил. Христианство и модернизм. М., 1999, с.155-158.
2. Успенский Л.А. Богословие иконы православной Церкви - МП., 1989.
3. Щусев А.В. Программа неорусского направления - М., 1905.
4. Мартынов В.И. Пение, игра и молитва в русской богослужебной системе - М., Филология, 1997.