- РАСПРОДАЖА
- Уцененные товары
- Аналои
- Архиерейские и монашеские принадлежности
- Браслеты
- Вентиляция храмов
- Венцы венчальные
- Вертепы рождественские
- Водосвятные баки, чаши, кропила
- Гробницы под Плащаницу
- Дарохранительницы и дароносицы
- Двери храмовые
- Евангелия напрестольные и требные. Апостолы
- Евхаристические наборы и принадлежности
- Жертвенники
- Запрестольные кресты. Запрестольные иконы
- Игры православные. Наборы для творчества
- Иконостасы
- Иконы
- Кадила, кадильницы
- Киоты
- Книги православные. Печатная продукция
- Ковры, ковровые покрытия
- Ковчеги. Мощевики. Раки для мощей.
- Кожгалантерея
- Колокола
- Кольца, перстни
- Косметика
- Крестики нательные
- Кресты напрестольные, требные, аналойные
- Кресты-голгофы напольные для храма
- Кресты наперсные, цепи
- Крестильные ящики для священника
- Купели для крещения
- Купола, кресты
- Ладан
- Лампады и принадлежности
- Литийные (всенощные) блюда
- Масло
- Образки, нательные иконки
- Облачения для священнослужителей
- Облачения и принадлежности храмовые
- Панагии
- Паникадила. Хоросы. Бра
- Панихидные столы и крышки
- Плащаницы
- Подарочные сертификаты ORTOX
- Подсвечники
- Подставки церковные, столы
- Полки для икон, домашние иконостасы
- Пошивочная продукция, сумки
- Престолы. Облачения на престол
- Принадлежности для отпевания и погребения
- Продукты питания
- Просфорные принадлежности
- Роспись храмов
- Свечи
- Свечные лавки. Ящики для свечей. Мебель для притвора
- Седалища, стасидии, троны, скамьи, пуфы
- Семисвечники
- Сени
- Средства для ухода за церковной утварью
- Стрючицы. Кисточки для помазания
- Сувениры
- Уголь кадильный
- Утварь по старинным эскизам
- Утварь в греческих церковных традициях
- Футляры и подарочная упаковка
- Хоругви церковные. Фонари пасхальные. Рипиды
- Цепочки, шнуры, гайтаны
- Церковные сосуды
- Часы
- Четки православные
- Элементы декора храма. Ограждения солеи и амвона
- Ювелирные изделия
- Ящики для пожертвований
Мученик Димитрий Вдовин
Мученик Димитрий родился 3 февраля 1883 года в городе Коломне Московской губернии в семье Михаила Антоновича и Любови Пантелеимовны Вдовиных. Михаил Антонович был мелким торговцем. Окончив городское училище в Коломне, Дмитрий стал работать продавцом в лавке; в 1910 году он женился на дочери купца Надежде Ивановне Архиповой, с 1912 года завел свою мелочную торговлю, где был и хозяином, и продавцом.
После революции – установившей как государственную веру для граждан безбожие – и разрушения хозяйственного уклада страны Дмитрий Михайлович пошел работать агентом по снабжению и конторщиком, а после того, как вновь была разрешена мелкая торговля, стал совладельцем одной четвертой части магазина «Казаков и Вдовины», занимавшегося посудно-щепной торговлей; с 1927 года он стал изготовлять и продавать сита и решета. В 1930 году ему пришлось оставить кустарный промысел и поступить на работу в государственную организацию.
Несмотря на незначительность собственных средств, Дмитрий Михайлович, как торговец, был лишен избирательных прав. 15 апреля 1935 года власти Коломны приказали всем лишенцам в десятидневный срок выехать за пределы Коломенского района, и с 25 апреля Дмитрий Михайлович поселился в городе Озеры Московской области. Он начал усиленно добиваться отмены несправедливого решения, и 9 марта 1936 года ВЦИК удовлетворил его ходатайство, и он вернулся домой.
В 1937 году Дмитрий Михайлович работал агентом по снабжению при Районном управлении местной промышленности. В течение двух лет, в 1928-м и в 1929 годах, он был старостой одной из церквей в Коломне.
После того как в 1937 году руководство страны потребовало от сотрудников НКВД арестовать определенное число людей по каждому городу, району и области, руководство Коломенского НКВД энергично приступило к исполнению этого приказа. Тогда были арестованы все еще к тому времени находившиеся на свободе священно- и церковнослужители Коломенского района, а также некоторые из мирян, и среди них 22 августа 1937 года – Дмитрий Михайлович Вдовин.
На допросе в коломенской тюрьме следователь предъявил ему обвинение в недовольстве советской властью.
– Мне нечем быть недовольным, – запротестовал тот, – я живу неплохо, работаю, имею троих хороших детей, которые работают.
– Ну хорошо, давай говорить по существу, – сказал следователь, – ведь ты торговал, у тебя дело порушили – как же тебе быть довольным?
Но Дмитрий Михайлович не согласился с этими доводами, и на следующий день следователь пришел на допрос с новыми вопросами, обвинив Дмитрия Михайловича в агитации против советской власти.
– Ну, скажите тогда, когда и где были случаи такой агитации? – спросил тот следователя.
– Ну как где? Ну, возможно, что и в Москве. Вы ведь снабженец – вероятно, будучи по делу в Москве, могли агитировать.
Дмитрий Михайлович, однако, запротестовал, услышав столь легкомысленные утверждения.
Через два дня ночью следователь снова вызвал его на допрос.
– Дайте показания о вашей церковной деятельности! – потребовал он от обвиняемого.
– В 1928-1929 годах я состоял членом церковного совета. С 1929 года членом церковного совета я не состою, но остался приверженцем тихоновской ориентации до сегодняшнего дня.
– Вы арестованы как участник контрреволюционной церковно-монархической организации. Вы признаете это?
– Категорически отрицаю.
– Вы лжете перед следствием. Следствие располагает данными, изобличающими вас в участии в контрреволюции. Требуем от вас правдивого показания.
– Вторично утверждаю, что я членом контрреволюционной церковно-монархической организации никогда не состоял.
– Предлагаем вам прекратить запирательство и приступить к исчерпывающим показаниям о вашей контрреволюционной деятельности.
– Я еще раз утверждаю, что никакой контрреволюционной деятельности никогда и нигде не проводил.
На этом допрос был закончен, и Дмитрий Михайлович, прочитав текст протокола допроса и расписавшись под ним, потребовал, чтобы ему была дана очная ставка со лжесвидетелем, и 28 августа очная ставка была проведена; лжесвидетель подтвердил все данные им ранее показания, на что Дмитрий Михайлович заявил, что считает их ложными и категорически отрицает и заметил лжесвидетелю, что как же это он так делает, или умирать не думает, на что тот в полном противоречии с действительностью сказал, что если бы Дмитрий Михайлович был на его месте, то поступил бы точно так же.
По окончании допросов в Коломне Дмитрий Михайлович 1 сентября 1937 года был перевезен в Таганскую тюрьму в Москве, где следователь снова потребовал от него показаний о контрреволюционной деятельности, но Дмитрий Михайлович на это ответил: «Я ни в какой контрреволюционной организации не состоял и виновным себя в этом не признаю» [1] .
9 октября 1937 года тройка НКВД приговорила его к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен в Бамлаг, куда прибыл 16 ноября. Первое время он работал на лесоповале, но затем, тяжело заболев, был помещен в лагерную больницу, где его признали потерявшим трудоспособность инвалидом и направили работать в центральные мастерские при строительстве железной дороги. 30 января 1939 года он сообщил родным, что находится в Дальне-Восточном крае на станции Известковая в поселке Кульдур и работает в 53 колонне в пошивочной мастерской.
21 декабря 1939 года Дмитрий Михайлович написал родным: «…Благодарю за заботу обо мне и о моем здоровье, я чувствую себя пока хорошо для моего возраста… Хожу… уже без костылей, но с клюкой, то есть с палочкой. Ты пишешь, что я о ногах пишу скупо, – нет, я не скуплюсь, но не хотел бы писать о плохом, хотя и хорошего-то нет; вот скоро будет двадцать пять месяцев, как я выбыл от вас, и сколько еще пройдет, кто знает…»
30 декабря того же года он писал родным: «Вот уже и наступает 1940 год; да, время бежит как вода, не зависит от того, что живешь хорошо ли, плохо ли. У нас стоит зима в полном разгаре, хотя морозов таких, как в прошлом году, нет, – погода чудная, морозы ночью средние, а днем высокое теплое солнце, так что в общем пока очень хорошо…»
23 января 1940 года он написал супруге: «Ты пишешь и просишь не поддаваться унынию. Напрасно ты это думаешь. Я сам отлично знаю, что тоской и печалью делу не поможешь, и я чувствую себя очень хорошо – духом бодр, хотя отчасти плоть немощна, но для моего возраста и того достаточно, что имею, то есть здоровья, и тем более, где я нахожусь, сама обстановка не дает повод к большому унынию, – конечно, не дома, сама должна понять, но все-таки коллектив людей на нашей колонне очень хороший – начальствующие люди симпатичные, ко мне относятся как те, так и другие очень внимательно, даже подчас думается, как будто бы я этого и недостоин, поэтому и нет основания очень-то убиваться; напрасно ты так думаешь и судишь по какой-то фразе из письма – конечно, не дома, ясно и понятно… Я вам писал даже не один раз, что посылок не шлите, также и денег: расходы большие, а нужды большой нет, – я обхожусь, а у вас без того расходы, тем более это дело связано с такими неудобствами по дальности. Читая строки твоего письма, я очень-очень рад за вас, что у детей наших дружба – это самая лучшая черта в жизни, и желаю им также и в дальнейшем держаться ближе к дружбе, зная, что дружная семья веселее переживает радости и легче переживает неприятности…»
26 января Дмитрий Михайлович отправил заявление Верховному прокурору РСФСР, прося пересмотреть дело и освободить его из лагеря, но получил на это стандартный для тех лет ответ, что оснований для пересмотра дела нет.
5 сентября 1940 года Дмитрий Михайлович обратился к руководству НКВД с заявлением, в котором писал: «…Считаю предъявленные мне обвинения… голословными и ни на чем не основанными и ничем не доказанными… Я обращаюсь к Вам с просьбой поручить затребовать дело о моем аресте и постановление тройки опротестовать на предмет его отмены и освобождения меня от дальнейшего заключения» [2] . Заявление, однако, осталось без последствий.
23 ноября 1940 года он написал супруге и детям: «Я пока жив и сравнительно здоров, письма от вас получаю сравнительно нечасто – последнее было от 6 сентября. Погода у нас стоит хорошая, зима берет свои права, снежок выпал и лежит, морозы хорошие, так что подчас дают себя чувствовать. Но солнце светит ярко-ярко и на добрых и злых…»
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война и всякая связь заключенных с родственниками прекратилась. Последнее письмо, полученное от Дмитрия Михайловича, было отправлено им 28 мая 1941 года. Условия жизни заключенных с началом войны значительно ухудшились.
Дмитрий Михайлович Вдовин скончался 23 апреля 1942 года в Средне-Бельском исправительно-трудовом лагере и был погребен в безвестной могиле.
Игумен Дамаскин (Орловский)
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Апрель».
Тверь. 2006. С. 133-138
Мученик Димитрий (Вдовин)
Апреля 10 (23)
Мученик Димитрий родился 3 февраля 1883 года в городе Коломне в семье возчика Михаила Вдовина. Окончил городское четырехклассное училище в Коломне. С 1904 по 1906 год Дмитрий Михайлович был на военной службе, где исполнял должность переписчика.
После возвращения в Коломну Дмитрий Михайлович устроился работать продавцом в магазине, принадлежавшем его брату. В 1910 году он женился на Надежде Ивановне Архиповой, впоследствии у них родилось трое детей. В 1912 году Дмитрий Михайлович открыл посудную лавку в Коломне и занялся торговлей. В 1918 году он устроился работать по найму в Коломенскую артель кондитеров. С 1919 по 1920 год служил в Красной армии переписчиком в запасном батальоне Западного фронта, а после демобилизации работал служащим в Коломенском уездном отделе здравоохранения.
С 1924 по 1927 год Дмитрий Михайлович снова занимался торговлей, а с 1928 по 1932 год – кустарным промыслом, изготовлением крестьянских сит и решёт. До 1935 года он трудился на различных коломенских предприятиях, а затем устроился на работу в Озерский райпромкомбинат.
Всецело преданный гонимой Церкви Христовой, Дмитрий Михайлович в тяжелое для всех верующих время проявил себя истинным христианином. С 1922 по 1929 год он был церковным старостой Коломенского Успенского кафедрального собора, а затем Троицкой церкви. Он очень любил богослужение и церковное пение и эту любовь старался передать своим детям.
Во время массовых арестов духовенства и верующих в 1937 году власти приняли решение об аресте Дмитрия Михайловича Вдовина.
22 августа он был арестован и заключен в Коломенскую тюрьму. В тот же день начались допросы.
– Кто из ваших родственников привлекался к судебной ответственности? – спросил следователь.
– К судебной ответственности из моих родственников никто не привлекался.
– Следствие располагает данными, что вы являетесь одним из активных церковников тихоновской ориентации. Вы подтверждаете это?
– Да, я действительно состою церковником тихоновской ориентации.
– Дайте показания о вашей церковной деятельности, – потребовал следователь на следующем допросе, состоявшемся в день ареста.
– В период с 1922 по 1929 год я являлся активистом церкви тихоновской ориентации и состоял членом церковного совета. С 1929 года членом церковного совета я не состою, но остался приверженцем тихоновской ориентации и до сегодняшнего дня...
– Следствие располагает данными, что вы систематически среди населения вели контрреволюционную агитацию. Дайте показания.
– Нет, я контрреволюционной агитации среди населения никогда не проводил.
– Вы даете лживые показания следствию, из показаний Можаева и Волкова видно, что вы враждебно относились к советской власти и проводили контрреволюционную работу. Требуем справедливого показания по данному вопросу.
– Вторично утверждаю, что контрреволюционной агитации мною не проводилось...
– Вы арестованы как участник контрреволюционной церковно-монархической организации. Вы признаете это?
– Категорически отрицаю.
– Вы лжете перед следствием. Следствие располагает данными, изобличающими вас в участии в контрреволюции. Требуем от вас правдивого показания, – продолжал настаивать следователь.
– Вторично утверждаю, что я членом контрреволюционной церковно-монархической организации никогда не состоял.
– Предлагаем вам прекратить запирательство и приступить к исчерпывающим показаниям о вашей контрреволюционной деятельности.
– Я еще раз утверждаю, что контрреволюционной деятельности никогда и нигде не проявлял.
28 августа следователь провел очную ставку между Дмитрием Михайловичем и священником Стефаном Можаевым, который на допросах оговорил себя, Дмитрия Михайловича Вдовина и многих священнослужителей. Во время очной ставки лжесвидетель повторил ранее данные показания о том, что якобы весной 1937 года завербовал Вдовина в состав контрреволюционной организации.
– Обвиняемый Вдовин, вы подтверждаете показания Можаева Степана Сергеевича?
– Показания Можаева я категорически отрицаю, так как я никогда ему согласия в участии в контрреволюционной организации не давал.
Через некоторое время Дмитрия Михайловича перевели в Таганскую тюрьму в Москве, где он снова был допрошен.
– Вы обвиняетесь в контрреволюционной деятельности, дайте показания.
– Я контрреволюционной деятельности не вел.
– Как участник контрреволюционной организации вы уличаетесь не только показаниями свидетелей, но и самих обвиняемых, требуем от вас правдивых показаний.
– Я ни в какой контрреволюционной организации не состоял и виновным в этом себя не признаю.
Впоследствии, в 1957 году, органами внутренних дел было проведено расследование, которое вскрыло факты нарушения в 1937 году сотрудниками Коломенского районного отделения НКВД законности. В частности, было установлено, что следователи арестовывали людей без всяких оснований, во время следствия заставляли подписывать выдуманные показания. К тем, кто отказывался это сделать, применяли непрерывные, так называемые «конвейерные», допросы, длившиеся несколько суток и сопровождавшиеся оскорблениями, угрозами, многочасовыми стояниями и побоями. Но и эти испытания не сломили Дмитрия Михайловича.
9 октября 1937 года тройка НКВД приговорила Дмитрия Михайловича к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Наказание он был отправлен отбывать в Бамлаг на станцию Известковая, поселок Кульдур Бирского района.
В лагерь Дмитрий Михайлович прибыл с этапом 16 ноября 1937 года и сначала работал на лесоповале. Затем он заболел флегмоною ног, вследствие чего в феврале 1938 года был помещен на излечение в сангородок. В октябре 1938 года комиссией врачей он был актирован как инвалид, с поражением левой ноги, вследствие флегмоны, и потерей общей трудоспособности. Лагерное начальство назначило его экономистом. Жена Дмитрия Михайловича Надежда Ивановна в феврале 1940 года подала в НКВД жалобу с просьбой пересмотреть дело мужа, а в сентябре того же года жалобу подал и сам Дмитрий Михайлович. Но обе эти жалобы остались без последствий.
Дмитрий Михайлович Вдовин умер 23 апреля 1942 года в Средне-Бельском исправительно-трудовом лагере от туберкулеза легких и погребен в безвестной могиле.
ИСТОЧНИКИ:
ГАРФ. Ф. 10035, д. П-50945.
ИЦ МВД Амурской области.
Вернуться к списку